Да, лучше действительно поторопиться.

Они мчались по пустынной улице. Многие фонари уже погасли – все налитое в них масло прогорело или их просто задул ветер. Моросил мелкий дождь. Воздух казался густым и вязким, и сквозь эту толщу было трудно бежать. С минуты на минуту ночь могла разразиться настоящей бурей, которую еще с утра обещали набрякшие серые тучи.

Георг дышал так громко, что эти звуки почти полностью заглушали топот ног преследователей и их крики. Коллиз время от времени бросал обеспокоенный взгляд на своего друга, но пока тот выглядел вполне удовлетворительно. Роуз же мчалась впереди мужчин. Это она выбирала, в какую аллею свернуть и по какой улице бежать. Но бежали они не слишком быстро, а поэтому никак не могли избавиться от преследовавших их слуг.

– Ага, вот куда! – неожиданно закричал Георг и бросился в боковой переулок, который Роуз хотела пропустить. Роуз и Коллизу пришлось последовать за принцем. Все вместе они пробежали несколько поворотов и совершенно неожиданно уперлись в стену. Каменная стена, покрытая каплями дождя, зловеще поблескивала в предрассветном тумане. Роуз тут же собралась возвращаться обратно, но Коллиз остановил ее:

– Нет, ты выбежишь как раз перед ними. Нам придется забираться вверх по трубам.

Оглядевшись по сторонам повнимательнее, они обнаружили, что три дома, образующих тупик, опутывала целая система металлических труб. Эти тяжелые железные трубы, предназначавшиеся для стока воды, тянулись с крыш до самой земли. Трубы крепились к домам специальными решетками, и по этим решеткам, как по лестнице, можно было подняться на крышу. Коллиз и Роуз, разумеется, смогли бы это сделать, а вот Георгу это было точно не под силу.

От мысли о том, что Георг может упасть с этих решеток и разбиться насмерть, Коллиза бросало в дрожь.

– Ничего страшного. Нам просто придется встретиться лицом к лицу с этими лакеями, – сказал он.

– Нет! – вскрикнула Роуз. Она просто не может этого допустить. Господи, они не могут так рисковать! Схватив принца за рукав, Роуз затащила его в обшарпанный темный подъезд и прошептала: – Стойте здесь очень тихо, ваше высочество.

Затем она подошла к Коллизу и показала ему рукой на угольную яму, в которой они могли спрятаться. Никаких других укрытий обнаружить не удалось. Когда они начали открывать металлическую дверь угольной ямы, та пронзительно заскрипела. Не помогло даже то, что Роуз, пытаясь заглушить звук, приложила фартук к петлям двери.

Роуз и Коллиз начали осторожно спускаться по скользкой крутой стенке угольной ямы. Металлическую дверь они закрывать не стали. Темнота еще не рассеялась, и поэтому не было видно, открыта угольная яма или нет.

Для двух человек яма оказалась довольно тесной, и это было даже к лучшему. Если бы не это обстоятельство, то Коллиз и Роуз сразу же скатились бы в подвал.

Коллиз был вынужден прижаться к Роуз, и ее тело там, где оно соприкасалось с телом Коллиза, вдруг начало гореть огнем. Его дыхание, время от времени касавшееся ее щеки, жгло, словно факел, ее холодную кожу. Роуз слегка запрокинула голову и позволила Коллизу прижаться к ней сильнее.

Она сказала себе, что так ей будет удобнее прислушиваться к звукам на улице. Но на самом деле в данный момент Роуз вообще ничего не слышала. Единственный звук, который она отчетливо различала, – это шум пульсирующей крови в висках. И еще она слышала, как оглушительно стучит сердце в груди Коллиза.

Эта угольная яма, в которой стояли Коллиз и Роуз, превратилась сейчас в отдельно существующий мир. И они были единственными людьми во всей Вселенной.

– Роуз, – хрипло прошептал Коллиз. По ее телу пробежала легкая дрожь, Роуз услышала в произнесенных Коллизом звуках ее имени страстное желание. Он хотел ее так же сильно, как и она хотела его. И что плохого в этом желании? Что толку отрицать существование этой страсти? Ее сердце оставалось глухо к доводам рассудка. Роуз слегка пошевелилась, и его рука опустилась ей на спину, потом скользнула на талию. Через мгновение его пальцы прикоснулись к ее груди. Роуз перестала дышать.

