Лорд Этеридж понес Мармеладку к двери на вытянутых руках. Выйдя в холл, он бросил ее на пол и тут же бегом вернулся в спальню Коллиза, быстро захлопнув за собой дверь.

– Мы в безопасности.

Коллиз с расстроенным видом крутил в руках рубашку.

– Вы видите эти дыры? Господи, это похоже теперь на решето. Вы видите, что это чудовище сделало с моей рубашкой?

Далтон вздохнул:

– Придется купить новую рубашку. Я заплачу за нее.

Коллиз взял в руки жилет:

– Раз уж на то пошло, неплохо бы купить и новый жилет. Денни ни за что не сможет вывести эти пятна.

– Что ж, прекрасно. – Далтон сложил на груди руки и прислонился к двери. – Что ты до сих пор делаешь здесь, Коллиз? У тебя есть задание. Ты не забыл об этом?

– Я пытаюсь принарядиться для выполнения этого задания, – усмехнувшись, проговорил Коллиз. – Хочу заметить, утром я изучал досье.

– Где Роуз?

– Наблюдает за домом и объектом.

Одна бровь Далтона удивленно приподнялась.

– Значит, вы все-таки смогли договориться и прийти к какому-то общему решению?

– Разумеется, – сладко улыбнулся Коллиз. «Я возглавлю операцию, и Роуз станет выполнять все мои приказы», – подумал он. Это и есть общее решение.

– Что ж, в таком случае я не стану пока в это вмешиваться. – Далтон бросил внимательный взгляд на новый жилет, который достал Коллиз: – Он отвратителен.

– Да, но это именно то, что мне нужно. – Коллиз приложил жилет к своей широкой рубашке. – Как я буду в этом выглядеть? Буду ли я похож на богатого бездельника?

Далтон заколебался.

– О нет! Ты заговорил, как женщина. «Не выгляжу ли я в этом слишком толстой, милый? Мне идет этот цвет, милый?» Слишком скользкая почва. Как ты на это смотришь?

Коллиз пожал плечами.

– Я и не требую ответа. – Далтон одобрительно кивнул. – Я оставлю тебя. Есть, правда, еще кое-что… – Лорд Этеридж вдруг заколебался. И это выглядело несколько странным, потому что Далтон никогда не мучился сомнениями.

Коллиз нахмурился:

– В чем дело?

Далтон внимательно посмотрел на свои манжеты.

– Дело в том, что раньше мы никогда не прибегали к помощи женщин. И я немного волнуюсь. Если женщина и мужчина отправляются вместе на задание, то могут быть… э… последствия.

– У меня с Роуз, – фыркнул Коллиз, – не может быть никаких последствий. Не беспокойся, Далтон, это просто невозможно.

– Надеюсь, что так. – Далтон открыл дверь и опасливым взглядом окинул холл. Путь был свободен, рыжий оккупант исчез.

Одевшись, Коллиз наконец покинул спальню. Около входной двери он взял у Денни свои шляпу и плащ.

– Спасибо, старина, – сказал Коллиз и потом добавил про себя: «Только не останавливаться. Вперед и быстрее, иначе он снова станет испытывать мое терпение».

– Сэр, могу я вас спросить?

Коллиз повернулся к своему слуге. Выражение, которое было написано на его лице, можно было назвать «подчеркнуто терпеливое». Но разумеется, Денни никогда не улавливал нюансов. Этого парня нужно было опустить в ледяную воду по самые уши, чтобы он наконец заметил кончик своего высокомерного маленького носа.

– Денни, я иду…

– Да, сэр. Именно об этом я и хотел поговорить с вами.

Коллиз напрягся. Если Денни начнет жаловаться на Роуз, он немедленно прекратит это. Роуз могла быть совершенно невыносимой, просто невозможной, уж ему-то, Коллизу, это хорошо известно. Но зато эта девушка – превосходный шпион, и этим все сказано. В чем бы Денни ни обвинил Роуз, это не имеет никакого значения.

– О чем же именно?

– Мне нужно знать, куда вы отправляетесь, сэр. Если мне вдруг потребуется связаться с вами, то я должен знать, где вас искать.

Коллиз усмехнулся:

– Вряд ли тебе это потребуется. Как бы то ни было, я не собираюсь делать сейчас чего-то особенного. Я просто отправляюсь в один мужской клуб.

– И что же это за клуб, сэр?

Денни всегда совал нос в то, что его не касалось, и иногда превращался в настоящего надоеду.

– Самый обычный клуб. Мне просто захотелось немного повалять дурака.

– Вы идете один, или с вами кто-нибудь будет, сэр?

