Там, выбрав подходящее время, он сказал Идун, что в лесу возле Асгарда видел прекрасные яблоки, и тем самым выманил ее за стены, попросив взять с собой ее собственные яблоки, чтобы сравнить и те и другие. Тут явился великан Тиацци в орлином оперенье (ибо он-то и был орлом), схватил Идун и полетел с ней к себе домой. Асы же в отсутствие Идун быстро состарились и поседели. Посему они собрались на совет и принялись расспрашивать друг друга о том, кто видел ее последним, тогда обнаружилось, что она вышла из Асгарда с Локи. Того схватили, привели на совет и стали угрожать пытками и смертью, если он не сумеет вернуть Идун из Йотунхейма. Устрашенный угрозами, он обещал вернуть похищенную, если Фрейя одолжит ему свое соколиное оперение; получив его, Локи полетел на север, к Йотунхейму, и добрался до жилья великана, где застал Идун в одиночестве, потому что Тиацци отправился в море. Локи превратил ее в орех, взял его в свои когти и быстро полетел прочь.
Вернувшись домой, Тиацци обнаружил пропажу, надел орлиные перья, полетел за Локи и едва не настиг его; однако, завидев сокола с орехом в когтях и преследующего его орла, асы вышли к стене с охапками щепы, которую запалили, едва сокол влетел в город и опустился на землю; орел же, не сумев быстро отреагировать, опалил крылья и лишился сил, после чего его убили Асы. О Тиацци, кроме того, говорят, что отца его звали Эльвальди, и у него было много золота. Сыновья его, Тиацци, Иди и Ганг, делили наследство, отмеряя свою долю по очереди своими ртами.
Скади, дочь Тиацци, взяла шлем и кольчугу и с полным вооружением отправилась в Асгард, чтобы отмстить за смерть отца. Асы предложили ей мир и выкуп, а также разрешили выбрать себе мужа из их числа, — при условии, что она будет видеть лишь ноги тех, из кого выбирает. Обойдя всех, она увидела понравившиеся ей ноги и сказала: «Выбираю его; у Бальдра нет недостатков». Тем не менее она сделала ошибку, ибо ноги принадлежали Ньёрду из Ноатуна. Другим условием мира было положено, чтобы асы рассмешили ее, что сумел сделать Локи, устроивший нелепую выходку с козой. Рассказывают еще, что Один (или Тор) взял глаза Тиацци и забросил их на небо, превратив в две звезды. Ньёрд женился на Скади, однако скоро между ними возник спор, ибо Скади хотела жить среди гор, в жилище своего отца, носившем название Трюмхейм, в то время как Ньёрд предпочитал пребывать возле моря. Наконец они сошлись на том, что будут проводить поочередно девять дней в Трюмхейме и три в Ноатуне[119]. Вернувшись с гор в свой Ноатун, Ньёрд промолвил:
Тогда Скади сказала так:
После этого она вернулась в свои горы и с тех пор обитает в Трюмхейме, где бегает на лыжах и стреляет диких зверей из лука; посему ее называют Ондургуд или Ондурдис (богиней-лыжницей). «Из ее жилища и с ее полей всегда исходят хладные (пагубные) пожелания Локи, из-за которого погиб ее отец».
