Позже необходимо была моя подпись в индивидуальной карте роженицы, где читаю, что мой срок пятнадцать недель, дату родов поставили на середину – конец апреля следующего года. Возможно, я груба и невоспитанна, но не могу больше здесь находиться, просто выбегаю из кабинета и больницы. Стою под дождём и пытаюсь прийти в себя. Сосредотачиваюсь на холодных мелких каплях дождя, которые стекают по моему лицу. Тушь, тени, пудра – всё потихоньку сползало от воды, но мне плевать. Моё настроение подстать погоде, а внешний вид давно уже стал искуственным. В голове вспомнилось обещание Станислава Николаевича, сказанное перед росписью: «Я постараюсь сделать так, что ты забудешь о своей прошлой жизни». У вас получилось, Станислав Николаевич, с точностью наоборот: я каждую минуту теперь вспоминаю свой первый брак и те ужасы, корые сопутствовали ему. Я подсознательно до сих пор не желаю этой беременности, так как уже будет другой ребенок, а не моя дочь….
- Ты, что сума сошла? Заболеть вздумала? – слышу властные недовольные нотки в голосе Максима, который накинул на меня куртку и посадил в машину.
Да, через лет десять, если он не изменит свой образ жизни, то будет точной копией отца. Всю дорогу до квартиры он, что-то бубнел о моём неадекватном поведении, но я просто лежала на заднем сиденье машины и старалась отвлечься от грустных мыслей. Даже не удивляюсь, что Максим идёт следом за мной в квартиру, просто иду в душ и пытаюсь смыть с себя весь негатив, подставив своё тело под горячие струи воды. Живота ещё совсем нет, даже намёка на него. Вспоминаю прошлую беременность и мой маленький животик, который все радостно трогали. Может врачи ошиблись, и я не беременна?
Но мой разум отвечает: «УЗИ не обманешь, посмотри снимки, там ребенок». Но душа забилась глубо в тёмный угол, свернулась калачиком и кричит отттуда: «Нет, не могу видеть это!» Не знаю, как долго я была в ванной, но Максим успел приснуть на кресле в зале. Впервые рассматриваю его не украдкой, а смело, замечая каждую деталь. Высокий, густые темные волосы, загорелый, немного худоват, но видно, что жилистый, просто необходим спортзал и правильное питание. Да, сейчас у спящего Максима лицо сильно похоже со Станиславом Николаевичем. Как я этого раньше не замечала? Только с ним у меня нет робости и скованности, я полностью раскрепощена и совершенно спокойна.
Рядом на столе завибрировал его телефон, не понимаю, почему, но взяла его и вышла на кухню. Звонок шел от его матери Марины, моя рука сама взяла трубку, против кричащего голоса разума. Неуверенно спрашиваю:
- Это Наташа, что-то передать?
Секунд на десять в трубке воцарила тишина, но раздаётся ответ:
- Значит, Максим не обманул, Стас развёлся.
- Что передать Максиму? – стараюсь более вежливо спросить.
- Это хорошо, что ты взяла трубку. Нам необходимо встретиться без свидетелей.
- Зачем? – немного испуганно произношу, но в голосе Марины не слышу злобы, или мне так кажется?
- Поверь, это в твоих интересах.
Мы договорились встретить завтра в шесть вечера в ресторане на улице Победы. Позже варю пельмени на ужин, прокручивая в голове слова, сказанные Мариной, а так же задавая себе вопросы, о чём с ней разговаривать? На запах убежавших пельменей пришёл заспанный Максим, проговаривая:
- Да, у беременной у тебя пропал талант к готовке – это факт.
Без церемоний нагло открыл холодильник и присвистнул, осматривая пустые полки.
- У тебя, что совсем нет денег?
Так хочется огреть его половником, но сдерживаюсь, продолжаю вытирать плиту.
- Наташ, если у тебя финансовые трудности, то скажи, я помогу.
Как неловко, кто бы знал! Я ещё с малых лет не могла просить денег, даже когда их не было совсем. Позже зарабатывала всегда сама и расчитывала, чтобы не быть голодной. Я воспитана так, чтобы самой заботиться о себе, наверное, поэтому мне трудно принимать помощь от других. Вот и со Станиславом Николаевичем было трудно привыкнуть тратить деньги с его карты, да еще в таких количествах!
