Она пошла к двери, осматриваясь во все стороны с видом явного неодобрения драгоценных сокровищ искусства, украшавших стены. Глаза ее немедленно опустились на ковер (рисунок знаменитого французского живописца), как будто ее ноги снисходительно ступали по нему. Смелость, с какой она вошла в комнату, была довольно заметна. Она не значила ничего в сравнении с той дерзостью, с какой она вышла. Как только дверь затворилась за ней, леди Джэнет встала. Не обращая внимания на зимний холод, она раскрыла настежь окно.

— Фуй! — воскликнула она, трепеща от отвращения. — Даже воздух этой комнаты заражен ею!

Она вернулась к своему креслу. Расположение ее духа изменилось, когда она села, — ее сердце опять устремилось к Мерси.

— О, мой ангел! — прошептала она. — Как я унизила себя — все для тебя!

Горечь воспоминаний была нестерпима. Врожденная сила натуры этой женщины вызывала у нее вспышку гнева и отчаяния.

— Что она ни сделала бы, а эта тварь заслуживает этого! Ни одна живая душа в этом доме не скажет, что она обманула меня. Она не обманула меня — она любит меня! Какое мне дело, свое настоящее имя или нет сказала она мне? Она отдала мне свое настоящее сердце. Какое право имел Джулиан играть ее чувствами и заглядывать в ее тайны? Мое бедное, искушаемое, измученное дитя! Я не хочу слышать ее признания. Ни слова не скажет она ни одной живой душе. Я хозяйка — я сейчас это запрещу!

Она схватила лист почтовой бумаги, заколебалась и бросила его на стол.

"Почему мне не послать за моей любимицей? — думала она. — Зачем писать? "

Она опять заколебалась, но все же оставила эту мысль.

"Нет! Я не могу положиться на себя! Я еще не смею видеться с нею! "

Она опять взяла листок и написала свою вторую записку к Мерси. На этот раз письмо начиналось с обычной нежностью.

"Милое дитя!

Я имела время подумать и успокоиться немножко после того, как писала к вам, прося отложить объяснение, которое вы обещали мне. Я уже поняла (и ценю) причины, заставившие вас вмешаться, и теперь прошу вас совершенно оставить объяснение. Я уверена, что будет тягостно для вас (по причинам, которых я не желаю разузнавать) представить ту особу, о которой вы говорили, и, как вам уже известно, мне самой надоело слышать о ней. Кроме того, теперь нет никакой надобности для вас объяснять что бы то ни было. Незнакомка, посещения которой так тяготили и тревожили нас, не будет больше вас беспокоить. Она уезжает из Англии добровольно после разговора со мной, который совершенно успокоил и удовлетворил ее. Ни слова более, душа моя, ни мне, ни моему племяннику, ни кому бы то ни было на свете о том, что случилось сегодня в столовой. Когда мы встретимся, пусть будет решено между нами, что прошлое отныне и навсегда будет предано забвению. Это не только горячая просьба — это, если необходимо, положительное приказание вашей матери и друга.

Джэнет Рой.

Р.S. Я найду случай (прежде чем вы выйдете из вашей комнаты) поговорить отдельно с моим племянником и Орасом Голмкрофтом. Вам нечего приходить в замешательство, когда вы встретитесь с ними. Я не буду просить вас отвечать письменно на мою записку. Скажите да горничной, которая принесет ее вам, и я буду знать, что мы понимаем друг друга".

Запечатав конверт, в который были вложены эти строки, леди Джэнет адресовала их по обыкновению: «Мисс Грэс Розбери». Она только что встала, чтобы позвонить в колокольчик, когда горничная пришла с поручением из будуара. Голос и лицо этой женщины ясно показывали, что Грэс выказала пред ней, так же как и пред госпожой ее, свою дерзкую самоуверенность.

— Миледи, эта дама внизу желает…

Леди Джэнет, презрительно нахмурившись, перебила:

— Я знаю, чего эта дама желает. Она прислала за письмом?

— Да, миледи.

— Еще что?

— Она послала одного из слуг за кебом. Если б ваше сиятельство слышали, как она говорила с ним!

Леди Джэнет сделала знак, что она не хочет слышать. Она тотчас вложила чек в конверт без адреса.

