Что же происходит дальше? На смену наивной креативности должна прийти другая, более зрелая, суть которой не в отсутствии опыта, а в его преодолении, в сознательном стремлении уйти от стереотипов обыденного сознания, от шаблонов здравого смысла.

За три года дети с наивной креативностью растеряли се — школа для того и создана, чтобы вбивать ребенку начала наук и здравого смысла, т. е. шаблоны, — а новую, культурную креативность не приобрели.

Другое дело — интеллектуальные дети: рано утратив наивную креативность, они за три года приобрели, судя по этим данным, другую — способность сопротивляться стереотипам, преодолевать банальности.

Интересно следующее: из группы одаренных интеллектуалов очень многие показали изменения в креативности, но все же не все дети- Похоже, что достаточно высокий интеллект — одно из обязательных условий возникновения новой креативности, но его все же недостаточно. Так вот, оказалось, что есть определенные характеристики самой деятельности ребенка, по которым можно судить, в каком направлении развивается — к творчеству или от него.

М. И. Фидельман были сконструированы особые методики, выявляющие предпочтения детей. Эти методики давали возможность детям выбирать стратегию решения самим: можно было выбирать продуктивную стратегию или репродуктивную, т. е. придумывать что-то самим или действовать по образцу. Работа проходила в группе в форме естественного эксперимента, т. е. дети не знали, что это эксперимент, а считали, что с ними просто так играют. Очень существенно, что экспериментатор одинаково поощрял любой выбор ребенка.

Чтобы было понятнее, приведу пример с одной из таких игр — Магическое яйцо. Детям предлагался разрезанный по определенной схеме овал- К этому прилагалось некоторое количество расчлененных силуэтных изображений птиц (вариативные образцы), которые можно составить из частей этого овала.

Ребенку предлагался целый веер возможных действий:

1) можно было из этих кусочков составлять что-то свое, не обязательно даже птичий рисунок. Это творческая (продуктивная) стратегия;

2) можно было сначала попробовать составить рисунки по образцам, а потом переходить к собственным изображениям (так называемая переходная стратегия);

3) можно было работать только по образцам — сначала один, потом другой, третий (это так называемая репродуктивная, т. е. нетворческая, деятельность).

Особо подчеркнем, что экспериментатор специально следил за тем, чтобы дети не знали, что именно он хочет от них — они просто играли, и все.

Оказалось, что деятельность творческого типа выбирали как раз те дети, у которых через несколько лет обнаружился резкий подъем творческих способностей, дети же с высоким уровнем творческих способностей по тестам, но с уходящей креативностью выбирали деятельность по готовым образцам. Фактически эта деятельность давала возможность своего родапрогноза развития одаренности, т. е. предсказания, по какому пути развиваются способности.

Если тесты даютдиагноз способностей, что есть у ребенка сейчас, в данный момент, то вот такая деятельность с большим набором возможных стратегий, со свободным выбором из них, который предоставлен самому ребенку, дает возможность предсказать направление развития ребенка.

Тесты — это хорошо, и в конце книжки вам предлагается ряд тестов, в том числе и творческих, но все же лучший способ узнать, как развивается ребенок, — понаблюдать за его деятельностью. Посмотрите, что любит ребенок, — если он все время что-то придумывает, сочиняет — не надо никаких тестов. И без них ясно, что у вас будет (или уже есть) творческий ребенок.

Если же ребенок в свои 10–11 лет больше всего любит срисовывать, делать по картинке, четко следуя всем инструкциям, — есть повод задуматься.

И еще вот что ясно из этого эксперимента. Творческий и интеллектуальный тип одаренности — это достаточно разные по характеру и проявлениям формы развития. У творческих людей другая личность — это очевидно. Но, по всей вероятности, зрелая, подлинная креативность и развитые интеллектуальные способности имеют один и тот же источник, одну и ту же основу — первооснову.

Что это за первооснова? Этому и посвящена третья часть нашей книги.

Помните знаменитое и грустное: Почему матери так хотят, чтобы их дети были талантливы? Лучше бы они хотели им счастья…

И все же заветная мечта многих родителей — иметь одаренного, талантливого ребенка.

Одаренным ребенком гордятся: его с плохо скрытым торжеством и нескрываемой тревогой (что за этим даром стоит, что будет дальше) демонстрируют знакомым, показывают психологам. Ребенка начинают учить языкам и музыке, живописи и танцам на льду. Талант — словно пропуск в необыкновенную, замечательную жизнь…

Различия в способностях детей проявляются заметно даже для неподготовленного человека. Тем более отчетливо их наблюдают учителя. Одним детям все дается очень трудно, и только повышенное усердие может привести их к успеху. У других, наоборот, все получается легко, как бы играючи. А у третьих детей одаренность просто удивительна; их так и называют старинным словом вундеркинд (чудо-ребенок). Еще до школы многие из них читают научную литературу, сочиняют стихи, овладевают языками.

Что же есть особенное в этих детях, что делает их чудо-детьми?

Выше мы уже говорили, что основой одаренности является развитая, устойчивая, не поддающаяся никакому давлению познавательная потребность. Примеров много.

Костя, которому всего семь лет. Внешне это типичный вундеркинд. Бледноватый, неловкий в движениях, порывистый, нервный. Замедлено развитие моторных навыков — все позже и труднее, чем у других детей. С большим трудом овладел ездой на велосипеде; упорство здесь проявляла главным образом мать — она понимает, как важен спорт для развития Кости.

Самое большое удовольствие для Кости — думать. В это думать входит все: читать, считать, сочинять стихи, сказки, песенки, разговаривать со взрослыми об их работе, задавать им вопросы, на которые те должны искать ответ в энциклопедиях. Читать мальчик готов днем и ночью, вместо сладкого и, уж конечно, вместо обеда, вместо прогулки — словом, это — потребность номер один. Читать он научился как-то незаметно, кажется, даже раньше, чем хорошо говорить, года в два с половиной, — рассказывает мать. Читает он запоем и все подряд, но уже формируется и определенное пристрастие — к биологии. С матерью у него ежедневно идут разговоры примерно такого содержания: А если я съем эту куриную ножку, ты разрешишь мне читать Вилли (довольно толстая книга по биологии, любимое пособие абитуриентов биологических факультетов)? Не меньше, чем читать, Костя любит сочинять. Сочиняет стихи, музыку, рассказы.

Косте нравится разбирать ноты (какая музыка выйдет), а играть он любит меньше. Даже в музыке его привлекает, так сказать, ее интеллектуальная сторона — разбирать ноты, сочинять (складывать, как говорит он).

И все это мальчик делает с очевидной радостью. Удовольствие у него написано на лице, оно во всей его фигуре. Глаза горят, он улыбается и удивляется одновременно, ерзает на стуле, говорит быстро, взволнованно…

К настоящему времени накопилось уже достаточное количество фактов, свидетельствующих о самой серьезной роли познавательной потребности в развитии умственной одаренности.

Описанным выше детям умственная деятельность нужна буквально физически. Если лишить их этого — они заболеют- (Известны случаи, когда, желая избавить такого ребенка от излишней нагрузки, его совсем лишали книг, умственных занятий. У этих чудо-детей в результате такого интеллектуального голодания нередко обнаруживался тяжелый нервный срыв.)

Однако главный предмет нашего разговора — самые обычные дети. Они из первого класса идут во второй, иностранный язык изучают только в школе и часто с неохотой, а стихи начинают сочинять не раньше переходного возраста.