— Что? — недоверчиво поднял брови я. — Вы уверены? В смысле, я хотел сказать, по ней не похоже, что…
— Чего так встревожился? Ты что, и с ней успел переспать? — ехидно усмехнулся Поль.
— Аль Кадри не может вылечиться от инфекции, которой заразилась, по-видимому, во время занятий проституцией или внутривенного приема наркотиков, — пояснил Абэ. — Полное излечение от ВИЧ в наше время возможно, но это невероятно дорого, и она никогда не получит его из-за нелегального статуса и нищеты. Похоже, именно это стало триггером ее ненависти к Содружеству и побудило вступить в террористическую организацию. Так ведь, Войцеховский?
— Мне откуда знать? Она ничего об этом не говорила. Мне казалось, что…
— Какие цели организации? Как они… э-э-э… — Поль переглянулся со своим старшим коллегой и скорректировал окончание фразы: —… или, лучше будет сказать — вы, называете себя?
Они спрашивали вполне серьезно, и были, похоже, убеждены в правоте своей версии. Это ужасало, но при этом и бесило.
— Ты что, серьезно?! — взбеленился я. — Если вы действительно считаете меня чертовым подельником террористов, а не ломаете комедию, вы просто чокнулись! Поверить не могу, что люди из Службы, которых считают всевидящими и всемогущими, могли купиться на такое дешевое и явное вранье. Если вы не хотите, чтобы настоящие убийцы офицера полиции продолжали смеяться над «чертовыми идиотами из СБС», Бога ради, первым делом задержите Гаррисона и Блэка, пока они не смылись! Вы вообще меня слушаете, черт бы вас побрал?! МАКБРАЙДА УБИЛИ НЕ ТЕРРОРИСТЫ! Его убил чертов наемник по имени Блэк! Выстрелом, который предназначался мне! Он сам сказал мне! Когда заявился в подземку со своей командой, чтобы довершить начатое и прикончить меня. И ему едва это не удалось! Есть все основания полагать, что это он же или кто-то из его людей, взорвал над нами электромагнитную гранату! Они же запустили троянца в «Автобота», который едва не поубивал нас с Эриксоном. И это еще не все!.. Проклятье, да допросите их на детекторе лжи! Просканируйте их чертов мозг! Устройте мне очную ставку с гребаным наемником, который едва не прикончил меня голыми руками!
Мою тираду они выслушали молча, лишь один раз переглянувшись. Казалось, что все мои слова и эмоции разбиваются о глухую стену. Моя версия произошедших событий по каким-то причинам их совершенно не интересовала. И это приводило меня в бешенство.
— Войцеховский, ты не поможешь ни себе, ни нам, если будешь уходить от ответов на вопросы, — дождавшись окончания моей вспышки, начал говорить Торричелли. — Если ты продолжаешь настаивать на своей невиновности, то у тебя, как у добросовестного гражданина и сотрудника правоохранительных органов, нет никаких причин уклоняться от ответов на вопросы следователя…
— Да я не уклоняюсь от ответов! Я пытаюсь открыть вам глаза! Черт. Ладно, давай вернемся к твоим дурацким вопросам, пока настоящие убийцы заметают следы и убираются восвояси. Что ты там спрашивал? Ах, да. Захери и его подруга сказали мне, что они мирные диссиденты. Выступают за мир во всем мире, равенство и братство, все такое. Мечтатели, которые пытаются построить идеальный мир. Я не нашел никаких подтверждений тому, что они — террористы…
— Как они называют свою организацию? — спросил Абэ.
— Они говорят, что никакой организации нет.
— У их группы должно быть какое-то самоназвание.
— Они не особенно делились со мной этими вещами. У них не было причин доверять мне.
— Но ведь у них были причины переправить тебя по тайным подземным тоннелям из одного округа в другой и предоставить убежище у твоей старой подруги с очень большим стажем экстремистской деятельности на просторах Содружества, — заговорил с неприкрытой иронией Поль. — Тебя весьма своеобразно «держали в заложниках», не находишь? Сексуальные утехи в исполнении многоопытной гетеры были частью жестоких пыток, которым тебя подвергались, да?
— Да нет!.. Вы ничего не понимаете!.. — я едва не задохнулся от возмущения и гнева, смешанных с нешуточным волнением.
Разговор входил все в более дерьмовое русло.
