Дракон. Заботливый, внимательный и милый. Кто бы мог подумать?

Вода для меня холодная, и пока я стою и жду, когда он закончит, по моей коже пробегают мурашки, как у человека. Я могу плавать, играть, есть и спать в нем.

Осознание того, что я изменилась, делает меня невыносимо грустной.

– О, нет, ш-ш-ш – почти кричит Калос, даже когда он снова шикает на меня, придурок, его брови почти соприкасаются.

Он наклоняется вперед, пытаясь смахнуть мои слезы своими человеческими большими пальцами.

– Нет, пожалуйста, не плачь. Аделла, мне так жаль, пожалуйста, не плачь.

Но я ничего не могу поделать. Я начинаю всхлипывать.

– Ох, – говорит Калос, тяжело сглатывая. – Моя бедная половина-моего-сердца.

Он обнимает меня и прижимает к своей теплой груди.

Точнее, его горячей груди. Я не знаю, как он может быть таким теплым, когда мне вдруг так холодно, но я прижимаюсь к нему, впитывая его тепло.

Калос стонет.

И я замираю. Потому что пока я ищу утешения, Калос испытывает что-то совсем другое, если судить по нарастающей твердости возле моего бедра.

– Не обращай внимания, – дрожащим голосом говорит Калос, быстро проводя рукой вверх и вниз по моим ребрам и талии, пытаясь согреть меня. – Кревк'д, если бы я умел летать, я бы мигом унес нас отсюда. Унес бы тебя туда, где тебе будет тепло. Я бы... – он издает звук, который на самом деле не является смехом, потому что в нем нет и следа юмора. – Я собирался сказать, что разведу большой костер. Создатель, я должен был бы сделать хотя бы это, как человек, а я даже не знаю, как это сделать.

Его лоб ударяется о мое плечо, заставляя меня подпрыгнуть.

– Я не хотел тебя пугать, – бормочет он. – Просто... подсчитываю свои недостатки как партнера и нахожу их слишком многочисленными, чтобы вынести.

Я осторожно похлопываю его по груди.

– Я верю, что ты желаешь мне добра, Калос.

При упоминании своего имени он вздрагивает. Затем его губы находят мою лопатку, и он оставляет легкое прикосновение их к моей коже и говорит.

– Клянусь тебе, что я действительно хочу тебе добра. И если я смогу вытащить нас сегодня вечером, я обещаю, что научусь делать это лучше. Для тебя. Для нас обоих.

Тогда он смотрит на меня, прямо в глаза, и я вижу решимость и сталь... и такую тоску, какой я никогда раньше не испытывала.

Как русалка, я очень люблю мужчин. Моряки, в основном, и любой рыбак, который натыкается на нашу береговую линию – мужчины, которые бросают один взгляд на молоденьких девушек в воде и начинают считать их своими счастливыми звездами. Эти люди видят наши лица и груди и наполняются временной похотью.

Мой дракон считает меня более очаровательной, чем блестящее крылатое насекомое (я улыбаюсь, когда вспоминаю наш разговор об акулах и стрекозах), но действительно не уверена, что он считает красивым помимо этого. Кажется, он видит меня, Аделлу, и не только хорошенькое личико или дерзкую грудь, едва прикрытую ракушками. Он не знает меня, но ясно дал понять, что отчаянно хочет показать мне, что может быть хорошей парой для меня.

У него тоже был не самый легкий день. Для него я – самая большая ошибка в его жизни. Я могла бы оставить его сейчас и никогда не оглядываться назад. Он будет тосковать по мне вечно, если верить его утверждениям о том, что я его пара. Вместо того чтобы проклинать свою удачу, он пытается извлечь из этого максимум пользы. Он терпит неудачу, и это расстраивает его.

Он мог бы воспользоваться комфортом, как и я.

– Калос? – спрашиваю я.

Его глаза не отрывались от моего пристального взгляда. Это немного опьяняет.

– Хм?

Я выскальзываю из своих раковин и прижимаюсь грудью к его груди. Я почти улыбаюсь его ошеломленному выражению лица, когда мои соски скользят по его коже. Сейчас он должен быть более чувствительным, чем когда-либо в своей драконьей форме.

– Может быть, ты ляжешь со мной?

