На следующий день после этого Верих заставлял Серафиму проходить полосу препятствий и прогонял почти все выученные ею боевые связки в рукопашную и с оружием. С полосой у нее не было никаких проблем (пара падений не в счет) — ее она проходила быстро и не принужденно, и он гордо улыбался про себя, внешне сохраняя суровый вид — его работа дала не просто хорошие результаты, а великолепные. Воля девушки его поражала, когда надо она могла скрутить свою гордость в бараний рог и запихнуть подальше. Неукоснительно следовала его рекомендациям, иногда весьма странно их интерпретируя, но он списывал все это на то, что она из другого мира. Что его по-настоящему волновало так это ее неуемная страсть к экспериментам, риску и авантюризм. С такими увлечениями эта оторва долго не проживет. Хотя… — думал он, наблюдая за тем, как девушка делает комплекс упражнений на растяжку, — если сможет держать необдуманные желания в себе, то станет весьма грозной противницей. Возможно, даже она сможет восстановить… На этом он сам себя оборвал. Нет, хватит мечтать. Все будет, как будет. Отвлекшись от размышлений, Верих стал пристальнее следить за тем, как Сима работает с мечом. Каждый раз он давал ей разные мечи — девушке не стоило привыкать к какому-то одному пока у нее не появиться свой собственный клинок. Вот уже два месяца как он заказал одному знакомому торговцу оружием какой-нибудь необычный клинок для нее, но так ничего стоящего и не попалось. На следующей неделе — думал он, — стоит начать обучать ее двуручному бою. Только вряд ли она потянет "равные" клинки. Наверное, лучше "старший" для правой и "младший" для левой руки. Да и лучше не меч, а кинжал добротный гномий подобрать. Заметив очередную ошибку в действиях девушки против искусно наведенной им иллюзии, он зло сплюнул (неужели так трудно запомнить пару движений и угол разворота клинка?!) и рявкнул, одновременно рассеивая иллюзию:

— Стоп! Ты опять ошиблась! Со мной, тоже самое.

С наигранно тяжким вдохом Серафима принялась защищаться, и сразу стало ясно, что она работала с иллюзий спустя рукава специально, что бы он сам взялся за меч. Он нанес тот же удар что и ее фантомный противник, и она с блеском его отбила и быстро перешла в атаку. Такого разворота мужчина никак не ожидал — клинок рыбкой порхал у нее в руке. Решив заканчивать этот фарс и преподать, начинающей наглеть, ученице урок, он увеличил силу ударов. Девушка тут же нахмурилась, поняв в чем дело. И в следующий раз, когда их клинки должны были соприкоснуться, буквально на пол пальца увела лезвие в сторону, при этом уходя вниз. Мужчина смог увидеть только кончик ее косы взметнувшийся вверх. Если бы не его нечеловеческие реакции, сила инерции протащила бы его еще на пару локтей вперед, а так он сделал только шаг и, остановившись, почувствовал покалывание в левой подмышке. Повернул туда голову. Там замерла тяжелодышащая, мокрая как мышь, но довольная собой Сима; кончик ее меча упирался ему в подмышку под таким углом, что при минимальном нажатии в момент достиг бы сердца. На губы девушки медленно заползала торжествующая улыбка — она впервые одержала над своим учителем победу. Другие его немногочисленные ученики могли добиться такого результата, дай Боги только через два года после начала занятий, не через два месяца. Это просто невозможно! В полной тишине бального зала раздался усталый, но счастливый голос девушки:

— Туше, учитель! — и выпрямившись, опустила меч.

Верих тоже распрямился, задумчиво оглядел ее с ног до головы и кивнул своим мыслям — "Как она делает то, что невозможно, я не знаю". И улыбнулся.

— Браво, девочка! Ты прогрессируешь.

— Спасибо Верих! Это все благодаря тебе. — Ну, прямо сама скромность. Он недоверчиво фыркнул.

— На сегодня достаточно. Не задирай нос слишком сильно, у меня еще будет время тебя побить. Ты поможешь мне донести клинки до оружейной?

