Ни один человек не шелохнулся, но колебания отразились на многих лицах, и, право же, мне трудно было их за это осудить. В конечном итоге возобладал стадный инстинкт, всегда готовый принять мнение вожака, каковым после добровольного самоустранения Уилкинса стал Гэлли. Обменявшись взглядами с товарищами, старый десантник вышел вперед.

— Я так скажу, сэр. Мы тут все армейские ветераны, а военные не любят легавых… — Он усмехнулся, и большинство утвердительно кивнули. — К тому же мы были телохранителями, но можем стать и наемниками. Верно, ребята?

Колебания вокруг сменились уверенностью, выразившейся в на редкость единодушном согласии. Я, признаться, не сообразил, в чем соль такого изменения статуса.

— Вот так, сэр! — Гэлли отдал честь. — А с наемниками все просто: скажете стрелять — будем стрелять!

— Что ж, прекрасно, господа.

— Только один момент, сэр…

— Да, Гэлли?

— Боевая премия, сэр!

— В смысле?

Ага, вот и недостающее звено. Гэлли, чуть замявшись, покосился на Уилкинса, и тот вполголоса проговорил:

— Типовые контракты наемников предусматривают отдельную премию за ведение боевых действий, босс. Большую, как правило…

— Понятно. — Я не сдержал улыбки. — Хорошо, господа, я выплачу вам боевую премию. Если понадобится. Скажем… э-э… в размере полугодовой зарплаты.

После этого моего заявления стало очевидно, что мои люди готовы стрелять в кого угодно. И чем скорее, тем лучше… Я повернулся к Уилкинсу:

— Тогда, майор, пошлите этим господам наверху сообщение, что любая попытка приблизиться к дому будет расценена как нападение, ответом на которое будет огонь!

— Слушаюсь, сэр! — Уилкинс сделал пару шагов вперед, остановился перед группой стоящих «вольно» моих наемников и неожиданно зарычал: — Ну все! Теперь играем по другим правилам!

По холлу будто бы прокатилась короткая волна, сопровождаемая едва слышным шорохом, и перед Уилкинсом уже стояли две шеренги по стойке «смирно».

Отчеканивая каждую фразу, Уилкинс хорошо поставленным командирским тоном принялся раздавать приказы. При этом в качестве обращений использовались «лейтенант», «сержант» и т. п. — в общем, никакой гражданки…

Давно пора было поужинать, тем не менее количество и сложность распоряжений Уилкинса настолько меня удивили, что я задержался и, дождавшись, когда все разбежались на вновь определенные боевые посты, окликнул его:

— Послушайте, Уилкинс… — (Он обернулся, явно удивленный, что я все еще здесь). — Я не понимаю, вы что, заранее готовились к осаде замка?

Он чуть улыбнулся:

— Видите ли, стратегия и тактика обороны хорошо укрепленных объектов малым личным составом — это… мое хобби, сэр. Поэтому два года, когда нечего было делать, я потратил на разработку и подготовку таких вот планов обороны. Из любви к искусству, так сказать.

— Хобби? — удивленно переспросил я. — А на практике вы свои знания применяли?

— Да, сэр! — Его челюсти сжались, и нижняя заметно выдвинулась вперед.

— Извините… — зачем-то сказал я и пошел в столовую.

В принципе я мог бы всего этого не устраивать. Используя систему защиты, сработанную на Кертории, я мог бы окружить замок непроницаемой сферой того, что мы дома называли «магическим пологом» и что в действительности являлось очень мощным силовым полем. Куда более мощным, чем те, которые научились создавать и, соответственно, преодолевать люди…

Или я мог бы, например, позвонить президенту Новой Калифорнии и попросить его перестать валять дурака, пригрозив в противном случае устроить ему веселую жизнь… Кое-какие средства для этого у меня тоже, разумеется, были. Все это я мог бы, но не стал делать. Потому что мне было любопытно, каков же будет дальнейший сценарий развития событий, в частности насколько далеко зайдут полицейские. Так что я плотно поужинал и отправился на боковую.

Спал я хорошо, как и обычно. Быть может, даже чуть крепче, чем обычно. Во всяком случае, когда я, разбуженный отнюдь не ласковой тряской за плечо, разлепил веки, то обнаружил своего дворецкого, на лице которого явственно читалось выражение человека, теряющего терпение. Однако, убедившись в появлении признаков жизни, он разжал хватку на моем плече и вытянул руки по швам, а я скосил глаза в сторону незадернутого окошка — было как-то подозрительно несветло…

— Тэд, а который вообще час?

