— Что за херня произошла?! — выпалил я, взъерошив ставшие дыбом волосы.

— Старый трюк. У меня много раз срабатывал, — не отрываясь от своего сетчаточника, спокойно произнес генерал.

— У меня что, останавливалось сердце? — ощупывая свою грудь, спросил я.

— Оно билось настолько медленно, что это вполне могло сойти за остановку. Это уже неважно. Мы вытащили тебя оттуда, где ты находился. И везем туда, где тебе пристало быть.

Свесив ноги с кушетки, я на некоторое время замолчал и выполнил несколько дыхательных упражнений, чтобы привести свой пульс в порядок. Лишь ощутив, что сердце бьется со скоростью 60 ударов в минуту, я наконец пробормотал:

— В следующий раз предупреждай, перед тем как делать такое.

— С какой это стати? — прыснул Чхон. — Ты теперь солдат. Будешь делать, что приказано. В ближайшие пять лет нам понадобятся лишь те части твоего мозга, которые помогут тебе ориентироваться в бою. Остальные можешь отключить.

— Куда мы едем?

— К транспорту, который доставит тебя в нужное место. Хватит задавать чертовы вопросы!

— Ты обещал, что Клаудия и Мирослав тоже получат свободу.

— Ни хрена подобного.

— Ты обещал попытаться.

Тяжело вздохнув, Чхон вынул из кармана и бросил мне мой наручный коммуникатор. Едва я взял его в руки, как устройство замигало, оповещая о входящем вызове. Вызов шел от человека, отсутствующего в адресной книге. Вопросительно взглянув на Чхона (тот вновь углубился в свои дела), я ответил на вызов. На экране передо мной появилось лицо Клаудии. Оно выглядело запыхавшейся и слегка испуганной.

— Дима! О, Боже! Ты в порядке?!

— Это я хотел спросить у тебя!

— Я в порядке. Наверное. Не знаю. Какие-то люди помогли мне выбраться. Они просто вывезли меня, ничего не объясняя, и высадили в Новом Бомбее. Я ничего не понимаю. Это Ленц? Он стоит за этим?

— И он, и кое-кто еще, — мрачно произнес я.

— Где ты? Когда мы с тобой сможем увидеться?

— Если я правильно понимаю ситуацию, то где-то лет через пять.

— Что? Я тебя правильно расслышала?

Раньше, чем я успел сказать еще хоть слово, рука генерала бесцеремонно выхватила из моих рук коммуникатор и отправила его через форточку на улицу.

— Он тебе больше не понадобится, — встретив мой вопросительный взгляд, объяснил генерал. — В ближайшие пять лет.

— Вы не позволяете своим сотрудникам иметь личные коммуникаторы? Кажется, даже «миротворцам» это разрешается! — возмутился я.

— Миротворцы — просто клоуны. А ты будешь заниматься серьезной работой.

— А еще говорят: «Классно работать в частном секторе», — фыркнул я.

— Тебе понравится, — подняв на меня взгляд, Чхон подмигнул.

Микроавтобус затормозил минут через десять. Когда дверь открылась, я понял, что мы находимся на одном из десятков небольших частных аэродромов в окрестностях Гигаполиса. Силуэты индустриальных сооружений на заднем плане подсказывали, что аэродром находится где-то на Пустыре или в Кузнице, но более точных ориентиров у меня не было.

— Твой выход, — сообщил Чхон, и бросил мне сложенную черную футболку. — Оденься!

Натянув на голый торс футболку, я спрыгнул белыми больничными тапочками на потрескавшийся асфальт. Как раз в этот момент за моей спиной охранник в черной униформе частной корпорации со скрипом задвигал зарешеченные ворота. Двойной решетчатый забор с колючей проволокой, опоясывающий аэродром, наводил на мысль о тюрьме. Несколько бетонных ангаров, полдюжины частных реактивных самолетов и столько же конвертопланов без маркировки, которая бы указывала на авиакомпанию-владельца. По бетонному покрытию к нам шагали двое людей в черных комбинезонах.

— Тебе с ними, — кивнув в их сторону, сказал Чхон. — Обойдемся без душещипательных прощаний.

— Я хочу поговорить с Миро. Ему удалось выбраться?

— Я ничего тебе не обещал, — покачав головой, терпеливо объяснил генерал. — Мне плевать, чего ты хочешь. И мне больше нет никакого дела до твоих друзей. Я и имена их уже выкинул из головы. Как и твое.