– Роуз… – Он слегка тряхнул ее за плечо. – Роуз, я думаю, они прошли мимо.

Она заморгала. Прошли? Кто?

И вдруг на нее снова обрушилась страшная реальность. Она прижималась к нему! А он не со страстью шептал ее имя, а пытался привести ее в чувство. Роуз дернулась назад. Господи, какой стыд!

Они выбрались из своего укрытия, и Роуз быстро отошла от Коллиза. Хорошо, что по-прежнему было темно, иначе она просто умерла бы на месте.

Роуз провела рукой по лбу, жар постепенно уходил из ее тела.

– Никогда больше не полезу в угольную яму, – сердито прошептала Роуз. – Там слишком тесно.

Коллиз молчал. Да и что он мог сказать? Его мужское естество недвусмысленно напомнило о себе, и он пока никак не мог успокоиться. Ему так и виделось распростертое под ним белое тело Роуз. На ее лбу от напряжения выступили капельки пота, она открывает рот, тихо вскрикивает, с ее губ срывается его имя.

– Коллиз! – Раздраженный шепот Роуз вмешался в его прекрасное видение. – Закрой крышку. Давай быстрее!

– Слушаюсь, мамочка, – отозвался он, изо всех сил пытаясь привести себя в чувство. Его низменные инстинкты вышли из-под контроля, но Роуз не должна знать об этом. Иначе она превратит его в посмешище.

А он стремился забыть о своей минутной слабости. Ему хотелось избавиться от назойливых видений, преследовавших его днем и ночью. Ведь женщина, о которой он мечтал, не обращала на него никакого внимания. Она избегала его, она не хотела делить с ним постель.

– Господи, пусть кто-нибудь вонзит в меня нож, – пробормотал себе под нос Коллиз. – Я увлекся женщиной холодной, как скала. Она дождется, что я скоро выпрыгну из окна какой-нибудь башни и разобьюсь вдребезги. Или выстрелю в себя из пистолета, что гораздо проще.

Из своего укрытия вышел Георг, немного потоптался у подъезда дома, затем нагнулся и стал внимательно рассматривать грязные булыжники, которыми была вымощена мостовая. В середине мостовой находилась узкая дренажная канавка, и в ней сейчас извивалась и поблескивала серебром тонкая струйка воды.

– Я знаю, это где-то здесь, – проговорил он и вдруг побежал по переулку в обратную сторону.

Коллиз и Роуз последовали за принцем.

– Где твоя кочерга? – спросила она. Роуз все еще держала в руках щипцы, а Георг нес в одной руке совок, а в другой маленький фонарь. Коллиз хлопнул себя по бедру здоровой рукой. Он обрадовался, что не потерял кожаный пенал, который передала ему Роуз. Этот пенал по-прежнему лежал у него за пазухой.

– Я ее выбросил, – тихо отозвался он.

Роуз закатила глаза. По крайней мере так показалось Коллизу. Неожиданно они увидели, что Георг присел посередине мостовой и стал двумя руками подтягивать к себе что-то тяжелое. Его совок и фонарь валялись на дороге.

– Что такое, ваше высочество? – спросил Коллиз, стараясь не раздражаться. Крики преследователей становились все громче. Похоже, слуги снова возвращались в переулок.

– Помогите мне поднять эту решетку, – задыхаясь, проговорил Георг. – Там тоннель.

Коллиз и Роуз бросились помогать ему. Крышка оказалась очень тяжелой. Кроме того, ее края от времени просто-таки приросли к мостовой, и сдвинуть сейчас эту решетку было почти невозможно. Тем не менее Роуз не растерялась, она решила использовать совок как рычаг. Она вставила его в узкую щель между крышкой и мостовой, а Коллиз нажал на его ручку. Решетка поддалась. Через пару минут обрадованные беглецы уже мчались по тоннелю, освещая себе путь фонарем.

Когда лакеи вернулись в переулок, там уже никого не было. Преследователи нашли только погнутый совок, валявшийся около тяжелой железной крышки от канализационного стока. Слуги опустили в черную дыру фонарь, но, кроме темноты, разглядеть им ничего не удалось.

Луи Уодсуорт стоял в домашнем халате и тапочках в дверях своего роскошного кабинета и созерцал месиво из стекла, книг и осколков красного дерева. При падении шкафа серьезно пострадал и его драгоценный постамент с медалью. Греческую колонну рассекала глубокая трещина.