– Я иду один. – Коллиз начинал сердиться, его раздражало такое обилие вопросов. – Всего хорошего, Денни.

Денни кивнул, но он был явно не удовлетворен ответами на свои вопросы. Он с обидой посмотрел вслед выходящему за дверь Коллизу. Оказавшись на улице, Коллиз облегченно вздохнул. Да, у Денни слишком много свободного времени. Его совершенно необходимо чем-то занять. Собственно говоря, Коллиз даже не мог объяснить себе, почему он взял на службу этого назойливого парня. Ему не требовался слуга. Он привык все делать сам. Дело было в том, что Коллиз просто пожалел его, когда Джеймс сказал, что его будущая жена терпеть не может Денни.

Коллиз взял ту карету своего дяди, которая не имела никакого номера и числилась принадлежащей некоему мистеру Торогуду, и отправился в упомянутый в досье клуб. Да, ему определенно было жалко Денни. У слуг вообще тяжелая жизнь, размышлял Коллиз. Он даже представить себе не мог, каково это – находиться в полной власти другого человека. И хорошо, если этот человек оказывался умным и порядочным.

Слуга. Нанимать…

Роуз.

Коллиз с раздражением откинулся на подушки. Господи, и как это до него сразу не дошло! Он почему-то не подумал об этом. Он совершенно забыл, что Роуз может просто-напросто наняться служанкой в дом объекта! Только и всего!

Он со всей силы ударил кулаком в крышу кареты.

– Хокинс! Гони!

Коллиз закрыл глаза. Он опоздал. Роуз скорее всего уже в доме этого Луи Уодсуорта, владельца компании «Военное снаряжение Уодсуорта».

Взгляд бледно-голубых глаз, смотревших на Роуз с портрета в натуральную величину, пронзил ее, словно прилетевшая из прошлого стрела. Луи Уодсуорт! Она застыла посередине галереи, крутя в руках тряпку для вытирания пыли. Нахлынувшие на нее воспоминания заставили Роуз похолодеть.

Луи Уодсуорт… Она снова в доме Луи Уодсуорта.

Прошлое настигло ее. Вот она совсем юная девушка, нанявшаяся на свою первую работу в богатый дом. Она очень старалась делать все как можно лучше, и хозяин дома одобрял ее рвение.

Роуз многое в доме казалось странным и даже подозрительным, но она делала все, что было в ее силах. И гордилась этим. Хозяин дома был холодный, замкнутый мужчина, а хозяйка почти никогда не выходила из своих роскошных покоев. Роуз подозревала, что она имела обыкновение принимать настойку опия.

Домоправительница миссис Пул прекрасно знала свое дело, и вскоре Роуз привыкла к размеренному и спокойному существованию. Роуз всегда протирала перила в доме дважды. Служанки могли иногда не заметить легкий налет пыли и пропустить тот или иной участок, но миссис Пул всегда была очень внимательна и с легкостью обнаруживала любые недоделки.

Роуз только что закончила протирать перила, когда вдруг услышала за своей спиной вкрадчивый голос:

– Они сияют, как новое пенни, но это сияние не сможет затмить твою красоту, детка.

Роуз очень удивилась и тут же обернулась. Позади нее стоял красивый молодой человек и улыбался. Это был двадцатилетний сын хозяина, Луи Уодсуорт, белозубый и ясноглазый, Тогда Роуз обманулась в этом человеке, она посчитала его добрым и внимательным.

Вскоре, конечно, обман рассеялся и все стало на свои места. Луи Уодсуорт, будущий владелец промышленной империи, и представления не имел о том, что такое доброта.

Сидя у камина и наблюдая за игрой пламени, Коллиз Тремейн с наслаждением потягивал прекрасное бренди. С того места, где он сидел, легко просматривались центр зала и входная дверь, так что никто не мог войти сюда незамеченным. Обстановка в клубе была очень дорогой и исключительно хорошо приспособленной к потребностям мужчин. Ни одна женщина никогда не переступала порога этого заведения и не погружалась в эту особую, пропитанную дымом дорогих сигар атмосферу.

Этот клуб ничем не напоминал игорный зал «Клуба лжецов» с его непритязательной и разношерстной публикой. Здесь все было строго, официально и презентабельно. В тишине уютного зала можно было укрыться от посторонних глаз и нежелательных разговоров, и никто не посмел бы нарушить уединение одинокого джентльмена. Здесь собирались те, кто намеревался подняться вверх по лестнице успеха и попасть на самую верхнюю ступеньку светского общества. Сам Коллиз как раз и относился к людям, стоявшим на этой желанной верхней ступеньке, до которой, вполне вероятно, интересующий его объект мог никогда и не дотянуться.