Оценивая реакцию Европы на современную противоракетную оборону, следует помнить, что аргументация в большинстве своем повторяет то, что европейские противники американской оборонной политики утверждали по поводу каждой новой крупной американской программы вооружений или стратегической доктрины за последние 30 лет – от «гибкого реагирования» Кеннеди 1960-х годов до стратегической оборонной инициативы (СОИ) Рейгана 1980-х годов. Выступая в 1980-е годы против размещения в Европе наступательных вооружений и новых оборонительных вооружений в Соединенных Штатах уже в наше столетие, эти критики – часто это одни и те же лица – в каждом случае обвиняли в том, что новые программы отделят Америку от Европы и подорвут важные переговоры с Москвой.

В каждом случае критики оказывались не правы. В администрации Никсона программы ПРО Соединенных Штатов прорвали тупик в американо-советских переговорах о контроле над стратегическими видами вооружений. Во время администрации Рейгана СОИ и ракеты среднего радиуса действия в Европе вернули Советы вновь за стол переговоров. Таков же, как представляется, будет итог и сегодня – на самом деле в книге уже представлены свидетельства российской готовности исследовать какие-то аспекты противоракетной обороны. В арсенале у России имеются тысячи видов ядерных вооружений. Посему понадобятся многие десятки лет, если это вообще произойдет, прежде чем американская программа противоракетной обороны снимет последнюю ядерную страховку России, даже если она ограничит многие из уже намного ограниченных программ. Существуют, стало быть, всяческие возможности для продолжения дипломатии, предназначенной для того, чтобы как никогда снизить вероятность возникновения ядерного конфликта между двумя крупнейшими ядерными державами.

В конечном счете стоит европейским критикам отбросить устаревшие лозунги, они смогут признать абсурдность предложения о том, что такая Америка, которая полностью уязвима в случае ядерного нападения с любого направления, является лучшей гарантией безопасности Европы. Здравый смысл утверждает, что верным является как раз противоположное. Такие Соединенные Штаты, которые полностью уязвимы в случае ядерного нападения, вероятнее всего способны уклоняться от выполнения обязательств по альянсу. И такие аргументы применимы в такой же степени к обороне европейской территории от ядерного нападения.

Аргумент о том, что американская система противоракетной обороны подтолкнет распространение ядерного оружия, больше не имеет смысла. Почему страны, сейчас не обладающие ядерными ракетами, тут же захотят заполучить их, потому что вторжение в американскую территорию станет труднее? Большие страны, желающие или уже обладающие ядерными ракетами и ядерным оружием, могут действительно добавить к тому, что у них имеется, чтобы нанести поражение американской обороне. Но даже если они будут в состоянии выдержать эту гонку вооружений – что для так называемых стран-изгоев крайне маловероятно, – американское население не окажется в худшей ситуации массированного удара, чем оно находится сегодня. А это приведет к тому, что противнику придется пожертвовать другими возможными военными решениями. Без американской противоракетной обороны расчеты страны, пытающейся шантажировать Соединенные Штаты, ограничены ее зависимостью от своего оружия. При противоракетной обороне такие расчеты становятся более сложными. Противник не может знать, какие боеголовки смогут проникнуть, даже при том, что он будет исходить из того, что какие-то из них прорвутся. В ином случае потребуется серия атак, что уже граничит с тотальной войной.

Многие страны, включая Китай, который не подписывал Договор по ПРО, подключились к хору противников противоракетной обороны. До тех пор, пока есть неопределенность по поводу решения Америки, этот хор будет только становиться все более мощным по своей интенсивности. Поэтому становится весьма важным скорейшее решение Америки по поводу этой программы. В этом контексте должны пройти консультации с союзниками, особенно в отношении предоставления им возможности участвовать в системе обороны и ее распространения на Европу.