— Отнесите это к ней, — сказала она, — а потом вернитесь ко мне.

Оставив без внимания Грэс Розбери, леди Джэнет сидела с письмом к Мерси в руках, думая о своем положении и об усилиях, которых она еще потребует от нее. Когда она следовала за течением этих мыслей, ей вдруг пришло в голову, что случай может свести Ораса и Мерси каждую минуту и что в настоящем расположении духа Орас, наверно, будет требовать того самого объяснения, которое так важно было для нее не допустить. Опасение этого несчастья полностью овладело ею, когда горничная вернулась.

— Где мистер Орас Голмкрофт? — спросила она, как только эта женщина вошла в комнату.

— Я видела, как он отворил дверь библиотеки, миледи, сейчас, когда я шла наверх.

— Он был один?

— Один, миледи.

— Ступайте к нему и скажите, что я желаю видеть его сейчас же.

Горничная ушла во второй раз. Леди Джэнет тревожно встала и заперла отворенное окно. Ее нетерпеливое желание остановить Ораса до того овладело ею, что она вышла из комнаты и встретила женщину в коридоре, когда та возвращалась. Выслушав извинение Ораса, она тотчас послала ее к нему снова.

— Скажите, что он принудит меня прийти к нему, если не захочет прийти ко мне. Постойте! — прибавила она, вспомнив неотданное письмо. — Пришлите сюда горничную мисс Розбери, она мне нужна.

Оставшись опять одна, леди Джэнет раза два прошлась по коридору, потом вдруг ей надоело смотреть на него, и она вернулась в свою комнату. Обе горничные пришли вместе. Одна, доложив о послушании Ораса, была отпущена. Другая отослана в комнату Мерси с письмом леди Джэнет. Минуты через две посланная опять явилась с известием, что она нашла комнату пустой.

— Знаете вы, где мисс Розбери?

— Нет, миледи.

Леди Джэнет подумала с минуту. Если Орас явится без замедления, то, разумеется, ей удалось отвлечь его от Мерси. Если его появление подозрительно задержится, она решилась сама пойти отыскивать Мерси в приемных комнатах на нижнем этаже дома.

— Что вы сделали с письмом? — спросила она.

— Я его оставила на столе мисс Розбери, миледи.

— Очень хорошо. Не уходите далеко, может быть, я позвоню если вы мне понадобитесь.

Через минуту неизвестность для леди Джэнет прекратилась. Она услышала знакомый стук в дверь мужской руки. Орас торопливо вошел в комнату.

— Что вам нужно от меня, леди Джэнет? — спросил он не очень любезно.

— Садитесь, Орас, и вы узнаете.

Орас не принял приглашения.

— Извините меня, — сказал он, — если я скажу вам, что я тороплюсь.

— Почему вы торопитесь?

— Я имею причины желать увидеть Грэс как можно скорее.

— А я имею причины, — возразила леди Джэнет, — желать говорить с вами о Грэс прежде, чем вы увидитесь с нею, серьезные причины. Садитесь.

Орас вздрогнул.

— Серьезные причины! — повторил он. — Вы удивляете меня.

— Я удивлю вас еще больше, когда кончу говорить.

Глаза их встретились, лишь только леди Джэнет произнесла эти слова. Орас заметил у нее признаки волнения, которых прежде никогда не примечал. Лицо его приняло выражение угрюмого недоверия — и он молча сел.

Рассказ оставляет леди Джэнет и Ораса Голмкрофта и возвращается к Джулиану и Мерси в библиотеку.

Прошел промежуток, продолжительный промежуток, измеряемый нетерпеливым исчислением неизвестности, после того, как уехал кеб, который увез Грэс Розбери. Минуты шли одна за другой, а шаги Ораса все не раздавались на мраморном полу передней. По взаимному (хотя не выраженному согласию), Джулиан и Мерси избегали предмета, который теперь интересовал их обоих одинаково. В то время, как мысли их были устремлены в различных предположениях о цели свидания, теперь происходившего в комнате леди Джэнет, они старались говорить о предметах, к которым оба были равнодушны, старались, это им не удавалось, они старались опять. В последнем и самом продолжительном промежутке молчания случилось нечто новое. Дверь из передней тихо и неожиданно отворилась.