Однако всё это способно остаться пустыми декларациями о благих намерениях, поскольку эта задача будут для членов партии не по силам, если они по-прежнему будут оставаться в плену «Я-центричного» само собой разумеющегося мнения об объективности набора предельных отождествлений материи-энергии-пространства-времени. Свойственные ему иллюзорные представления об объективности времени вообще, неспособность к различению астрономического времени, порождаемого ритмикой движения небесных тел, составляющих Солнечную систему; «микробиологического» времени, порождаемого генетическими программами развития и старения организмов; социального времени, порождаемого как действиями, так и бездействием самих людей, — направляет миллиарды благонамеренных индивидов на бессмысленное самоистязание социальными бедствиями и неурядицами.

Это является следствием того, что развитая к настоящему времени культура, способ существования цивилизации подавляет у большинства людей чувство меры, а научная философия, будучи одним из порождений этого способа существования цивилизации, извращает интеллектуально рассудочные представления людей о мере и её взаимосвязях с Жизнь Мироздания.

Бог сотворил всё сущее в Мироздании и придал ему предопределённую Им мhру [78].

Если говорить языком современной науки, то всё сущее в тварном Мироздании это — материя, в её различных агрегатных состояниях: вакуум [79], физические поля, плазма (высокоионизированный газ, в котором электроны обладают такой энергией, что не могут удержаться в атомах на устойчивых орбитах), газообразное состояние вещества, жидкое состояние вещества, твердое (кристаллическое) состояние вещества. Агрегатные состояния, пути и способы перехода из одного из них в другие, свойства материи в каждом из них и в переходных процессах предопределены для неё Свыше. И представление людей об этих различных агрегатных состояниях так или иначе соответствуют пословице «нет вещи без образа». Но что такое мера и какое отношение она имеет к образам материи? — этот вопрос в «Я-центричных» философских системах не рассматривается.

Наука о мере, численной определённости самой по себе, это — математика. Но в материальном Мироздании мера — численная определённость — перестает быть самой по себе: она воплощена в объектах и субъектах Мироздания — всему тварному придана предопределенная Свыше мера. В Мироздании всё материально и меры одних фрагментов численно сопоставимы с мерами других фрагментов, т.е. всем фрагментам Мироздания свойственна соизмеримость как между собой, так и со своими составляющими.

Мера — это прежде всего численная определённость: 2?2=4; одна секунда — 9192631770 периодов излучения, соответствующих переходу между двумя сверхтонкими уровнями основного состояния атома Cs (цезиевый эталон частоты и времени); 1 метр — 1650763,73 длины волны в вакууме излучения, соответствующего переходу между уровнями 2pи 5dатома криптона-86 (Kr) (данные об эталонах секунды и метра взяты из “Советского энциклопедического словаря” издания 1986 г.); «длина Удава — 38 Попугаев и одно попугайское крылышко» (сообщает известный мультфильм); атомы химических элементов отличаются друг от друга по числу протонов в их ядрах, определяющих порядковый номер каждого из них в Периодической системе Д.И.Менделеева; изотопы одного и того же элемента отличаются друг от друга количеством нейтронов в составе их ядер. И так далее: на что ни обрати внимание — везде откроется численная определенность — мера: либо единичная, либо множественная, представляющая собой статистику, позволяющую отличать множества друг от друга.

В процессе осознанного или бессознательного соотнесения одного фрагмента Мироздания с другими, выявленными на основе Различения, открываются два вида восприятия соразмерности:

· восприятие пространства;

· восприятие времени.

Восприятие их порождает два вида численной определённости: единицы длины и единицы времени, объективно связанные друг с другом через материальность [80] на иерархическом уровне микромира соотношением неопределённостей Гейзенберга [81], в котором выражается невозможность разрозненного восприятия ни пространства без времени, ни времени без пространства ибо пространство и время — порождения размеренной во всех её агрегатных состояниях материи.