Однако при всем уважении к мнению союзников и других важных стран Соединенные Штаты не могут обрекать свое население на постоянную уязвимость. Все это влечет за собой настоятельную необходимость разъяснения целей противоракетной обороны, ее технологии и дипломатию, которая будет для этого задействована. Частично по внутренним причинам цель противоракетной обороны была определена исключительно как отпор атакам со стороны стран-изгоев, что вызвало дебаты о том, что такое страны-изгои, или действительно существует такая угроза. Но важно также признать, что противоракетная оборона точно так же необходима и против устоявшихся ядерных держав, не относящихся к числу изгоев. При наличии катастрофических последствий даже от одного взрыва Соединенные Штаты должны защитить себя до такой степени, какая возможна, от случайных запусков, несанкционированных нападений или ограниченных ударов, независимо от их цели. Или, если выразиться другими словами, Соединенным Штатам следует поднять стоимость входного билета на любой ядерный удар до самой высокой планки. В соответствии с таким подходом противоракетная оборона может быть эффективной против небольших ядерных держав или уменьшить возможности больших стран до уровня, который может привести к тому, что они не будут готовы рисковать, поскольку последствия будут слишком непредсказуемы.

В случае принятия решения по противоракетной обороне непредвзятое исследование должно попытаться определить самую подходящую технологию ее реализации. А этому мешают усилия администрации Клинтона по развитию технологии, которая соответствовала бы Договору по ПРО. Но если такое возможно, то какое это будет иметь отношение к договору? Как бы то ни было, стало ясно, что самая исследованная технология, по всей вероятности, является самой неподходящей для целей эффективной обороны. По этому вопросу следует принять срочное решение. На него не должны были бы повлиять те, чья оппозиция делу обороны заставляет их требовать установления критерия, которым могут соответствовать совсем немногие типы оружия. Только тогда, когда Соединенные Штаты определят свои потребности, они смогут провести серьезный диалог по вопросу внесения поправок или выходу из этого договора. Это может стать самой значимой основой для переговоров по согласованным лимитам противоракетной обороны и договоренности по арсеналам ядерного оружия в соответствии с современными технологиями и политической ситуацией.

Отношениям Запада с Россией всегда была присуща противоречивость. Для Европы Россия была страной, которая вышла на международную арену сравнительно позже других. Отсталая, таинственная, стихийная, огромная, она бурно проявилась в сознании Европы только в XVIII веке. В первой четверти того столетия Россия все еще сражалась со шведскими агрессорами в глубине того, что сейчас является Украиной. Менее чем через 50 лет после этого, во время Семилетней войны, русская армия стояла в пригородах Берлина. Через еще одно поколение, после победы над Наполеоном, русские войска оккупировали Париж.

Более склонная к проявлению самодержавности, чем любое другое европейское государство, Россия пришла к мистической и националистической форме христианской религии в лице Русской православной церкви – государственной церкви, которая благословляла и придавала законность поискам России престижа и экспансии. Хотя Россия участвовала в дипломатии европейского баланса сил, она не применяла ее принципы к соседним странам. Она объявила зону особого интереса как на Балканах, где отстаивала панславянизм и право защищать православие от мусульманской Оттоманской империи, так и в Средней Азии, где она осуществляла как колониализм, так и религиозное миссионерство.

Россия всегда была sui generis, особым случаем, – особенно в сравнении с ее европейскими соседями. Располагающаяся на 11 часовых поясах, Россия (даже в своем нынешнем постсоветском виде) представляет собой крупнейший территориальный массив в сравнении с любым другим современным государством. Санкт-Петербург территориально ближе к Нью-Йорку, чем к Владивостоку, который, в свою очередь, ближе к Сиэтлу, чем к Москве. Страна таких размеров не будет страдать болезнью замкнутого пространства. И тем не менее растущий экспансионизм всегда был рефреном российской истории. На протяжении четырех столетий Россия поставила благополучие своего собственного населения в угоду упорному броску вовне, угрожающему всем ее соседям. По мнению русских, столетия жертв обратились в миссию частично в интересах безопасности, частично во имя утверждения превосходства русской морали.