Эта буря чувств нахлынула на меня с головой, очень долго крутила в своем водовороте, но все же выбросила опять в реальность, ослабевшей, хрипящей сорванным горлом и совершенно мокрой от слез. Так я не плакала никогда в жизни, но на душе, как ни странно, стало немного легче, пропало то пожирающее меня заживо чувство глубокого отчаяния, оставив после себя мягкою и светлою надежду на будущее. На то что бы встать, заново переложить все вещи в сумку, и переодеться самой ко сну не было ни сил, ни желания, и я, подтянув к себе поближе подушку, так и уснула на груде вещей…нет…на осколках своего прошлого, обещавших подарить мне счастливые сны-воспоминания.

Я уснула даже не подозревая, что вместе со мной за окном плакал дождь, барабаня по подоконнику.

Фаран задумчиво смотрел вслед стремительно исчезнувшей в недрах дома Сайфе. После того откровенного разговора, по пути домой девушка полностью ушла в себя, ни на что не реагируя, и даже не пожелав ему спокойной ночи, умчалась к себе.

За его спиной раздалось звонкое, вызывающее ржание и пару глухих ударов. Фаран тяжело вздохнул и вернулся в конюшню, что бы приструнить зарвавшегося жеребца и внимательнее к нему присмотреться. Что-то в нем было не так. Мужчина не знал что именно, но смутные подозрения неотступно глодали его душу, не давая покоя, настойчиво вертящейся на задворках сознания мыслью.

В сарае было темно хоть глаз выколи. Ни одного огонька, как всегда. Их нерадивый конюх в который раз забыл оставить светильник в помещении и забрал его домой. Мужика совершенно не волновало то, что кто-то может покалечиться, споткнувшись обо всюду разбросанный конюшенный инвентарь. Если бы Фаран был человеком, то он, несомненно бы, высказал все что он думает о таком "незаменимом" работнике. Благодаря врожденным особенностям он легко добрался до последнего углового стойла, ни разу даже ничего не задев. Там его встретила только пустота.

От удивления он резко подался вперед, не веря собственным глазам:

— Какого…! Шакхор! — неожиданно темноту стойла рассеяли две светящиеся тускло белым светом точки. Резкий свист и щелчок зубов всего в паре пальцев от его носа. Спасли только отменные реакции — в противном случае он остался бы без него.

Существо в стойле разочарованно зашипело и, сделав пару шагов, частично попало в едва пробивающийся в щель единственный лунный лучик. На первый взгляд это была морда обычной лошади, но если присмотреться, то можно найти много отличий. Самыми заметными были глаза — похожие на уродливые бельма, тускло светящиеся молочным светом, казалось, в них клубился туман, на завихрения которого можно смотреть вечно. В некоторых местах на морде шерсть уступала место темно-зеленой чешуе как у ящериц или змей. И конечно абсолютно несвойственные лошадям клыки, длиной не менее двух пальцев, торчащие из-под верхней губы. Шипение повторилось, но к нему прибавилось и пока глухое недовольное рычание, и злобное перестукивание копыт. Фаран подался назад и поспешил выскочить из конюшни. Сердить таких существ, насколько он помнил чрезвычайно опасно для жизни. Не забыв накинуть символический крючок на столь же символическую дверь, мужчина поспешил дамой — родители должны знать, какой гость у них сегодня.

Быстрее всего нашлась Вестия — она со скорбным выражением лица стояла вплотную к двери в комнату Сайфаремы, из-за которой доносились душераздирающие рыдания. Он нахмурился "Ну что еще случилось?". Подойдя ближе, он уже открыл рот что бы спросить что здесь происходит, но его остановил резкий затыкающий взмах материнской ладони. Затыкающий в прямом смысле слова — простейшее заклинание немоты весьма качественно склеивает губы и не дает произнести ни одного осмысленного слова, раздается только мычание (чаще недовольное и понятно почему). Фаран не сопротивлялся и терпеливо дождался, когда мать удовлетворенно вздохнула и одобрительно посмотрела на дверь, которая пару минут назад прекратила содрогаться от стенаний хозяйки комнаты. Небрежный щелчок пальцев и губы сына обрели долгожданную подвижность.

— Что ты хотел спросить? — внимательный взгляд серых глаз, казалось, был готов пробуравить его насквозь.

