Приведенную выше сагу толковали по-разному. В соответствии с мнением некоторых Диса представила королю значение и необходимость сельского хозяйства; сама она, не одетая и не раздетая, символизирует землю ранней весной, когда трава повсюду только начинает пробиваться, но еще не покрывает землю зеленым ковром; ветви еще только покрываются зеленым облачком, лишь предвещающим пышное летнее одеяние. Путешествовать ни в санях, ни в повозке не слишком удобно; но земледельцу надо следить за временами года, за изменениями и влиянием солнца и луны, за погодой, за известными исстари знаками и признаками, ведение которых унаследовано им от предков. Третий великий праздник ежегодно отмечался в начале весны ради процветания и побед на суше и на море, а более всего ради успеха в морских набегах или vikingafärder, в которых был теперь готов принять участие почти каждый рожденный свободным мужчина. На празднике этом в основном призывали Одина.
В соответствии с суеверием, восходящим к языческим временам, рябина, или горный клен[274], обладает великими оккультными достоинствами. Считалось, что сделанный из нее посох предохраняет от чар. В древние времена люди изготовляли из рябины отдельные детали своих кораблей, полагая, что это может защитить их от насланных богиней Ран бурь. Источником суеверия стала услуга, оказанная этим деревом Тору[275].
В честь богов во многих местах Скандинавских стран были воздвигнуты просторные и великолепные храмы, возле которых находились группы камней или алтари, использовавшиеся для жертвоприношений. Такой языческий алтарь носил название horg, а обслуживавшие его жрецы кменовались horgabrudar. Возле каждого хорга или храма находилась священная роща или отдельное дерево, на которое вешались жертвоприношения. Считалось, что подобные деревья способны оказывать великую помощь при исцелении болезней. Даже в наше время к некоторым деревьям относятся с суеверным почтением, особенно к липе и тем из деревьев, в которых обнаруживаются «эльфовы отверстия», образованные двумя сросшимися ветвями. Их иногда срубают для использования в продиктованных суеверием целях. Часто сквозь эти отверстия протаскивали рожениц, испытывавших затруднения в родах, отчего иные из них расставались с жизнью; суеверные родственники уносили больных детей в лес, чтобы протащить их сквозь подобное отверстие.
Возле каждой священной рощи располагался ключ или источник, в котором омывали жертвоприношения.
Кроме обыкновенных жрецов, скандинавские народы прибегали к помощи мудрых мужчин и женщин или прорицателей. Основными формами колдовства являлись сейд (seidr) и галдр (galdr); хотя, возможно, существовала и третья разновидность, поскольку пророчицы (völur), пророки (vitkar) и сейдотворцы (seidberendr) различаются между собой и восходят к различным источникам. Слово «галдр» является производным от gala, петь[278], и умение это заключалось в произведении сверхъестественного эффекта с помощью особых песен или путем вырезания некоторых рун. Занятие это, возможно, не являлось преступным, поскольку существовала и такая разновидность колдунов, как мейнгалдр (от mein, вред и т. п.), прибегавших к услугам злых сил. Гроа пела над камнем, попавшим в лоб Тора, Оддрун — над Боргни, когда последняя никак не могла родить. Особенную разновидность галдров представляли валгалдеры, пробуждавшие мертвецов и заставлявшие их говорить, чтобы узнать из их уст волю судьбы. Такая способность приписывается Одину, который сидел под повешенным и уговорил его заговорить, или спускался в потусторонний мир, разбудил усопшую валу и заставил ее пророчествовать. Нам известно также, что ХардгреЙе (Hardgrepe) вырезал песни на древе и приказывал положить их под язык трупа, чтобы тот поднялся и заговорил[279]. Хильд своей песней пробудила павших воинов Хёгни и Хедина, чтобы те смогли вернуться к битве[280]. В качестве примера таких песен можно вспомнить ту, которой Хервор пробудил Ангантюра, и так называемую молитву Буслы и стих Серпы[281].
Сейд в соответствии с мнением некоторых состоял в разновидности кипячения (от stoda, кипятить), хотя в оригинальных источниках нет непосредственного указания на этот процесс[282]. Асы научились этому способу колдовства от Фрейи; он считался недостойным мужчины и практиковался только женщинами: однако мы тем не менее имеем дело с мужчинами-сейдами. Сейд и галдр практиковал и сам Один. Женщина-сейд восседала на высоком престоле с четырьмя столпами. Любые перемены в природе, например гашение огня, умиротворение моря, укрощение ветра, пробуждение усопших, похоже, считались прерогативой галдра, в то время как сейд позволял определить участь человека и проконтролировать будущее; с помощью срйда можно было причинить другим несчастья и болезни, забрать у кого-то силу и ра^ум и передать другому, устроить бурю и т. д. Поскольку сейд считался злым делом, мужчины считали его недостойным себя, и мужчин-сейдов преследовали и сжигали. Женщина-сейд за деньги делала мужчин стойкими к железу.
Наиболее замечательной разновидностью женщин-сейдов были так называемые валы или вёльвы. Мы находим их присутствующими при рождении детей, где они, похоже, замещают норн. Свое знание они получали с помощью сейда, ночью, когда все в доме спят, а утром изрекали свои оракулы; они также получали внезапное озарение из пения определенных песен, без которых колдовство не могло совершиться. Подобные женщины встречаются по всему Северу. Их приглашал глава семьи, и они являлись — одетыми в особого рода облачения, иногда со значительной свитой, например в обществе пятнадцати юношей и пятнадцати девушек. За свои пророчества они получали деньги, золотые кольца и прочие драгоценности. Иногда их приходилось принуждать к пророчеству. Приведенное ниже старинное описание такой валы, переходившей от собрания к собранию, предсказывая судьбу, способно дать наилучшее представление о таких женщинах и их делах.
Торбьерг зимой посещала собрания по приглашению тех, кто желал определить свою судьбу или характер будущего года. К приему ее готовились самым тщательным образом. Поставили высокое сиденье с набитой пером подушкой. Навстречу ей послали человека. Она прибыла вечером, одетая в перевязанное ремешками синее платье, до края подола усеянное камнями; на шее ее было ожерелье из стеклянных бусин, на голове капюшон из шкуры черного ягненка, отороченный белой кошачьей шкуркой; в руке ее был посох, набалдашник которого был сделан из меди и украшен камнями; тело ее охватывал пояс из сухого дерева (knöske), с которого свисала сумка с ее колдовским прибором; ноги ее покрывали грубые башмаки из телячьей кожи с длинными шнурками и оловянными пуговицами; на руках ее были перчатки из кошачьей шкурки, сшитые внутрь мягким белым мехом. Все почтительно приветствовали ее; сам хозяин подвел ее за руку к сиденью. В первый день она не изрекла никакого пророчества, только провела ночь под кровом. Вечером следующего дня она поднялась на высокое сиденье, приказала женщинам разместиться возле нее и спеть известные песни, что и сделали они чистыми и сильными голосами. Потом она пророчествовала о наступающем годе, после чего все приблизились и стали задавать ей подобающие случаю вопросы, на которые получали ясные ответы[283].
