Тело Коллиза походило на скалу, на шелк, на тлеющие в камине угли. Его грудь была очень широкой, крепкой и сильной. Роуз наклонилась и поцеловала нежную ложбинку у него под шеей. В это мгновение она почувствовала, что его фаллос под ней начал расти и твердеть. Но нет, нет, она все равно не будет торопиться. Роуз стала гладить его восхитительно плоский, упругий живот, по которому от ее прикосновений волнами разбегались мурашки.

Роуз слегка пошевелилась, повела бедрами, и из горла Коллиза вырвался стон. Она довольно улыбнулась. Она была тут не единственной, кто издавал всякие забавные звуки. И она собиралась дальше исследовать его красивое, сильное тело и находить на нем чувствительные участки, прикосновение к которым доставило бы Коллизу особое удовольствие.

Ее пальцы остановились на поясе его брюк. Нет, так не пойдет. Она начала медленно расстегивать пуговицы, продолжая при этом наблюдать за лицом Коллиза. Его серые глаза потемнели и стали похожи на грозовое небо. Дыхание у него сбилось. Его руки замерли на ее бедрах – он не собирался ей мешать.

Роуз улыбнулась и сдвинулась назад. Взяла в руки его фаллос и слегка сжала его. Коллиз изогнулся ей навстречу, закрыл глаза и запрокинул голову. Теперь он находился полностью в ее власти.

И Роуз это понравилось. Сейчас к действиям ее подталкивало любопытство. Она уже насытилась собственными эмоциями и ощущениями, и теперь ей хотелось посмотреть на то, как это происходит с мужчиной, с Коллизом. Его фаллос в ее руках становился больше и крепче с каждой секундой.

«О Господи, – подумала Роуз, – это будет интересно!»

Продолжая ласкать его одной рукой, Роуз наклонилась и поцеловала Коллиза в губы.

– Подбрось меня… – прошептала она.

Не успела Роуз сделать еще один вздох, как оказалась уже на спине, и Коллиз теперь был сверху. Из податливого и послушного любовника он вдруг превратился в голодного зверя. Горячие руки, горячий рот, жаждущее тело…

Через мгновение они сбросили одежду. Коллиз прижался к ней своим обнаженным телом и накрыл ее рот губами. Она со страстью ответила на этот поцелуй, обвила его шею руками, ее ноги сомкнулись вокруг его талии.

– Возьми меня, – прошептала она.

– Я не хочу сделать тебе больно, – проговорил Коллиз. Его фаллос упирался в ее влажный пульсирующий центр. Роуз поцеловала его. И он вошел в нее. Начал двигаться, и каждое движение приближало его к состоянию блаженства. Коллиза вдруг охватило какое-то странное чувство, что-то вроде священного трепета. Ему представилось, что они с Роуз были двумя половинками одного камня, который разбился много миллиардов лет назад. И вот теперь эти половинки соединились в единое целое.

Когда он вошел в нее, Роуз с силой прикусила губу. Она почувствовала боль, хотя Коллиз очень нежно и бережно обращался с ней. Ей было мучительно больно от того, что это не Коллиз лишил ее девственности.

Роуз закрыла глаза. «Как бы то ни было, – решила она, – я принадлежу только этому человеку, целиком и полностью». Промелькнувшие в ее памяти картины прошлого быстро уступили место настоящему. И это настоящее было прекрасно. Она лежала в объятиях любимого. Роуз захотелось расплакаться, так велико и необъятно было ее счастье. Она принимала нежность и любовь, источаемые Коллизом, и дарила ему то же.

Нежность Коллиза перешла в страсть, горячую, необузданную, животную, а страсть превратилась в пламя, в котором не оставалось места для раздумий.

Только начало светать, когда в дверь Этеридж-Хауса постучали. В такое время гости не имели обыкновения беспокоить хозяина. Но посетителем, решившим навестить лорда Этериджа в столь ранний час, был лорд Ливерпул, и на него общие правила не распространялись. В руках он держал утренний выпуск лондонских новостей.

Далтон накинул халат и спустился в гостиную встретить своего гостя. Тот без лишних слов протянул лорду Этериджу страницу с последними новостями.