Во всех без исключения случаях, для восприятия пространства и времени необходим эталонный процесс, с которым сравниваются все прочие времена и пространства. Этим эталоном может выступать и сам человек (древний афоризм: человек — мера всех вещей) и какие-то объекты мироздания. Если нет эталонного процесса, то возникает “проблема Удава” из мультфильма, который в одиночестве мучился вопросом о том, какова же его длина? — до тех пор, пока ему не помог Попугай, взявший на себя функцию эталона длины и определивший, что длина Удава — «38 попугаев и одно попугайское крылышко». Без этого акта измерения Удав так и остался бы равным самому себе в неопределённой единичной длине Удава.

Также примерно обстоит дело с измерением времени. Поскольку всякий процесс, поддающийся периодизации, может быть избран в качестве эталонного, то единицей измерения времени становится продолжительность периода эталонного процесса, с которым соотносятся все остальные процессы, обладающие собственным течением времени.

Вопреки этому «Я-центричное» мировоззрение, исходя из представлений об объективности «времени вообще» и проистекающего из него безразличия к объективной разнокачественности астрономического, «микробиологического» и социального времени, прежде, чем проявить активность в общественной деятельности задается двумя вопросами:

· Скажите мне, какое будет будущее?

· Когда оно наступит?

При этом подразумевается, что если будущее будет таким-то и наступит тогда-то, то субъект будет вести себя так, а если будущее будет иным или наступит в иные сроки то он и вести себя будет иначе, подстраивая свой «Я-центризм» под “неизбежный” — в силу якобы «объективности времени» — вариант будущего. Результат такого поведения миллиардов людей во многих поколениях известен по словам Н.А.Некрасова: «жаль только жить в эту пору прекрасную уж не придётся ни мне, ни тебе».

В чём состоит извращённость представлений о Жизни в этой алгоритмике построения линии поведения? — Прежде всего в том, что в Жизни социальное время порождается качеством действий людей и их сроками, измеряемыми по эталону астрономического времени. Соответственно, если в России крепостное право исторически реально отменено в 1861 г., то это одна скорость течения социального времени; если бы у Николая I хватило самообладания и решительности, чтобы отменить его в 1844 г., то это была бы другая скорость течения социального времени; если бы и у Александра II не хватило решительности упразднить крепостное право в 1861 г., и это произошло бы только в эпоху Николая II, то это была бы третья скорость течения социального времени. В рассматриваемом примере в зависимости от конкретных свершений людей те или иные поколения оказываются принадлежащими одной эпохе либо принадлежащими другой эпохе. Этот пример, где действия царей в реально свершившейся истории и в её не свершившихся, но некогда возможных вариантах, просто один из наиболее показательных, поскольку решение об отмене крепостного права затрагивает жизнь всего общества. Но тем же качеством ускорения или замедления течения социального времени по отношению к астрономическому эталону обладают все действия людей.

И если “Мёртвая вода” под давлением жизненных обстоятельств появилась только в 1991 г., то это одна история, реальная история. Но была открыта и другая возможность. Если бы “Мёртвая вода” создавалась не под давлением обстоятельств, а как проявление добровольно принятой на себя заботы о судьбах СССР и человечества, то она появилась бы в 1981 — 1983 гг., и выражала бы ту же достаточно общую теорию управления примерно в тех же словах, выражала бы идею управляемого характера течения глобального исторического процесса, хотя набор фактов-иллюстраций был бы иным. Знания для этого были, но с точки зрения «Я-центризма», свойственного в те годы её разработчикам, были дела «по важнее», чем принятие на себя заботы о судьбах СССР и человечества. Но если бы “Мёртвая вода” была бы написана в 1981 — 1983 гг., то СССР пережил бы иную историю, даже если бы она не была опубликована в те годы, просто потому, что сам факт осознания этой информации даже малочисленной группой людей изменил бы матрицы возможного и невозможного последующего течения социальных процессов.