— Добр… — подобный писк просто не мог быть моим голосом! Я откашлялась.

— Добрый день гэлир ректор! — вот это уже намного лучше. — Что же поведайте нам, что привело вас в стены нашего Университета?

Я вздохнула и начала свой рассказ, тщательно продумывая каждое свое слово.

Гэлир ректор безмерно скучал. За те пятьдесят лет, что он возглавляет Университет, на вступительных испытаниях происходило мало интересных событий, достойных долгой памяти. И этот год не предвещал так же ничего необычного. Но законами Университета ясно сказано, что на этих демоновых испытаниях ректор присутствовать обязан. И ради всей этой тягомотины он каждый год почти на седмицу забрасывал дела, которые потом приходилось разгребать чуть ли не в авральном режиме.

Второй день приема только начался. Первые два абитуриента вызвали у Аламира только легкое любопытство и ничего более. С их родителями он был хорошо знаком и заранее знал об их приезде.

Когда потрясающе красивая Аладрина Макгро, новая студентка факультета Огня, вносившая своим несравненным обликом хоть какое-то разнообразие в эту рутину, удалилась, счастливо улыбаясь, настроение мужчины медленно, но верно поползло вниз к отметке "озлобленная депрессия". Он тяжело вздохнул и обратился к своему секретарю, а ныне и секретарю приемной комиссии:

— Кто там следующий, Тирах? Тирах зашуршал бумагами, и очередной листок плавно спланировал на стол ректора. Он лениво взглянул на имя, написанное каллиграфическим почерком, какой у абитуриентов встречается крайне редко — "Сайфарема Камшен". Дальше читать он не стал.

— Ну и почему она? Ни фамилия не имя мне ничего не говорят, а вам уважаемые коллеги?

— Аламир обратился к деканам, так же присутствующих здесь согласно регламенту. Они, так же как и он сам, ненавидевшие это практически бесполезное просиживание драгоценного рабочего времени, отрицательно покачали головами, даже не отрываясь от своих захватывающих занятий. Кто-то из них так и продолжал работать, кто-то бездумно пялился в потолок, кто-то сосредоточенно пережевывал очередное пирожное (и куда в этого водника столько влезает?), а кто-то усердно разрисовывал поля ведомостей всяческими абстракциями (сколько раз уже предупреждали воздушника, а ему все же опять придется переписывать ведомость).

Тирах усмехнулся. Только ему одному, похоже, это непотребство доставляло удовольствие.

— Фамилия и имя этой особы и, правда, нам всем не знакомы. Она не принадлежит не к одному из более-менее известных аристократических семейств. Но ее семья, несомненно, всем присутствующим известна. Особенно тебе Аламир.

Ректор с интересом подобрался.

— И кто же ее родители?

— На счет родителей ничего не известно, но вот в графе "Опекунство" указаны имена Вестии и Вериха Майвар.

В комнате повисла напряженная тишина. Все присутствующие повернулись к Тираху и недоуменно на него уставились. Декан водного факультета сделал мощное глотательное движение и ахнул:

— Вестия Майвар? Не может быть?! — этот его полу-всхлип полу-вскрик остальные деканы поддержали согласным гулом, а ректор с недоверием вчитался в лежащий перед ним листок. Убедившись в праведности этой информации, он заинтересовался еще больше. Своего куратора он помнил очень хорошо и признаться честно никак не мог понять, что толкнуло такую особу как она на такой не свойственный для нее шаг. Как он знал, она души не чаяла в своем супруге и сыне и весьма агрессивно относилась к попыткам вторжения в их частную жизнь, а тут опекунство над совершенно незнакомым человеком… Хм, в этой Сайфареме должно бы нечто необычное. Его внутренний голос буквально вопил от желания поскорее с этой девушкой познакомится поближе, а магическое чутье, подсказывало, что если сия тассэ поступит (в чем он признаться и не сомневался), то слегка однообразная жизнь Университета, преподавателей и его самого очень сильно изменится. Аламир предвкушающе улыбнулся и расположился в своем кресле поудобнее.

— Зови. — Коротко бросил он Тираху.