Ее только что потушенный усталостью азарт, вновь вспыхнул с новой силой — в этой комнате она могла находиться часами, с восторгом разглядывая всевозможные виды оружия. Развешивая по местам в оружейной мечи, он опять, уже в который раз, заметил ее блестящие восхищением глаза. Такого фанатичного увлечения он еще не встречал ни у кого. В этот раз особого внимания удостоился стеллаж с луками — двумя эльфийскими и пятью человеческими (три с магической начинкой). С грустным вздохом она спросила:

— А стрелять из лука я буду учиться?

Мужчина недоуменно вскинул брови.

— Тебе мало рукопашного и мечного боя? Хочешь освоить еще и лук? Зачем?

— Просто на всякий случай. Вдруг в будущем понадобиться, а я не умею. Резонно, но что-то в этой непомерной жажде защититься всеми возможными способами есть. Да и нам с Вестией будет спокойнее отправлять ее учиться вооруженной до зубов, чем с надеждой на "авось пронесет", думал мужчина.

— Может быть. Посмотрим на твои дальнейшие успехи.

Девушка счастливо просветлела лицом.

На пути в столовую, Верих вспомнил вопрос, не дававший ему покоя с самого начала тренировок (а это почти три месяца).

— Серафима, — она подняла голову, — все хотел тебя спросить, что за слово ты употребляешь каждый раз, когда падаешь или пропускаешь удар?

Серафима покраснела.

— Ну, эээ… это ругательство.

— Да я понял. А что оно означает?

Она покраснела еще сильнее.

— Эээ… женщину легкого поведения. Ну…, или… блудницу.

— И это все?

— В общем да. А что тебе мало?

Верих пожал плечами.

— Нет. Просто странное какое-то ругательство.

Краснота с ее лица медленно пропадала, а в глазах девушки зажегся огонек интереса.

— А каким пользуешься ты в таких случаях?

На этот раз порозовел мужчина.

— А зачем тебе?

— Вестии пожалуюсь, как ты при мне ругаешься. — По ее хитрому взгляду сразу понятно, что не пожалуется, но все вышесказанное примет к сведенью. Дальнейшие ее слова полностью подтвердили его догадку.

— Да нет. Не буду я жаловаться. Просто не всегда же мне выдавать совсем уж неприличные выражения. Нужно такое слово… — она пошевелила пальцами, формируя мысль, — всеобъемлющее такое.

Мужчина задумался, а действительно каким. Пока он думал они дошли до столовой. Зашли. Там никого не было, но ужин уже был на столе. Они расселись и начали накладывать себе еду. Прожевав первую ложку салата, Верих, наконец, определился с ответом.

— Наиболее часто, не только я, но и многие другие, в особенности маги, употребляют названия разной нечисти. Один раз я слышал, как один мой коллега после неудачного алхимического эксперимента, оттирая стены, со смаком перебрал, чуть ли не весь классификатор нежити и нечисти. Обычно ограничиваются просто словами: "демон" — все употребляют, "упырь" — в основном "любим" магами, а крестьяне предпочитают — "леший". А мне весьма импонирует словечко из темноэльфийского фай'эрля — "шакхор". Его смысл варьируется от "А чтоб все…" до "Я всех… и через… и во все места…" и еще дроу так зовут какого-то мерзкого пещерного демона. И вообще оно может нести очень много смысловых значений. Еще неплохое — "д'хассе". Оно более культурное и…как бы…социально-приемлемое. И вообще фай'эрль дроу весьма богат ругательствами. Пусть он и не затмевает троллий по количеству, но берет глубиной смыслов. Да ты и сама должна знать. Ты же получила от Вестии его совершенное знание, со всеми глубокими подтекстами и смыслами.

На этом увлекательное путешествие в мир ненормативной лексики пришлось свернуть, потому что вошла Вестия, страстно пекущаяся о нравственности Серафимы. Задумчивый вид последней, наводил Вериха на мысли о том, что в скором времени они станут свидетелями изрыгания ею богатых на содержание тирад на темноэльфийском.

Жара на улице стояла удушающая — казалось, что сам воздух плавился. Вся трава приникла к раскаленной земле и медленно иссыхала, полностью оправдывая древнее название эурона — месяц сохнущей травы. Месяц уже перевалил за середину — совсем недавно мы отпраздновали день рождения Вериха.