Но это пока подождет. Линн необходимо зайти еще в одно место, прежде чем скрыться в отеле. У служащего она узнала, что офис мэра расположен в одном из зданий городской управы, которые находятся рядом с собором Святого Людовика. Юноша сказал, что этот дом называют Кабилдо. После этого он пустился в пространные подробности об истории здания, между прочим объяснив, что его построили испанцы.

Следуя указаниям, Линн подошла к площади Джексона, осмотрелась по сторонам и увидела Кабилдо как раз на углу. Она осторожно приблизилась к приземистому двухэтажному зданию.

Первый этаж представлял собой ряд проходов под арками, перекрывающими широкую галерею.

Проходы упирались в двойные двери. Окна второго этажа были закруглены сверху, составляя единое целое со сводчатыми входами. Черепичная крыша и стены здания выкрашены в серый цвет.

Линн поднялась по широкой лестнице на второй этаж и сразу же заметила высокую дверь в кабинет мэра. На ней была медная табличка с выгравированным именем, фамилией и должностью. Линн открыла дверь и вошла в просторное помещение.

В противоположном углу комнаты у широкого письменного стола из красного дерева стояли несколько мужчин и спорили о чем-то на повышенных тонах.

Линн громко стукнула дверью, мужчины резко оборвали спор и обернулись к ней, явно с удивлением обнаружив себя в обществе леди.

Невысокий коренастый мужчина с копной седых волнистых волос и носом-картошкой поправил сюртук, вышел из-за стола и направился прямо к ней. Его лицо обрамляли пышные бакенбарды, соединяющиеся с густыми усами. Он откашлялся.

– Мадемуазель, позвольте представиться, мэр Давьяно, – он взял протянутую руку Линн, склонил голову и припал губами к ее пальцам. Распрямившись, улыбнулся, но руку не отпустил. – Чем могу быть полезен?

– Я… – Линн посмотрела на остальных присутствующих, которые, не скрывая любопытства, ожидали ответа. – Мне необходима информация о Томасе Браггетте, – спокойно сказала она.

Со стороны группы мужчин сразу послышался оживленный шепот.

– Томас Браггетт, – повторил мэр и, как показалось Линн, побледнел. – И какая информация вас интересует?

– Ну, мне стало известно, что перед смертью он занимался… скажем так, не совсем законными делами, и, возможно, вам известно…

– Прошу меня извинить, юная леди, – быстро перебил мэр, взял Линн за руку и повел к двери. – Это полная чепуха. Уж не знаю, откуда у вас эта информация, но позвольте заверить, вы ошибаетесь. Все дела мистера Браггетта заслуживали уважения, – он открыл дверь и практически выставил девушку из кабинета. – А теперь я должен вернуться к своим делам. До свидания.

Дверь захлопнулась перед самым носом Линн.

– Вот и получила за свои хорошие манеры! – развернувшись, Линн прошла к лестнице и начала спускаться.

– Фредерик, я не знал, что ты вернулся из Вашингтона. Как там дела? – раздался знакомый голос.

Линн вцепилась в перила и застыла на месте. Ее охватила паника. Что он здесь делает? Она наклонилась через перила, чтобы видеть нижний пролет лестницы.

Трейс стоял у входной двери, держа шляпу в руке. Судя по всему, только что вошел. Он пожал руку какому-то мужчине и направился в сторону лестницы.

Линн стояла как загипнотизированная. Вдруг захотелось подбежать к нему, обвить руками шею и забыться в его объятиях. Тоска сдавила грудь, на глаза навернулись слезы. Но она заставила себя сдвинуться с места и, подобрав юбки, бросилась бежать вверх по лестнице – единственном доступном направлении. Посмотрела на дверь в кабинет мэра. Только не туда. Этот грубиян снова выставит ее за дверь. В любом случае, к мэру нельзя – туда может направляться Трейс. Она слышала его шаги у себя за спиной.

– Боже, помоги мне! – Линн побежала по широкому коридору, панически осматриваясь по сторонам в поисках убежища. Наконец в противоположном конце коридора заметила приоткрытую дверь, заглянула туда и увидела, что это какой-то склад. Она шмыгнула внутрь, тихо прикрыв за собой дверь.