— Нет, ну что же тут непонятного? — усмехнувшись, Торричелли красноречиво переглянулся с коллегой. — Только лишь жестокие издевательства, которым подвергала тебя Ризителли в своей постели, воспрепятствовали тебе появиться на связи и дать о себе знать коллегам в то время, как тысячи офицеров полиции, сбиваясь с ног, разыскивали своего «пропавшего» коллегу…
Я в отчаянии покачал головой.
— Специальный агент Абэ, вы должны отстранить этого человека от расследования, — показывая пальцем на Паоло, обратился я к суровому японцу. — Вы что, не читали моего досье? Он предвзято ко мне относится, пытается отомстить за обиды времен интерната, и поэтому наводит вас на ложный след…
— Тогда я повторю вам его вопрос, — пресек мою речь спецагент. — Объясните, как вы попали в место, где были задержаны, и что вы там делали?
— Поймите, я не знал, кому доверять! — в ужасе вскричал я, сознавая, что ситуация принимает крайне дурной оборот. — Меня подставили, едва не убили! Я до сих пор не знаю, кто стоит за «Эклипсом», кто был заказчиком! Я… черт, да я как раз собирался все-таки выйти на связь, как раз перед тем как…
— Довольно уже, Войцеховский! — вдруг гаркнул на меня Абэ, сверкнув глазами. — Довольно этих дурацких историй и наспех слепленной лжи! Она тебе не поможет! Подумай наконец о своем положении!
— Я говорю правду! Просканируйте еще раз мой мозг! Допросите наконец Блэка, черт возьми!
— Когда именно Клаудия Ризителли завербовала вас в организацию? — продолжал рубить он с плеча, испепеляя меня взглядом.
— Да вы что?! — я помотал головой, сгоняя наваждение. — Клаудия не имеет никакого отношения…
— Это было еще в 82-ом, после вашей знаменитой олимпийской речи? Или позже, в 83-ем, когда вы выложили в Сеть ваше первое экстремистское видео?
— Что? Черт, вы что, говорите о той глупой пьяной выходке сто лет назад?!
— Это по ее заданию вы отправились на территорию так называемого Альянса в августе 83-го? — продолжал сыпать дикими вопросами Абэ. — Вы смогли заручиться там поддержкой для вашей организации? Или поддержка была и ранее? Кто курирует эти вопросы со стороны Альянса? Лично Троян Думитреску, старый друг вашего отца? Это он поручил вам помочь внедрить на территорию Содружества своего протеже Мирослава Молдовану?
— Да вы сбрендили! — продолжая с ужасом глядеть на него, прошептал я. — Миро?! Вы что?! О, Господи. Только его в это не впутывайте! Он же простой сантехник, черт бы вас побрал!
— Да очнись ты наконец, Войцеховский! — атаковал с другой стороны Торричелли. — Твоя игра окончена. Ты зашел слишком далеко, чтобы рассчитывать как-то выпутаться из этой истории. Твой бывший опекун, на протекцию которого ты привык рассчитывать, давно уволился из Объединенных миротворческих сил. А даже если бы Роберт Ленц и не ушел в отставку — он не повторил бы своих ошибок, которые совершал, будучи ослепленным своей сентиментальностью. Никто не станет пытаться выгородить тебя под тяжестью того, что ты натворил.
— Вы что, правда верите в то, что говорите? — по очереди глядя на двух сумасшедших, спросил я.
— Ты всегда был противником Содружества, Войцеховский. Я знаю это не понаслышке. Это и не удивительно, учитывая, где ты вырос и какую позицию занимали твои родственники. Это твое отношение было многократно зафиксировано: и при первом въезде на территорию государства, и при поступлении в интернат, и в том самом видео, что ты сам выложил, утратив над собой контроль под действием наркотиков. Ты всегда был бунтарем, еще со времен интерната. Вступал в конфликты с преподавателями. Якшался с маргиналами, как Ши Хон. Хон, кстати, получил больш-о-о-ой срок год назад, тебе это известно?
Судьба Ши мне была хорошо известна. Долгое время он ходил на грани закона, пока в начале 87-го его не арестовали вместе с еще дюжиной людей по подозрению в организации экстремистской группы под видом профсоюзной организации. По версии следствия, впоследствии подтвержденной судом, Ши и несколько его сообщников, состоящих в профсоюзе, подстрекали рабочих металлообрабатывающего предприятия в графстве МакДонелл к производственному саботажу, забастовкам и незаконным массовым акциям, распространяли среди них материалы экстремистского характера, призывающие к свержению конституционного строя. Во время одной из организованных ими акций сотрудник администрации предприятия, вышедший к протестующим для ведения переговоров, был убит кирпичом, брошенным из толпы пьяным участником демонстрации.