— Эй! Я тебе пять лет своей жизни отдал! — возмутился я.

— Тебе за это хорошо заплатят, — хватаясь за ручку дверцы, окончил разговор генерал.

Дверь микроавтобуса захлопнулась у меня прямо перед носом. Оглянувшись, я посмотрел на двух мужчин подтянутого военного вида с короткими стрижками, подошедших ко мне.

— Самолет «Железного Легиона» отправляется на Грей-Айленд ровно через десять минут, — вместо приветствия гаркнул один из них. — Вот он! Давай-ка живо на борт, рекрут!

— Вы тоже из этого, типа, «Легиона»? — спросил я у наемников, улыбнувшись. — Мне вообще ни хрена не объяснили. Долгая история.

— Тебе все объяснят, когда надо будет, рекрут. А теперь марш на борт!

Поняв, что дружеской беседы не получится, я зашагал в сторону черного реактивного самолета на тридцать-сорок мест, разогревающегося около ВПП — бодро, насколько позволяли стопы, кое-как зажившие после недавнего хождения босиком по стеклу, и покалывание в ребрах. Лицо приятно обдувал ветерок. Сердце, только что едва не остановившееся, билось в груди радостно и бодро.

Черт знает во что я впутался, но, по крайней мере, я больше не заперт в чертовой больничной палате со сворой упырей из СБС. Через несколько минут я улечу отсюда в какую-то глухомань, где они меня не достанут, и это не может не радовать. Мне удалось вызволить Клаудию. Неизвестно, правда, что еще будет с Мирославом. Гибель Бена осталась неотомщенной, и неизвестно, смогу ли я когда-то это исправить. Но у меня было не так уж много вариантов.

Колеса микроавтобуса за моей спиной завизжали — автомобиль убирался прочь с аэродрома, вместе с Чхоном, который утратил ко мне всяческий интерес в тот самый момент, как я поставил электронную подпись под контрактом. «Все-таки ты добился своего, ублюдок. Заполучил-таки мой зад. Столько лет спустя», — подумал я со смесью раздражения и восхищения.

§ 38

Салон частного реактивного самолета, рассчитанного примерно на сорок мест, был заполнен меньше, чем на четверть, когда лайнер вырулил на взлет на аэродроме в окрестностях Сиднея. Я мог бы без труда найти себе место вдали от других пассажиров, но вместо этого специально направился к паре сидений, одно из которых занимал мужчина примерно моего возраста в черном футболе вроде моей и серых камуфляжных штанах. В отличие от меня, у него хотя бы был рюкзак.

Парень был помельче меня, но все же за шесть футов, и очень спортивный. Его русые волосы были коротко, по-военному пострижены. Не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы угадать его профессию.

— Не против? — спросил я, указывая на место рядом с пассажиром.

— Падай! — кивнул тот, взглянув на меня приветственно и при том испытывающе. — Ого! Надеюсь, в «Железном Легионе» не у всех рекрутов твои габариты. А то на тренировках будет сложновато.

— Меня зовут Димитрис.

— Хэнк, — он крепко пожал мне руку, и тут же продолжил: — Стафф-сержант Хэнк Уотерс, 6-ой полк Корпуса морской пехоты Объединенных миротворческих Сил. Авианосец «Джордж Буш». База ВМС Сембаванг. Две миротворческие миссии: Кения, Ближний Восток. Теперь в отставке.

— Ого. Внушительно! — присвистнул я.

— Не думаю, что это так уж внушительно в сравнении с тем, что нам предстоит. А ты-то сам откуда?

— Полиция Сиднея. 44-ый батальон быстрого реагирования. Старший сержант, командир взвода, — призадумавшись немного, я добавил: — Теперь я тоже в отставке… наверное.

— Это одно из тех рейдовых подразделений, что наводит порядок в фавелах вокруг Сиднея? Я слышал, там бывает так же жарко, как в «горячих точках».

— Да уж, нас там не очень любят.

— Что ж, я не сомневаюсь, что ты профи, если ты летишь на этом самолете, — Хэнк уважительно кивнул. — Я слышал, только один человек из двадцати, подавших заявки, попадает в учебку Легиона. А ведь заявку могут подать только те, кто не меньше пяти лет прослужили в правительственных силовых структурах или в ЧВК. Да уж! Вот это действительно элита! Черт возьми, я каждое утро пробегаю по три мили, но я чуть не сдох на предварительном тестировании. А как ты? Нормально прошел? С твоими габаритами сдать норму по бегу — наверное, задачка не из простых…