С трудом сглотнула ставший очень густым воздух.

И в это время «некто» прыгнул. Прямо на меня. Неуловимо. Боль от впивающихся в плечи когтей заставила меня взвизгнуть. Понимание того, что я под тяжестью атакующей туши падаю на спину, и скрее всего разобью себе затылок и умру, скрутило безвольное тело в спазме, заставляя его вывернуться в смертельных объятиях нападающего, и вместе с ним упасть, но на бок и руку.

Удар. Хруст ребер и сильная вспышка боли в локте. И сильные, нежные руки, поднимающие меня с земли. И голос, который я уже и не чаяла услышать:

— Госпожа! ВЫ!? Простите! Я впервые обернулся! Вам очень больно? Молю вас, скажите хоть что-нибудь!

— Морис… ты?… прощаю… ребра, блин, снова сломаны. И рука… локоть… то ли ушибла, то ли вывихнула… и ты меня немного когтями порвал… — обхватывая лимари за шею скользкой от крови рукой, утыкаясь в шею, с блаженством ощущая родной запах, просипела я.

Муж судорожно вздохнув, перехватил меня поудобнее, и быстро помчался куда-то. Периодически наклоняясь, через что-то перепрыгивая, от чего-то уворачиваясь.

Постепенно непроницаемая тьма вокруг нас начала светлеть. И, скоро я уже смогла разглядеть место, где мы находились. А находились мы в пещере. Причем, очень большой.

Морис уверенно шел к выходу. Почему я так считаю? Потому, что становилось все светлее. Можно было уже рассмотреть теряющийся в тьме свод, с которого свисали сталактиты. Неровная тропинка, по которой шел-бежал лимари, петляла среди нагромождений камней и каменных россыпей. Еще почти час ходьбы, и впереди призывно высветился выход.

Приподняв глаза, посмотрела на замученного, мокрого как мышь, супруга:

— Спасибо! Ты спас нас.

— Се..й..час… вы..й..дем… и… там… по. том… — рвано выдыхая, попытался ответить он, и прибавил скорости.

Выход. Вырвавшись из пещер, мы оказались на почти ровной площадке, площадью метров двадцать. Она располагалась на невысоком плато. Внизу, метрах в десяти, непрерывным ковром тянулся дремучий лес. Судя по солнцу — позднее утро. Пение неведомых птиц. Чистый, влажный воздух, пропитанный запахами древесной смолы и чего-то цитрусово-хвойного.

Муж бережно опустил меня на теплый булыжник. Сам, встав рядом на колени, осторожно стянул с моих плеч шелковый халат, обнажив серьезные рваные раны, правда уже почти не кровоточащие и подсохшие. Локоть распух и посинел, но вывиха не было. Просто ушиб. Да и ребра не сломаны. Наверное только трещины… Я усмехнулась. Моим ребрышкам постоянно достается.

— Я сделал вам больно, госпожа? — тут же отреагировал Морис.

— Нет. Смешно. Мои ребра скоро забудут, что значит быть не сломанными…

Еще раз осмотрелась. Хреново! На нас с Морисом только то, в чем были. То есть, на мне — ночнушка, халат и… туфельки-баретки. Странно… вроде бы в тапках была… На Морисе — уже привычные — жилетка, брюки и мокасины. Больше — НИЧЕГО.

— Как думаешь — где мы и как сюда попали? — небрежно поинтересовалась я, чтобы муж не просек накатывающую панику.

— Где — не имею ни малейшего понятия. Как попали… судя по тому остаточному следу, что заставил меня обернуться, нас перебросили портом… причем странным каким-то… как будто его настроили на произвольный выбор конечной точки из общей базы данных. — Муж осторожно лизнул запекшиеся раны. Сильно защипало, но краснота и боль стали стремительно уходить. Вдруг он принюхался… — Госпожа, эти туфельки… на вас их надел…наагат! Я запомнил этот запах среди многих… странно… Госпожа, вы хотите пить? — проследив как я непроизвольно облизала спекшиеся губы, меняя тему, спросил он.

— Очень! И кушать… Что делать будем?

— Я предлагаю спуститься вниз и поискать родник. Он должен быть тут недалеко. Потом я поищу что-нибудь съестное… или поймаю кого-нибудь… вы не против? — мой лимари все еще виновато зализывал раны на моих плечах.

— Нет. Это разумно. Идем.