Фрейр однажды сидел на престоле Хлидскъялв, оглядывая миры, и обратившийся к Йотунхейму взор его пал на Герд, прекрасную деву, дочь Гюмира и Аурбоды, родственников Тиацци, шедшую из чертога своего отца в свое девичье жилище. Когда она подняла руки, чтобы отворить дверь, и небо и земля озарились таким светом, словно воссиял весь мир. Фрейр спустился с Хлидскьялва с сердцем, полным любовного пыла, и отправился домой, где не пил, не спал и молчал и не позволял никому обращаться к нему со словами. Такое наказание Фрейр возложил на себя за то, что позволил себе усесться на священном престоле Одина. Увидев сына таким, отец его Ньёрд послал за Скирниром, слугой Фрейра, и приказал ему отправиться к своему господину и вопросить о том, что же так смутило его. Поступивший как было приказано Скирнир спросил у Фрейра, почему тот сидит день за днем в великом чертоге. «Как описать тебе поразившую меня страсть, — ответил Фрейр. — Светило альвов (солнце) светит каждый день, но не радует меня». «Открой мне свои печали, — сказал Скирнир, — с начала времен, от юности нашей жили мы вместе и должны доверяться друг другу». И Фрейр поведал ему о том, что увидел в доме Гюмира светлорукую деву; и что возлюбил ее с большим пылом, чем может возлюбить юноша на заре своих дней, и что ни Асы, ни альвы не позволят им сойтись. «Дай же мне твоего быстрого скакуна, — сказал Скирнир, — который может пронести меня сквозь сильное пламя, и твой меч, который сам собой рубит великанье племя, если крепок тот, кто держит его». Тогда отправился Скирнир в путь и сказал коню: «Темень снаружи, пора нам перевалить через туманные горы, к великаньему племени; или же мы оба вернемся, или же этот могучий великан погубит нас обоих». И Скирнир приехал в Йотунхейм, к дому Гюмира, в ограде которого около ворот сидели на цепи свирепые псы. Скирнир подъехал к сидевшему на пригорке пастуху и спросил у того, как можно проехать мимо псов Гюмира и поговорить с юной девой. «Обречен ли ты на смерть или вижу я перед собой бесплотного духа? Не суждено тебе услышать голос доброй дочери Гюмира». На такие слова пастуха Скирнир ответил: «Есть лучшее дело, чем плакать о том, кто доброю волей идет на смерть; жизнь была дана мне только на один день, и число дней моих определено судьбой». Но Герд услышала голос незнакомца и спросила: «Что за шум шумов раздается в нашем чертоге? Земля трясется от него, и все дворы Гюмира сотрясаются». Служанка ее ответила: «Муж, прибывший извне, спустился со своего коня и пустил его пастись». «Предложи ему, — сказала Герд, — войти в наш чертог и испить светлого мёда, хотя 6о-юсь я, что это убийца моего брата стоит снаружи». Когда Скирнир вошел, Герд спросила: «Которого из альвов или асов или мудрых ванов вижу я? Зачем пересек ты бушующее пламя[121], чтобы попасть в наш чертог?» Далее Скирнир изъясняет цель своего приезда. Дева долгое время не уступала его просьбам поселиться с Фрейром. В награду за любовь он обещал ей одиннадцать золотых яблок, однако Герд не согласилась. Тогда он пообещал ей кольцо Драупнир, положенное на погребальный костер младшего сына Одина Бальдра, но она опять отказалась, сказав, что в чертогах отца не знала недостатка в золоте. Тогда Скирнир пригрозил отсечь ей голову светлым мечом, который держал в руке, удара которого не выдержал бы старый великан, отец ее; ударить ее жезлом укрощения; отправить ее туда, где сыны человеческие более не увидят ее; посулил ей жизнь на орлиной горе, отдаленной от мира и приближенной к царству Хель, где пища будет ей столь же отвратительна, как змей Мидгарда сыновьям человеческим[122]; и что когда она выйдет оттуда, то будет осмеяна Гримниром и всеми на свете, потому что станет чудовищем, достойным лишь издевки и презрения. «Садись, — сказал он, — ибо я изолью на тебя поток горестей и удвоенного несчастья. Ужас не будет расставаться с тобой во все дни пребывания в чертоге великана; день за днем ты будешь бродить по нему, не зная счастья; плач, а не приятное времяпровождение будет твоим уделом, и слезами ты будешь омывать твою боль. Жизнь твою ты будешь влачить с трехголовым великаном или же умрешь девицей; с утра до утра будет твой ум пребывать в тревоге, и уподобишься ты чертополоху, сохнущему на крыше дома». А затем, взмахнув своим волшебным жезлом, произнес проклятие: «В гневе на тебя Один! В гневе на тебя князь Асов! Фрейр будет избегать тебя, о, злая дева, когда поразит тебя месть богов! Услышьте об этом великаны! Услышьте, инеистые великаны и сыновья Суттунга[123], и вы, о друзья асов[124]! услышьте, как я запрещаю и изгоняю тебя из общества людей! Призываю великана Хримгримнира, который будет владеть тобой в бесплодной обители мертвецов, где рабы горя будут поить тебя только козлиной мочой. Вырезаю на тебя руну Туре[125] и три другие руны: слабости, безумия и нетерпения. Но я срежу их[126] так же, как вырезал: выбирай». «Приветствую тебя, юноша! — сказала Герд, — ив знак приветствия прими чару ледяного старого меда; хотя никогда не обнаруживала расположения к мужам из племени Ванов». Она пообещала встретиться с сыном Ньёрда через девять дней в теплом лесу Барри. Скирнир вернулся домой, где объявил о счастливом исходе своей поездки; однако полный желания Фрейр воскликнул: «Длинна ночь, длинны две ночи; как вытерпеть три? Часто месяц казался мне дольше, чем половина ночи, исполненной такого желания».