«Наташа, успокойся, ведь он из добрых побуждений, не издевается,» - охлаждает меня моя душа.
- Максим, просто я не могу готовить для себя, – вроде бы ответила убедительно, но он не унимается и причитает, как бабка, нет, точнее – дед!
- Неужели трудно купить овощей, фруктов, нарезок, не понимаю?
- Я что похожа на слониху, которая всё это съест? – теперь выпалила я громко, чем его остудила.
Максим сел и более спокойно проговорил:
- Но ты должна думать о ребенке, есть регулярно и сбалансированно.
- Кто бы говорил? У вас опыт по вынашиванию младенцев? По-моему, я первая женщина, с которой вы возитесь.
Съязвила я, конечно, сильно. Ну, уже не вернёшь, пусть знает, что такое беременная женщина – это вулкан эмоций и желаний. Вероятно, Максим учёл мои взволнованные нотки, раз сказал:
- Успокойся, неужели нельзя понять, что я элементарно волнуюсь? Или за тобой табун услужливых желающих выстроился?
А он прав. Воцарила неловкая тишина. Чтобы хоть как-то загладить свою вину, накладываю нам пельмени со сливочным маслом, проговаривая:
- Завтра куплю майонез.
- Завтра купим все необходимые продукты.
Этот важный и одновременно обиженный вид Максима заставляет меня улыбнуться и произнести:
- Слушаюсь и повинуюсь.
Максим доел и уехал, так как по телефону сообщили о деловой встрече. Даже ни капли не сомневаюсь в том, что он действительно едет на встречу. Представляю, как обычно, Максим там скучает, подкалывает всех гостей, описывая их со стороны. Стоп! Нет, уже не подкалывает, меня ведь там нет, а это всё слушала раньше я. Последнее время он стал много внимания уделять работе, стремиться к чему-то, это заметил и Станислав Николаевич. Интересно, а Станислав Николаевич с кем там будет? Как и все холостые мужчины нашел уже себе девушку на вечер? Или вновь сошелся с Мариной, недаром она хочет со мной встретиться?
«Не важно, забудь, что было, то было», – подытожила мне строго моя гордость. «Он тебя даже выслушать не захотел, а просто прислал бумаги, следовательно, чувств нет», – заключил разум. Да, всё верно, никогда не забуду, как я неслась к его офису, чтобы умолять о прощении, пренебрегая гордость и рассудок. «Вот-вот, а что в итоге? Осталась у закрытых дверей!» – продолжала внушать моя гордость. Да, это правда. Станислав Николаевич появился в моей жизни внезапно в парке на скамейке, вырвал меня из моего добровольного заточения. Показал другую жизнь, несвойственную мне и моим родственникам, а потом через полгода так же внезапно покинул. «Ты во всём виновата сама!» – слышу голоса разума и совести. «Но она опомнилась и попросила прощение, а кто мы такие, чтобы не прощать?» – наконец-то втупилась за меня душа.
Этот монолог продолжался, кажется, вечно, пока не зазвенел будильник. Вот она реальность грешного мира, где нужно выполнять строго определенные действия, чтобы не нарушилась система этого государства. Ведь, по сути, мы маленькие пешки на огромном полотне. Нами играют и расставляют, как высшим умам это необходимо. С такими грустными мыслями я могла просидеть не один день, но мои семнадцать малышей вывели меня из утопии и отвлекли своим пытливым умом от грустных мыслей. Около четырёх я быстро забрала Танюшку из садика и вместе с ней пошла в парикмахерскую, чтобы сделать укладку. Дальше мигом надела вечернее платье, забросила на такси в банк к Ольге дочь со словами: «Позже объясню».
В ресторан я вошла вся на нервах. Во-первых, тут я была когда-то со Станиславом Николаевичем; во-вторых, я знаю здесь цены и сервис, что даже моему бывшему мужу, это было дороговато; в-третьих, здесь ждала меня Марина, с которой мы, мягко сказать, не в ладах. При входе у меня сняли пальто, вежливо спросили, жду я кого или меня ожидают? Я неловко ответила да на второй вопрос и прошла за официантом за столик к окошку. Если признаться, то я до последнего не ожидала увидеть Марину. Она была одета более скромно, чем дома у Станислава Николаевича. Замечаю сразу по пустой бутылке, что она здесь сидит давно. «Следовательно, она нервничает, не трусь, вперед!» – подбадривает меня мой разум.