И мы пошли. Сначала минут придцать искали место для спуска. Потом, обдирая ногти и кожу на пальцах (я так уж точно все что можно содрала!), спускались вниз. Спустившись, направились направо от скального выступа, словно ножом рассекшего буйную растительность. Доверившись чутью мужа уже скоро пили ледяную и вкусную воду из широкого и кристально-прозрачного ручья. Воспользовавшись моментом, я даже помылась и застирала кровь и пыль, несмотря на протесты Мориса. Потом сушила волосы и одежду, закутавшись в его жилетку. Солнышко припекало все сильнее. Шелк высох быстро. Я с удовольствием одела чистое, и мы не спеша двинулись вниз по ручейку. По пути нам пока не попалось никаких следов присутствия разумных. Поэтому, вертя головой на все триста шестьдесят градусов и внимательно прислушиваясь ко всем звукам, раздающимся в лесу, мы шли и тихо рассуждали на тему — кто нас сюда закинул. Почему не убил. И что нам делать. Морис не разделял моего оптимизма, относительно того, что нас скоро обнаружат. По его словам выходило, что нам надо продержаться как минимум год.

Смешно… Но! Выхода нет, а значит продержимся.

Ближе к местному полудню, узкое русло ручья разошлось в стороны и сам ручеек вольготно разлился в ложе из искрящегося белого песка. Глубина его была чуть до середины бедра. В прозрачной воде мелькали довольно крупные рыбы.

— Госпожа, вы не против, остановиться здесь и немного передохнуть. А я попробую поймать рыбу. Только… не пугайтесь… я попробую снова обернуться.

На всякий случай я отошла подальше. Морис несколько мгновений стоял, словно прекрасная статуя. А потом, мужчина исчез, оставив вместо себя огромное существо, напоминающее смесь волка, тигра и рептилии. Сверкнув в мою сторону сине-серыми глазищами, этот монстр скользнул в ручей.

Я присела в полутени, которую давало огромное дерево, сильно напоминающее карагач. Лениво текли минуты. Мориса не было видно. Я уже начала переживать, накручивая себя, как слева зашумел тростник, пропуская мужа, несущего в руках несколько довольно крупных рыб.

— Сейчас, госпожа… я разожгу костер и скоро у нас будет еда, — нежно улыбнулся он мне, мимолетно целуя запястье.

— А чем разжигать? — полюбопытствовала я.

— У меня с собой всегда огневик. Лея Алиссандра любила курить свернутые листья такуты. Особенно в пыточной… — муж продемонстрировал вынутое из кармашка на поясе… самое настоящее ОГНИВО!!!

Обалдеть! Вот чего я не ожидала увидеть в столь технически продвинутом мире, так это подобную старину. Даже на Земле они остались лишь в музеях.

Но… Восторги, восторгами, а кушать хочется все сильнее.

Быстро собрав сухую траву, веточки и кусочки коры, разожгли костер. Постепенно подбрасывая все более крупные ветки. Наконец-то долгожданные угли накопились в достаточном количестве. Морис к этому времени уже обмазал рыб глиной. И мы торжественно закопали его первую добычу в гору углей.

Мы присели у костра, нетерпеливо пошевеливая угли палочкой. Вот и первая рыбка приготовилась! Морис вытащил нашу еду из костра, подождал, пока жар немного схлынет, и расколов запекшуюся глину, аккуратно отвернул ее вместе с приставшей чешуей. Дурманящий запах запеченой рыбы ударил по рецепторам, вызывая обильную слюну.

— Госпожа, осторожно. Горячее. — заворачивая блюдо в несколько слоев больших листьев и подавая мне, предупредил муж.

Я нетерпеливо подхватила губами кусочек. Ммммммммм…. нежная рыбка просто таяла во рту. И пусть она не соленая. Зато невероятно вкусная!

— Морис, — старательно объедая рыбку, спросила я, — А она не ядовитая? А то съедим, и всё…

— Нет, госпожа, — оторвавшись от своей порции улыбнулся он, — Яд я почувствую.

— А как же ты не почувствовал снотворное?

Лимари сразу помрачнел:

— Никогда себе этого не прощу! Но я действительно ничего тогда не чувствовал. Может быть потому, что снотворное в тех количествах, что было добавлено, нам было не вредно.

— Морис, скажи, как ты считаешь… нас найдут? Это вообще возможно? — задала я супругу мучивший меня всю дорогу вопрос.