О смерти Бальдра и наказании Локи. Некогда доброго Бальдра начали беспокоить скорбные и тревожные сны, говорившие, что жизнь его находится в опасности. Боги были чрезвычайно расстроены и, собравшись на совет, решили оградить Бальдра от всех возможных опасностей; мать его Фригг взяла с огня, воды, железа и всех металлов, с камня, земли, деревьев, болезней, зверей, птиц и ядовитых змей клятву в том, что они не повредят ее сыну. Сделав это, боги решили, что цель достигнута, и, развлечения ради, поставили Бальдра перед всем собранием, а сами принялись стрелять в него из лука, бить разными предметами и бросать в него камни, поскольку ничто не могло причинить ему вреда. Это сочли великой честью, оказанной Бальдру. Однако, невзирая на предосторожности, Один, похоже, предчувствовал, что произойдет нечто скверное и что норны счастья втайне отлетели от асов. Чтобы положить конец собственной тревоге, он решил предпринять путешествие в адские обители. Поднявшись, он оседлал Слейпнира и отправился вниз в Нифльхель (Нифльхейм), чтобы поднять из могилы и расспросить мертвую валу, могила которой находилась у восточных ворот обители Хель. На пути его встретил свирепый пес Хель, с окровавленной грудью и пастью, жутко лаявший и завывавший; однако Один ехал вперед, пока не оказался возле могилы валы. Обратив свое лицо к северу, он пропел некромантические заклинания, имеющие власть пробуждать мертвецов, и, наконец, вала без особой охоты поднялась из могилы и потребовала, чтобы человек, посмевший нарушать ее отдых, назвал свое имя. Один ответил, что зовут его Вегтам, сын Валтама, и спросил у нее, зачем приготовлены здесь скамьи и позолоченные ложа, которые он успел заметить. Она ответила ему, что приготовлено все это в честь Бальдра, и сказала, чтобы он более ни о чем не расспрашивал ее. Однако в ответ на упрямые расспросы она открыла Одину все события, закончившиеся смертью Бальдра, и те, что последуют за нею, как повествуется далее, снова воспретив дальнейшие расспросы. Однако Один продолжил расспросы и спросил ее, кто те девы, которые не плачут здесь по Бальдру, но расхаживают, выставив к небесам высокие головные уборы[135]? Тут вала воскликнула: «Не Вегтам ты, как думала я; а Один, вождь людей». На это Один ответил: «Не вала и не мудрая женщина ты, мать троих великанов». На этот оскорбительный выпад вала ответила: «Езжай домой и хвастай там своим подвигом. Никогда более смертному не удастся посетить меня, — до тех пор, пока Локи не разорвет свои цепи, и не настанет Рагнарёк».
Когда Локи, сын Лауви, увидел упомянутое выше развлечение, он стал недоволен тем, что Бальдр остается целым, и в облике женщины отправился к Фригг в Фенсалир. Фригг спросила у этой женщины, известно ли ей, чем заняты асы в своем собрании. Та ответила, что все они стреляют в Бальдра, но не могут причинить ему вреда. Фригг тогда сказала: «Ни оружие, ни дерево не способны причинить Бальдру вред: я взяла у всех них такую клятву». Услышав это, женщина спросила: «Все ли вещи поклялись щадить Бальдра?» Фригг ответила ей, что только с омелы, малого и незначительного растения, растущего к западу от Валгаллы, не взяла она клятвы, потому что растеньице это показалось ей слишком юным. Локи тогда оставил Фригг, отыскал эту омелу, вырвал ее и принес в собрание богов, где все по-прежнему были заняты стрельбой в Бальдра. За пределами всего кружка стоял Хёд. Повернувшись к нему, Локи спросил, почему он не пускает стрел? Хёд объяснил, что он слеп и безоружен. «Однако, — сказал Локи, — тебе тем не менее следовало бы оказать Бальдру такую же почесть, как и все остальные. Возьми эту палочку, а я покажу тебе, где он стоит». Хёд взял омелу и метнул ее в Бальдра: она пронзила того насквозь, и он пал мертвым на землю. Так произошло самое прискорбное событие из случавшихся когда-либо с богами и людьми.
