С изложенным выше связано английское суеверие в отношении так называемой рубашки, в которой может родиться ребенок. В Германии такие дети считаются счастливцами[175], а саму «рубашку» старательно сохраняют или зашивают в пояс, который носит ребенок. Среди исландцев такая рубашка носит название «фюлгия»; они верят, что в ней обитает ангел-хранитель или часть души ребенка; посему повитухи стараются не повредить ее, но закапывают под порогом, через который должна переступить мать. Тот, кто выбрасывает ее или сжигает, лишает ребенка ангела-хранителя. Такой хранитель также именуется фюлгией, поскольку предполагается, что он будет следовать за человеком; он также носит имя форинии, так как рассматривается и как предшественник[176].

Предания и верования в существа, сопровождающие каждого человека, распространены в значительной части Норвегии, хотя название их и само представление в различных местах варьируются. В некоторых местах их называют Folgte или фюлгиями; в других вардёгл, вардигр, вардивил или вардойель, а иногда хам или хау.

В некоторых краях вардёгл считается добрым духом, всегда сопровождающим человека и ограждающим его от всех опасностей и несчастий, почему принято провожать человека или глядеть ему вослед или сразу же закрывать за вышедшим дверь, чтобы вардёгл обязательно последовал за ним, иначе, в отсутствие хозяина, он может сделаться шаловливым и проказливым, или даже попасть в лапы злого духа тусбет, также следующего за каждым смертным.

В других местностях в фолги или вардёгл видят предупреждающего советника, который, постучав в окно или дверь, постучав по стене, погремев задвижкой и др. предупреждает о приходе знакомого или о том, что кто-то хочет прийти, или о том, что близка смерть или другое несчастье[177]. Фолги показывается людям в основном в виде животного, напоминающего конкретного человека. Поэтому бесстрашным фолги является в виде смелого зверя — врлка, медведя, орла и т. п.; хитрецам в виде лисы или кота; робким в облике зайца и т. д. Вардёгл иногда является и в виде человека, похожего на его господина, но немедленно исчезает; тогда бывает, что одного и того же человека одновременно видят в двух местах. Одним из них тогда является фолги, иногда являющийся и самому человеку, который в таких случаях, как говорят, видит собственного двойника[178]. Еще более удивительный случай приключился с мальчишкой, споткнувшимся о собственную фюлгию. В Fommanna Sögur (3, 113) рассказывается, что Торстен Оксефод в возрасте семи лет вбежал в комнату и растянулся на полу под смешок старого мудрого Гейтера. Когда мальчик спросил о том, что в этом смешного, старик ответил: «Я видел то, чего не видел ты. Когда ты вбежал в комнату, за тобой последовал белый медвежонок, который обогнал тебя и, увидев меня, замер на месте, отчего ты и споткнулся». Это была собственная фюлгия Торстена.

Если человек хочет узнать, вид какого животного принимает его вардёгл, ему достаточно с некоторыми церемониями просто обернуть нож салфеткой и поднять его вверх, называя при этом известных ему животных. Когда он назовет собственную фюлгию, нож сам собой выпадет из салфетки.

В старину наши священники также считали, что у каждого человека есть свой хранитель или помощник. В Jempostil (edit. 1513, р. 142) сказано: «В тот момент, когда любой человек появляется на свет, Господь наш посылает ангела, охранять его душу от дьявола и всякого прочего зла»; утверждение это подтверждается свидетельствами Св. Иеронима и Св. Бернара».

Дисами (мн. ч. Disir) называются все мифические существа женского пола, хотя слово это обыкновенно прилагается к духу-помощнику человека или фолги. Некоторые из них дружелюбны к человеку, другие враждебны ему. Дружественные или охраняющие дисы зовутся Spâdisir, то есть пророческими дисами: шотландское spae, как в spaewife, означает пророчицу или предсказательницу. В Норвегии к дисам относились с большим уважением. В сагах часто упоминаются Disa blot, или жертвы дисам. Часть храмов носила там наименование Dtsasal (Disarsalr)[179].