С удовольствием проведя языком по губам, стирая липкие воспоминания от заклинания, мужчина спросил:

— Что тут у вас стряслось?

— Ничего непоправимого, дорогой не беспокойся. — Небрежный взмах руки и женщина медленно направилась к лестнице. Фаран последовал за ней, озабоченно оглянувшись на дверь в комнату девушки.

— Ты уверенна? — Абсолютно.

— И все же…

Мать недовольно фыркнула. — Тебе вряд ли захочется вникать в дебри устройства женской души, сынок.

— Не попробуешь, не узнаешь. — И ехидная ухмылка.

— Не простившись достойно с прошлым, невозможно встретить будущее. — Туманно изрекла женщина, и Фаран понял, что дальше спрашивать что-то бесполезно. Ему было хорошо известно, что его матушка подобным образом способна отбрехиваться до бесконечности, и он решил сразу перейти к своим новостям.

— Мам, у меня к тебе разговор. На счет той лошади, что мы с Сайфой сегодня купили…

— С ней что-то не так? Они уже спустились вниз и удобно устроились в той самой комнате и на том же диване, где состоялось утренняя встреча. В руке у женщины, с любопытством обратившейся к своему сыну, волшебным образом возник бокал с красной густой жидкостью, которая была совсем не вином.

— Мне кажется это ваак-хи'идшерс.

Бокал застыл в ее руке, недонесенным всего полпальца до перламутровых губ. Взгляд Вестии приобрел пугающую глубину и остроту.

— Ты уверен? — ее голос чуть охрип. Фаран остервенело потер слипающиеся от усталости глаза и кивнул.

— Да. — Это короткое слово упало в звенящую тишину и долго гуляло в ней в одиночестве, прежде чем мужчина продолжил, желая оторвать мать от раздумий.

— Ты можешь это прокомментировать?

Она усмехнулась и подняла на него удивленно-радостный взгляд.

— Без проблем. Но все что я могу сказать по этому поводу, ты можешь найти в библиотеке в словарях по трольему языку в разделе "непереводимые идиоматические выражения".

— Мам, я серьезно.

— Ну, раз серьезно… в этом нет ничего удивительного.

— "Нет ничего удивительного"!! — взвился Фаран. Он вскочил с дивана и начал наматывать круги у окна. — Ты издеваешься?! Их же всех перебили больше ста лет назад!

— Видимо кого-то пропустили. Это может быть и полукровка. — Флегматично заметила Вестия, делая глоток из бокала.

— Нет, он чистокровный. Я уверен. — Мужчина растерянно остановился. — Что нам делать?

— Ничего. Успокойся и сядь. То, что ты своими мытарствами протрешь дырку в ковре, никоим образом в нашей ситуации не поможет. Да и нет, откровенно говоря, никакой ситуации. Конь признал ее своей хозяйкой? Признал, иначе бы не позволил бы себя куда-то вести. Теперь он порвет любого, кто попытается причинить вред его хозяйке. Под охраной его и Шерхана нашу девочку можно отпускать куда угодно. Да и сама она далеко не деревенская дурочка. В состоянии разрулить ситуацию и без вмешательства "тяжелой кавалерии". Так что не мечись тут как неупокоенный призрак, а иди лучше спать. Я же вижу, как у тебя глаза слипаются.

Зевнув пару раз с риском вывернуть челюсть, он согласно кивнул и пошел к двери, но на середине пути обернулся.

— Ты расскажешь отцу?

— Конечно. — Бокал опустел и, на слабо мерцавшем в темноте лице, женщины отражалось глубокое спокойствие и блаженство.

— А где он, собственно?

— Ты что совсем на небо не смотрел? Хоть оно и затянуто тучами, но все же полнолуние на дворе.

— Ах, да… Ну я ушел спать.

— Спокойной очи, дорогой.

Солнце светило с самого утра приятно грея кожу, пробивающимися сквозь листву деревьев лучами. Мимо проплывал однообразный частокол из деревьев Пограничного леса, изрядно поднадоевший мне за последние три дня путешествия. Сегодня к вечеру я должна буду пересечь границу Кохрии и завтра утром прибыть в Университет, успевая ко второму дню приема, как мы и планировали с Вестией.