Ставни на окнах были закрыты, комната погрузилась в кромешную тьму. – О Господи!

– Я не хочу ехать на этом старом пони, – заявила Белль, одарив Трекстона своим самым нежным взглядом.

– Принцесса вовсе не старая, – возразил Трек-стон. – И сейчас она единственная в нашем распоряжении, так что вы либо едете на ней, либо совсем никуда не едете.

– Единственная лошадь? – Белль повернула голову, окинув взглядом десяток других лошадей в конюшне. – А это кто, по-вашему? – спокойно спросила она. – Слоны?

Трекстон старался сдержаться, но она явно испытывала его терпение.

– Нет, мисс Сент-Круа, это племенные жеребцы для вязки, – ответил он. Но если Трекстон считал, что сможет смутить ее откровенными словами, то зря терял время. Белль даже не покраснела.

– Ну что ж, мне и раньше доводилось ездить на племенных жеребцах, – с таким же сарказмом заявила она. – И, скорее всего, и дальше буду продолжать, так что не стоит об этом беспокоиться, мистер Браггетт.

Трекстон изо всех сил старался сдержать улыбку, но ничего не мог с собой поделать. Он скрестил на груди крепкие мускулистые руки, прислонился к стойлу и принял вызывающую позу.

– Итак, – протяжно начал он, – немногие леди осмелятся признаться в подобных вещах.

Белль решительно тряхнула головой.

– А что плохого в том, что леди ездят на племенных жеребцах? – она замолчала, заметив озорные огоньки в его глазах и поняла, как звучали со стороны ее слова.

Трекстон громко рассмеялся, увидев удивленное выражение лица Белль.

– Ах вы грубиян! – Белль бросилась к нему и занесла руку в перчатке.

Трекстон поймал ее запястье.

– Ну, это не слишком любезно с вашей стороны, Белль, – сказал он голосом, полным восхищения и страсти.

– Любезно? – удивленно переспросила Белль и дернула рукой, пытаясь освободиться. – Кто сказал, что я хочу быть любезной?

Трекстон отпустил ее руку, и девушка, выругавшись, попятилась назад. – Белль, вы знаете недостойные леди словечки, – он тихо хихикнул и вышел из конюшни, оставив Белль в одиночку кипеть от злости. Ему нравились перепалки с ней, но теперь он вынужден был уйти. Несколько лишних минут в обществе Белль не лучшим образом сказывались на его половом влечении. Трекстону было непонятно, почему она действует на него таким образом. Он никогда еще не встречал такой женщины и, с Божьей помощью, никогда больше не встретит. По крайней мере, до того момента, когда уложит ее в постель, скажет «прощай» и уедет навсегда.

Белль направилась в дальний конец конюшни, остановилась перед воротами в одно из стойл и прочитала имя на табличке, прибитой к верхней перекладине: Гром. Девушка сняла с крюка на столбе уздечку и распахнула ворота.

– Ну, Гром, выходи.

Огромный черный жеребец послушно вышел из стойла, пару раз коснувшись руки девушки мягкой мордой. Белль рассмеялась и накинула на него уздечку.

– Ты мне тоже нравишься, парень. И вопреки заявлению мистера Браггетта, мы с тобой хорошо поладим, – Белль скрутила петлю из поводьев, набросила на столб, чтобы жеребец не ушел, и оглянулась вокруг в поисках помощи, но в конюшне больше никого не было. Она отправилась в другой конец конюшни и принялась рассматривать седла, надетые на длинную балку, выбрала дамское седло и вернулась к жеребцу. Спустя несколько минут Белль закрепила седло.

– Отлично, парень. Теперь моя очередь.

Конь заржал и вскинул голову.

– Вот и хорошо, я рада, что тебе понравилась моя затея, – подобрав небольшую стремянку для подъема на лошадь, которую заметила среди седел, Белль взяла поводья и повела жеребца на улицу.

Трекстон уже вошел в дом и налил себе чашку кофе из кофейника, который стоял на буфете, но вдруг почувствовал себя виноватым, ни на секунду не усомнившись, что Белль сделает именно то, от чего он ее отговаривал.

– Чертова упрямица, – проворчал он, в сердцах поставив чашку из китайского фарфора на блюдце и расплескав кофе.