«Пуговица, пуговица, куда же подевалась наша пуговица? «Голос общества» спросит вас: «Куда же подевался наш принц-регент? Наш принц покинул своих верноподданных и исчез, не сказав никому ни слова. Наш человек во дворце сообщил нам, что никто не видел его высочества с вечера понедельника. Возможно, Георг болен, и наш премьер-министр молчит просто потому, что не хочет никого волновать. Возможно, его высочество решил немного отдохнуть от своих королевских забот. И все же… Может быть, это таинственное исчезновение начало конца? Может быть, принц решил покинуть нас навсегда?»

Далтон почувствовал, как в животе у него что-то перевернулось.

– О, черт!

Ливерпул нахмурился:

– Я уже слышал это от вас прежде. А принц по-прежнему отсутствует! Возможно, ваши дворняжки не так хороши, как вы утверждаете. Где Тремейн?

– Он и Роуз покинули «Клуб» в понедельник утром.

– Тремейн и принц-регент исчезли в ночь с понедельника на вторник. – Лорд Ливерпул стал нервно постукивать пальцами по набалдашнику своей трости.

Далтон знал, что это плохой знак. Лорд Ливерпул был сделан изо льда, а ледяные люди никогда не нервничают. Далтону вдруг захотелось отодвинуть свой стул подальше от премьер-министра.

– Милорд, все мои люди сбились с ног, разыскивая их.

– Я не доверяю вашим людям, они, как выяснилось, ни на что не годятся. Займитесь этим делом сами и верните Георга во дворец, пока еще есть время и пока с публичным заявлением об исчезновении принца-регента можно повременить. – Глаза лорда Ливерпула сузились. – Поверьте мне, Георгу не понравится, если я поставлю публику в известность о его эксцентричном поведении. О нем и так ходит слишком много слухов. Если он вернется в ближайшее время, я смогу как-то объяснить его исчезновение. Но если он не появится… Боюсь, мне уже не захочется иметь ко всему этому отношение.

Далтону не понравилось настроение лорда Ливерпула.

– Милорд! Его высочество, конечно, склонен потакать своим желаниям, иногда он бывает ленив, но он не сумасшедший!

– Неужели? Устроенный им цирк доказывает обратное. Если он не возьмет себя в руки, ему придется провести остаток жизни в комнате по соседству со своим отцом. – Лорд Ливерпул стукнул по полу тростью, чтобы подчеркнуть значимость сказанных им слов. – И что прикажете мне делать в таком случае? Кто станет его наследником? Он даже об этом не позаботился. Шарлотта, его единственная дочь, больна. Если обратить взор на младших братьев Георга, то перед нами предстанет еще более безрадостная картина. Они все, как на подбор, ничтожества. Один хуже другого…

Далтон решил, что сейчас не самое подходящее время для разговора о наследниках Георга.

– Мы не знаем, по какой причине Георг покинул дворец, – примирительно сказал Далтон. – Возможно, это не просто очередной его каприз. Может быть, его втянули в какую-то грязную игру.

Далтон не знал, почему быть втянутым в грязную игру казалось ему предпочтительнее, чем прослыть сумасшедшим. Возможно, потому, что спасти человека от опасности еще можно, тогда как потеря рассудка выглядела совершенно непоправимым бедствием.

Он откинулся на спинку стула и вдруг почувствовал себя невероятно уставшим и опустошенным. В этом запутанном клубке не было видно кончика нитки, за который можно было потянуть. Роуз и Коллиз отсутствовали. Как ему донесли, в доме Уэнтворта они так и не появились. Слуга Коллиза, Денни, молчал. Подруга Роуз Клара, похоже, была не в курсе происходящего.

– Люди не могут бесследно исчезнуть, – мрачно заключил Далтон.

– Могут, – бросил лорд Ливерпул.

– Может быть, и могут, но только не мои, – возразил Далтон. Его раздражение выплеснулось наружу и одержало верх над привычкой с уважением относиться к вышестоящим. – Только не «лжецы».

В гостиную вошел Сержант. Несмотря на то что он был закутан в пушистый шерстяной халат, в его фигуре все равно чувствовалась военная выправка.

– Милорд, к вам Денни! Он вернулся с запиской от господина Коллиза.