На его лице отразилось недоумение, и я с добрых полминуты ломал голову, почему такой тривиальный вопрос поставил его в тупик. Наконец сообразил, что говорил по-керториански (спросонья со мной такое изредка случалось), и перевел вопрос.

— Четверть девятого, — сразу же ответил он.

— Да какого черта!.. — Возмутившись, я демонстративно перевернулся на другой бок.

— Прилетел министр государственной безопасности, сэр. Он настаивает на встрече с вами, — ровно доложил Тэд.

— Пошел он знаешь куда!.. — проворчал я в подушку.

— Да. Мы попросили вернуться чуть позже. Но он сказал, что либо вы его немедленно примете, либо он применит силу вплоть до точечной орбитальной бомбардировки.

— Пусть его!

— Но, сэр!..

Я в ярости подскочил на кровати, и Тэд отступил на шаг назад.

— Сэр, мы проверили — над нами действительно болтается один из армейских крейсеров.

Я хотел было заорать, что плевать мне и на орбитальную бомбардировку, но потом передумал. Чтобы включить силовое поле, придется тащиться в кабинет, да и грохот начнется… Скрипнув зубами, я вылез из-под одеяла и прошлепал к окошку. Оно выходило на юг, то есть в противоположную от города сторону, но и здесь виднелись полицейские флаеры, барражирующие под низко висящими тучами. В порядочном отдалении, правда…

— Что же это, они там всю ночь и шлендали? Вопрос подразумевался риторическим, но Тэд ответил:

— Нет, сэр.

Его голос звучал слишком уж бесцветно, и я обернулся:

— То есть?

— Они пытались устроить штурм с воздуха. Но мы сбили троих, и они успокоились.

Я попытался задать три вопроса одновременно и поперхнулся. К счастью, пока я прочищал горло, на два самых острых Тэд уже ответил:

— Они не посылали никаких предупреждений, сэр. Атаковали сразу с трех направлений, но мы первым же залпом сбили три машины и подбили еще две. После чего они… отступили, даже не успев ни разу выстрелить. Мы хотели разбудить вас, но потом решили: зачем, собственно? Если уж вы, сэр, можете спать под грохот плазменных орудий, то… — Он пожал плечами, с трудом скрывая иронию.

— Ясно… Тэд, а что значит «мы»? Слегка побледнев, он принялся изучать мыски своих до блеска начищенных ботинок.

— Ну, сэр, понимаете… Одним словом, майор Уилкинс счел возможным принять мою помощь.

— Вот как. А вы в каком чине вышли в отставку?

— Майора.

— И где служили?

— В армии Рэнда… — Приподняв глаза, он убедился, что подобная лаконичность меня никак не удовлетворит, и нехотя добавил: — Военная разведка. Диверсионный отряд.

— А Рэнд занимался диверсиями? Не знал…

Тэд красноречиво промолчал, и я направился к двери.

— Теперь же вы работаете у меня дворецким… — Развернувшись в дверях, я постарался добавить в голос побольше металла. — Тогда передайте господину министру, что я согласен дать ему аудиенцию! Он сядет во дворе один, без эскорта, после чего вы проводите его в кабинет… Как, кстати, его зовут?

— Дирк Абрахамс, сэр. И он порядочная свинья… Хотя это, конечно же, мое личное мнение, сэр.

Поискав следы улыбки на его лице и не найдя таковых, я последовал в ванную.

Все последующие действия — душ, бритье, гардероб — я проделывал с максимальной медлительностью, затратив на них полновесный час. По моим представлениям, это время, проведенное мистером Абрахамсом в ожидании в моем кабинете, было достаточным для доведения его до состояния белого каления, что отчасти компенсировало неудобства, причиненные мне столь ранним подъемом. Но лишь отчасти, а я пообещал дать ему полный расчет.

Поэтому, вырядившись в наиболее мрачный вариант фамильных цветов (не черным был только галстук), я не торопясь поднялся по лестнице, вошел в кабинет, рассеянно посмотрел на стоящих столбом посреди комнаты министра и его адъютанта, сел за стол и стал закуривать…