Вместо того, чтобы ухватиться за мое предложение, Калос моргает на меня сверху вниз, как будто пытается пробудиться ото сна, даже приятного. Его взгляд скользит по нам, губы слегка приоткрыты из-за отвисшей челюсти, и он осматривает наше окружение, как будто не может до конца поверить, что мы здесь, или что я спросила его, не хочет ли он провести эту ночь в моих объятиях.

Он фыркает с явным недоверием, и мне приходится ухмыльнуться, когда появляется крошечное облачко драконьего дыма.

Я протягиваю руку и беру его лицо в свои ладони.

– Я спрашиваю тебя, хочешь ли ты утешить меня. Я подумала, что тебе самому не помешает немного помочь.

Целеустремленность и решительность пробегают по его лицу, прежде чем рот застывает в торжественной линии.

– Мне бы очень этого хотелось.

И мужчина, который считает себя моей парой, опускает голову и встречает мой рот своими губами.

Калос

Мой член, даже с моим телом в этой форме, не совсем принадлежит человеческому мужчине. Мой – ребристый, с масляными железами по бокам и двумя перистыми выступами на конце для щекотки внутреннего лона моей пары.

Теперь они машут ей, голодные. И небесные драконы наверху, я хочу погрузиться в эту женщину так, как никогда не хотел ничего другого за всю свою жизнь.

Я хватаю себя за основание и наклоняю кончик к ее отверстию, обхватив ее бедро другой рукой и согнув колени, чтобы привести наши тела в большее соответствие.

Аделла ловит меня за запястье и отталкивает мою руку от члена.

– Нет, Калос.

Мой взгляд останавливается на ней, и я смотрю на нее в туманном замешательстве. Я совершенно не понимаю, о чем она просила, если не об этом.

– Нет? – от похоти у меня язык заплетается.

– Пока нет, – отвечает она, и в ее голосе слышится смех.

И она берет мои пальцы и использует меня, чтобы погладить себя от груди до самого низа живота.

– О, – произнес я, и мой голос прозвучал грубее, чем я намеревался.

По всей длине живота она шелковая.

Аделла ведет меня еще ниже, и я обнаруживаю, что там есть что-то мягче шелка. Может быть, лепестки самых экзотических цветов. Я никогда не прикасался к цветку с достаточно чувствительными пальцами. Но я благодарю все святое за то, что могу прикоснуться и ощутить красоту этого прямо здесь.

Глаза Аделлы закрываются, когда мы касаемся маленького комочка плоти, спрятанного между ее ног. Я думаю, что это самая странная вещь, и я хочу взглянуть на нее поближе, но не уверен, что это вежливо в данный момент спрашивать разрешения. А пока я следую ее примеру, пока она помогает мне дразнить ее здесь, прежде чем она велит мне погрузить пальцы в ее щель.

Я удивлен, что она такая скользкая. Драконихи – по крайней мере, самки моего вида – таковыми не являются. Смазка идет от мужского органа. Я еще больше удивляюсь тому, что, когда моя другая рука гладит ее ребра, лоно внутри нее наполняется еще большей влагой. Только с ее внешней стороны – кожа, которую нежно гладят!

– Ты потрясающая, – выдыхаю я, глубоко заглядывая ей в глаза.

Ее улыбка для меня подобна солнцу.

– Спасибо.

Она подбадривает меня, чтобы я снова нашел ее узелок плоти, и показывает мне, как играть на нем моими скользкими пальцами.

И впервые в жизни я слышу песню русалки. Моя пара так рада, что поет для меня. Я мог бы вопить о своей гордости с самых высоких утесов.

Ее песня – это скорее хриплые стоны, чем стихи и слова, но каждый звук, который она издает, буквально звучит в моих ушах, и я посвящаю себя тому, чтобы научиться заставлять ее петь так для меня все время. С ее русалочьим голосом, ее сиреноподобные нотки опьяняют меня, когда она получает все более и более чувственное удовлетворение. Она распадается в моих руках снова и снова, пока я не упираюсь в ее бок, обезумев, когда она выплескивает свое возбуждение на мои дающие наслаждение руки.

Внезапно Аделла падает на колени и берет мой ноющий член в рот, раскрывая губы над головкой и посасывает.