Ваетт (Vaettr, мн. ч. Vaettir) в своем оригинальном толковании представляет собой не больше и не меньше чем вещь, существо, человек, хотя в Скандинавии (особенно Норвегии и Исландии) словом этим пользуются для обозначения гения — покровителя края женского пола, который зовется тогда Landvaett. В законе Гулатинга (Gulathing) ска. зано, что «omni diligentia perquirant rex et episcopus ne exerceantur errores et superstitio ethnica, uti sunt incantationes et artes magicae… si in Landvaettas (genios locorum) credunt quod tumulos aut cataract as inhabit ent», и т. д.[180] Ландваетт принимает самые разные обличья. Халлагер описывает ваетт как тролля или ниссу (Nisse), обитающую в курганах, которые по этой причине зовутся Vaettehouer. Ваетт напоминает мальчика в серой одежде и черной шляпе[181]. Само слово тем не менее относится к женскому роду. В законе Ульфлиота сказано, чтобы, завидев землю, снимали главу каждого корабля, дабы разверстой пастью или клювом не испугала она ландваетта.

Драуг (Draugr), призрак. Один зовется Драуга Дрот (повелитель призраков), поскольку он может поднять мертвецов из могил (как в Vegtams Kvida). Явление человеку его драуга предвещает смерть. В Херварар Саге о драугах говорят как о лежащих вместе с мертвецами в курганах. Драуг следует за обреченным, куда бы тот ни пошел, часто в облике насекомого, пищащего по вечерам. Иногда он предстает в одежде рыбака. Появление самого драуга или его слюны (разновидности пены, иногда обнаруживающейся в лодках) являются знаками приближения смерти.

Предшествующая часть содержала самые основные моменты содержания Эдд. Обратившись к поздним толкованиям этих темных и древних рун, мы встречаем столь много противоречащих друг другу интерпретаций, что их едва ли возможно соединить непротиворечивым образом. Темный язык, которым изложена мифология Севера, образы, наполняющие ее, сумерки, в которые погружено начало умственного развития всякого народа, и трудности, связанные с выяснением взаимосвязи между религиозными идеями, — все это обуславливает попытки истолкования ее то в одном, то в другом направлении, причем каждое из них подразделяется на несколько обходных путей и множество ложных.

Учитывая значимость и ценность нордической мифологии, мы сталкиваемся с двумя весьма различными мнениями. Некоторые предполагали, что старые эддические песни и предания являются простыми подделками, составленными в Средние века развлечения ради невежественными монахами, в то время как другие не только объявили их древними, но и сочли настолько возвышенными, что обнаружили в них даже отражение идей христианства, что Христос, например, иносказательно изображен в виде Тора, сокрушающего голову змия; таким образом, превращая эддическое знание в некое подобие откровения, явленного до Откровения. Первое из этих мнений, хотя и вспыхнувшее на короткое время, теперь можно считать полностью и навсегда погашенным, поскольку всякий, кто читал обе Эдды, немедленно подметит согласование, существующее между рядом их частей, невзирая на то, что они представляют собой всего лишь фрагменты, величие и поэтическую красоту, отпечаток которой в столь многих случаях они несут, а тот древний язык, на котором составлены песни, просто не мог быть сочинен невежественными монахами.

Второе мнение могло возникнуть только благодаря слепой предрасположенности к античности; ибо если вычленить общий для всех религий элемент и описания гибели мира, распространенные по всему земному шару, мы не найдем в нордической мифологии ни одного следа важных для христианства элементов, а случайное сходство исчезает при каждом внимательном рассмотрении. Древняя вера обитателей Севера на деле является не собранием абсурдных выдумок и пресной лжи, как и источником возвышенной мудрости, а являет собой представления нецивилизованного народа с учетом связи между божественным и мирским, выраженным в образах, доступных разумению младенца. Настоящее время не смеет надеяться найти в ней ни откровения новых идей, ни указания на ведущую к счастью дорогу; даже современный поэт не сумеет найти в ней источник вдохновения, кроме разве что подобающего облачения для собственных поэтических выдумок. По сути дела, эддическая наука важна тем, что проливает свет на исследования древности, на развитие человеческого ума в общем и применительно к нашим праотцам в частности.