Когда пал Бальдр, асы лишились дара речи и утратили всякий разум. Они смотрели друг на друга, дыша местью творцу этого деяния; однако никто не смел осуществить свою месть в священном месте, где должен был царить мир. Когда дар речи вернулся к ним, у всех хлынули слезы, так что они не могли поделиться своей скорбью. Однако Один скорбел более всех прочих, ибо он понимал, как много потеряют асы со смертью Бальдра.
Когда все кое-как пришли в себя, Фригг спросила, кто из асов захочет заслужить ее любовь и уважение, съездив к Хель, чтобы отыскать Бальдра и предложить ей выкуп, если она согласится отпустить его в Асгард. Хермод, сын и спутник Одина, взялся осуществить путешествие; вывели Слейпнира, Хермод сел на него и ускакал.
Асы отнесли труп Бальдра на морской берег; однако не сумели спустить на воду его корабль по имени Хрингхорни (бывший самым вместительным среди кораблей), на котором они собирались сжечь тело; посему послали в Йотунхейм за великаншей Хюррокин, которая приехала верхом на волке, и гадюка была ей поводом. Спустившись со своего скакуна, которого четверо присланных Одином крепких берсерков сумели удержать, лишь повалив на землю, она подошла к корме и с такой силой послала корабль вперед, что огонь вспыхнул под подложенными под него катками, и вся земля задрожала. Такой поступок разгневал Тора, который схватил свой молот, чтобы раскроить ей голову; однако все прочие боги вступились за великаншу. Труп Бальдра перенесли на корабль. Жена его Нанна, дочь Непа, горевала так сильно, что сердце ее разорвалось, и тело ее положили на погребальный костер рядом с возлюбленным Бальдром. Запалили костер, Тор освятил его своим молотом, и пнул подвернувшегося под ноги гнома Литура, отбросив его в огонь. На похороны собралось много народа: Один с Фригг, воронами и валькириями, Фрейр в своей колеснице, запряженной свиньей Гуллинборсти или Слидругтанни, Хеймдалль на коне Гулльтоппе, Фрейя с ее кошками и великое множество инеистых и горных великанов. Один положил на погребальный костер свое кольцо Драупнир, с которого после того, каждую девятую ночь, капает восемь колец равного веса. Коня Бальдра также поместили на костер со всей сбруей.
Рассказывают, что Хермод девять дней и ночей скакал по темным и глубоким долинам, пока не добрался до реки Гьёлль, которую пересек по мосту, вымощенному сверкающим золотом. Охраняющая его дева Модгуд (Mothguthr) спросила Хермода, какого он рода-племени, и сказала, что в предыдущий день пять ратей мертвецов проехали по мосту, однако он не звенел под ними так громко, как под ним одним. «Цветом кожи, — добавила она, — ты также не похож на мертвеца. Зачем же тогда скачешь ты в сторону Хель?» Хермод ответил: «Я еду в Хель, чтобы отыскать Бальдра: не видела ли ты его на дороге?» Модгуд ответила, что Бальдр проехал по мосту, и показала Хермоду путь, который вел его вниз и на север, к царству Хель. Хермод скакал вперед, пока не приехал к решетчатой ограде, окружающей обитель Хель. Здесь он спешился, подтянул подпругу и, снова сев на коня, ударил его шпорами и перепрыгнул ограду. Потом он подъехал к чертогу и увидел там своего брата Бальдра сидящим на почетном месте. Хермод остался там на всю ночь. На следующее утро он попросил Хель отпустить Бальдра с ним домой и описал ей все горе, которое испытывали асы по поводу этой утраты. Хель ответила, что следует проверить, так ли это на самом деле, если все в мире, живое и неживое, действительно будет оплакивать Бальдра, он должен возвратиться к асам; если же нет, он останется с ней. Хермод поднялся, Бальдр проводил его до выхода из чертога, взял кольцо Драупнир и послал его в качестве памятки о себе Одину, а Нанна отослала свое покрывало вместе с другими подарками Фригг, а Фуле — свое кольцо. Хермод возвратился в Асгард и поведал там все, что видел и слышал.
После сего асы разослали вести по всему миру, умоляя всех оплакивать Бальдра и тем самым вывести его из Хель. И все поступило так: люди и звери, земля и камни, дерево и все металлы. Но когда вестники возвращались, они обнаружили в пещере великаншу по имени Тёкт, которая на их просьбы оплакивать Бальдра ответила:
