Из этого же замечательного металла делают у нас хирургические ножи, пинцеты — все инструменты для врача-хирурга.

А для того чтобы выплавить сталь, которая не ржавеет, сталевару пришлось добавить в плавку совсем немного хрома и никеля. Эти металлы не только оберегают сталь от ржавчины, но и надолго продлевают ее век.

Беспокойная жизнь у железнодорожного рельса. День и ночь мчатся по нему тяжелые поезда.

А сколько толчков получает он, особенно на стыках! Впрочем, железнодорожникам точно известно, сколько может выдержать толчков такой рельс. Если он изготовлен из обычной стали, то всего-навсего восемьсот пятьдесят тысяч толчков. Если же сталевар прибавит в плавку стали небольшое количество редкого металла — бериллия, то наш рельс выдержит четырнадцать миллионов толчков и не треснет, не потребует замены.

Соединяя железо с различными редкими металлами, советские сталевары научились изготовлять сталь, не боящуюся высокой температуры или самых крепких, всё разъедающих кислот.

Есть у нас теперь в любом количестве упругие и одновременно твердые стали, напоминающие своими замечательными свойствами древний булат; есть такие стали, которые отлично режут металл.

Но можно, оказывается, изменить не только качество стали, а и ее цвет — создать, например, золотистую сталь. Шпиль из такого металла будет сверкать, словно сделанный из чистого золота.

Создание каждой новой марки стали — трудное дело. Мастеров-сталеваров не раз и не два постигают неудачи, пока они добьются своей цели.

Сталь, этот могучий металл, оказывается, подвержен «усталости». Если стальная деталь выполняет большую работу, чем та, на которую она была рассчитана, металл «устает». А «устанет» металл — не выдержит нагрузки и даст трещину. Особенно плохо действует на металл неровная, неритмичная работа, частая смена нагрузок. За сталью следует внимательно наблюдать, не «переутомлять» ее сверх меры.

Изделие из стали будет жить долго, если попадет в заботливые руки.

Сталь любит уход, чистоту.

Рабочие всегда стараются содержать свои станки в порядке. Перед тем как пустить в ход, их обязательно обтирают чистой тряпкой, смазывают трущиеся части маслом. И сталь отвечает на эту заботу верной службой.

Станочник всякий раз внимательно осматривает станок, прежде чем пустить его в ход.

А на железных дорогах страны есть такая должность — путеобходчик. Он каждое утро внимательно проверяет стальные пути своего участка. Путеобходчик должен следить, не лопнул ли рельс, чтобы быстро сменить его. Время от времени по железнодорожной колее проезжает дрезина, снабженная таким устройством, которое позволяет обнаружить в металле любую, едва заметную трещинку.

Иногда трещину в рельсе обнаруживают случайные прохожие. Они немедленно дают об этом знать путеобходчику, а если подходит поезд, то и машинисту.

Как ни прочна сталь, человек не может слепо доверять металлу.

Пионер заметил лопнувший рельс и дал сигнал машинисту. Поезд остановлен вовремя.

В те времена, когда рудники и заводы принадлежали богачам-капиталистам, имена рабочих — подлинных творцов металла — оставались никому не известными.

А среди них было немало талантливых людей, горячо любящих свою трудную и опасную работу.

Смелые горняки добывали железную руду порой по пояс в воде, рискуя быть придавленными тяжелой породой. Бесстрашные русские доменщики и сталевары! Это они умудрялись и в маленьких домнах и в старых мартеновских печах получать лучший во всем мире металл.

Таким был, например, Григорий Коробов, отец Ивана Коробова. Мы знаем, что он слыл замечательным мастером доменного дела еще в те времена, когда на заводах царской России хозяйничали иностранцы. Французские инженеры, работавшие на Макеевском заводе, говорили с удивлением и восхищением:

«Коробов! Этот все может!»

И всякий раз, когда в домне что-нибудь не ладилось, обязательно звали на помощь «доменного доктора» Григория Коробова.

А Григорий Коробов умер, надорвавшись на работе.

На Краматорском металлургическом заводе служил талантливый русский металлург Михаил Курако. Он внес много своего, нового в устройство доменной печи. Советские металлурги называют Курако «великим доменщиком нашего времени».

Но в дореволюционные годы Михаил Курако так и не получил признания; многие его изобретения были присвоены иностранцами.

В то время на международных выставках возле образцов русской руды, чугуна и стали стояли фамилии не русских мастеров, а капиталистов — владельцев рудников и заводов. Часто к тому же и фамилии заводчиков звучали не по-русски. Англичанин Юз был хозяином крупнейшего металлургического завода Украины в Юзовке. Французскому капиталисту Гужону принадлежал самый большой в Москве металлургический завод, ныне «Серп и молот». Так и говорили тогда — «юзовская», «гужоновская» сталь. Медали и дипломы за отличную сталь или первоклассные стальные изделия выдавались устроителями выставки, само собой разумеется, тем же капиталистам.

Горняки, доменщики, сталевары, прокатчики, литейщики создавали владельцам рудников и заводов не только богатства, но и славу. На долю же тех, кто добывал руду, варил чугун и сталь, доставался лишь тяжкий, каторжный труд, а часто увечье и нищета.

У забора одного из московских металлургических заводов вплоть до самой революции просил подаяния высокий седой человек в синих очках.

Когда-то этот нищий был замечательным литейщиком, но брызги расплавленного металла попали ему в глаза, и он ослеп. Суд не присудил ослепшему литейщику даже маленькой пенсии.

Через небольшую реку Яузу в Москве перекинут мост. Раньше здесь была граница между богатым центральным кварталом города и бедной, нищей московской окраиной. Сейчас по обе стороны этой реки поднялись новые дома — один краше другого. А на берегу Яузы красуется самый высокий в Москве жилой дом.

Праздничные колонны рабочих Московского металлургического завода «Серп и молот», расположенного как раз за Яузой, направляясь на Красную площадь, обязательно проходят через старый мост, и люди еще издали любуются домом-великаном.

Но вот колонна подходит к мосту. На минуту обрываются, стихают песни, замолкает оркестр. Знаменосец — самый лучший сталевар или прокатчик завода — чуть склоняет тяжелое заводское знамя, украшенное орденами.

Перед кем же склонил свой стяг знаменосец?

С памятной доски, прибитой к мосту, глядит на проходящих, словно живой, молодой рабочий в кепке и косоворотке: это Астахов — бывший слесарь фасонно-литейного цеха завода Гужон, ныне «Серп и молот». В его честь мост через Яузу и называется нынче Астаховским.

Старейшие рабочие, служившие еще при Гужоне, хорошо помнят Иллариона Астахова. А некоторые из них были даже свидетелями его героической смерти в феврале 1917 года, когда Астахова убил полицейский, стрелявший в толпу.

Астахов отдал свою жизнь за народное счастье.

Минует колонна мост, и снова заиграет заводской оркестр. Знаменосец с гордостью оглядит прикрепленные к алому полотнищу ордена Ленина и Трудового Красного Знамени и высоко над собой поднимет заводской стяг.

Слава нынче принадлежит тем, кто ее завоевал.

На Московском металлургическом заводе «Серп и молот» более тысячи рабочих и инженеров награждены орденами и медалями Советского Союза.

Вот идет во главе заводской колонны директор завода, бывший рабочий. Неподалеку от него шагает другой знатный металлург — мастер лучшего в стране прокатного стана.