Через пару минут пред приемной комиссией предстало настоящее чудо, только одним своим внешним видом производившее неизгладимое впечатление. Высокая девушка, с копной волос, заплетенных во множество тонких косичек. Цвет волос у корней почти черный постепенно светлел, и самые кончики были золотисто-желтого цвета. На каждой косичке были закреплены несколько серебреных бусин, при ударе друг о друга издававших мелодичный перезвон. Карие проницательные глаза внимательно осмотрели каждый палец комнатного пространства, после также усердно рассмотрели (можно даже сказать без всякой магии просканировали) членов приемной комиссии, больше всего задержавшись на ректоре. Легкая насмешливая улыбка чуть приподнимала уголки рта. Великолепную фигуру не скрывала, а даже подчеркивала одежда — штаны из черной кожи, оставляли весьма мало пространства для фантазии, темно-синяя бархатная рубашка с воротничком-стоечкой, расшитым золотистыми нитями, тугой корсет, явно с тонкими металлическими полосками для защиты и черная же короткая куртка с серебряными заклепками на плечах и локтях. Обута эта абитуриентка была в сапоги до колена на высоких каблуках. Последним штрихом в этом поразительно дерзком и невероятно притягательном и загадочном облике были золотые серьги в форме широких колец, ловивших блики солнечного света из окна.

Ректор мысленно ликовал, внешне сохраняя каменное спокойствие. Еще не один абитуриент на его памяти не позволял себе такой вольности в одежде, но Аламиру это даже нравилось. Такая студентка, наконец встряхнет это застоявшееся болото так, что, он был уверен, им не скоро выпадет возможность спокойно выспаться. Насколько ректор знал своих деканов они сейчас все просто в шоке, за исключением, пожалуй, только Элеста. Этот пронырливый и ехидный огневик уже, несомненно, мысленно потирает руки от удовольствия — такой типаж может поступить только на Огненный Факультет. Его студентов можно отличить даже без вступительных испытаний — по пламени, бушующем в глазах каждого мага огня. И у этой девушки его было в избытке. Но ясности в дело об опекунстве все это не вносило, хотя кое-какие предположения у Аламира уже появились, и начало разговора он решил взять на себя, тем более что есть протокол проведения подобных мероприятий (что б демоны в преисподней драли того, кто его изобрел!).

— Добрый день тассэ Сайфарема! — в эту фразу, он постарался вложить все свое ей восхищение и отчетливо заметил, как девушка слегка передернулась, стряхивая наваждение его голоса, и ответила.

Точнее попыталась ответить. Для этого ей пришлось справиться со своим собственным голосом, который в конце концов оказался весьма приятным.

— Добрый день, гэлир ректор!

А Аламир старался сдерживать желание потереть ладони от удовольствия — девушка оказалась неробкого десятка, смышленой и смогла справиться с непредвиденной ситуацией (честное слово, ректор не имел никакого отношения к ее проблемам с голосом… ну, почти никакого!). Итак, прекрасно! Можно продолжать беседу дальше.

— Что же поведайте нам, что привело вас в стены нашего Университета?

Девушка тяжело вздохнула и начала рассказывать свою историю, и с каждым ее словом Аламиру все тяжелее было удерживать маску непоколебимого спокойствия. Рассказ Сайфаремы не был ложью — вранье он бы почувствовал сразу. Нет. Она умело исказила факт своего появления в доме своих опекунов и совсем ничего не сказала о том, каким собственно образом она попала на ту гору и почему ей (девушке, а не горе) понадобилась лекарская помощь. Дальнейшие события — как она обживалась в новом доме, обучалась и прочее, было правдой, хотя тоже изобиловало недомолвками. Любопытство в душе ректора затачивало когти, приготовившись рвать его на части, если он не сможет узнать правду — ужасный его недостаток, который он за свои восемьдесят шесть лет так и не смог в себе искоренить. И одновременно то достоинство, что и позволило ему прожить так долго. А абитуриентка уже закончила свое повествование и, переведя дух, вопросительно смотрела на ректора, как, впрочем, и вся приемная комиссия. В комнате повисло молчаливое ожидание, а ректор продолжал думать.