— Что-то не так? —. осведомился Эстон.

— Не знаю… У нас строили графики по-другому, но, кажется, нам с доктором Шу удалось понять друг друга. Хотя добрая доктор Шу была очень удивлена… На многие мои вопросы ей было трудно ответить, да и мои нейроимпульсы, измененные симбиотом, должны были показаться ей загадочными. А мне почему-то кажется, что тайны ей по вкусу.

Эстон нахмурился, но Людмила успокаивающе взмахнула рукой:

— Не волнуйся. Нескромных вопросов она задавать не стала. Кроме того, ей приказано хранить молчание, и, по-моему, она думает, что чем меньше будет знать о том, что здесь происходит, тем лучше.

Она поднялась с кровати. В каждом ее движении проглядывало плохо скрываемое внутреннее напряжение, которое было знакомо Эстону по собственному опыту. Она прислонилась к переборке, глядя сквозь иллюминатор на бухту, позолоченную солнцем.

— Как бы то ни было, я думаю, нам удалось идентифицировать интересующий меня альфа-пик, и у тебя он вроде бы тоже присутствует. Но что если я ошиблась? — Людмила резко обернулась и посмотрела в глаза Эстону. — Нам необходимо выяснить это точно, а я, похоже, слишком понадеялась на свои силы. Я была уверена, что смогу определить этот пик, не задавая никаких вопросов. Увы, это не так. Ваш способ сканировать мозг — эта самая электроэнцефалограмма — слишком отличается от того, к чему я привыкла.

— Погоди, — сказал он, вставая и подходя к ней. Ему хотелось обнять ее за плечи, но он удержался от этого — теперь они были не любовниками, а стратегами. — Погоди, — повторил он. — Мы ведь были готовы к неожиданностям — особенно учитывая четырех— или пятивековой отрыв вашей техники от нашей!

— Естественно, — сухо ответила Людмила. — Но ужасно неприятно все время приспосабливаться… ничего не знать… Я к этому не привыкла.

Он пожал плечами:

— Мне страшно подумать, как бы я себя чувствовал, оказавшись в двадцать пятом веке, Мила! Надо смотреть правде в глаза — за то время, что ты провела на «Аманде», было невозможно по-настоящему оценить всю разницу между нашими уровнями цивилизации. Теперь, когда ты, так сказать, оказалась у источника информации, дело пойдет быстрее!

— Надеюсь, — ответила она, скрестив руки на груди и глубоко вздохнув. — Хотелось бы мне убедиться, что мы успешно справились с этой проблемой. Я-то думала, что у них найдется — как это сказать? — машина с биологической обратной связью… — Людмила вопросительно взглянула на Эстона, ожидая одобрения своего термина, и он понимающе кивнул. — Это сильно упростило бы дело.

— Ясно. А ты убеждена, что говоришь с доктором Шу на одном языке, когда вы обсуждаете альфа-волны?

— Безусловно, — не колеблясь ответила Людмила.

— Но все же ты надеешься, что нашла этот самый пик?

— Похоже на то. Если бы здесь было одно из устройств с биологической обратной связью, я могла бы удостовериться в этом. Дело в том, что пилоты истребителей связаны с компьютерами своих машин нейронной связью, и в летной школе мы проводили массу времени за мониторами, привыкая к ней. Если бы мы сумели наладить какой-нибудь аппарат таким образом, чтобы я могла наблюдать за своими альфа-волнами, как делала это, проводя стандартную проверку истребителя, я бы точно знала, как искомый пик выглядит на ваших приборах.

— Со временем мы попробуем изготовить что-то в этом роде, а пока нужно убедить власть предержащих в необходимости такой штуки. Кроме того, нужно найти человека, которому мы могли бы рассказать всю правду. Иначе нам постоянно придется увиливать от законных вопросов, на которые мы не осмелимся отвечать. Ни на что другое времени просто не останется.

— Я готова. И, кажется, кое-что придумала, если только адмирал Роуз не будет возражать.

Она вопросительно приподняла брови, и Эстон пожал плечами:

— Мне кажется, дело движется. Если я не ошибаюсь, скоро здесь будет Мордехай и Джек об этом знает. А это значит, он согласится на все, что мы предложим, как бы странно это ни выглядело. Так что же ты придумала?

— Нам нужно случайным образом выбрать сотню человек и получить их электроэнцефалограммы.

— Что?! — В первое мгновение он не смог сдержаться. — А, ну да, конечно. Мы знаем, что примерно у двух третей людей этот пик имеется. Поэтому мы сделаем выборку побольше и сравним графики.

— Правильно. Это, может, и не окончательное решение, но все-таки лучше, чем ничего. На основании анализа выборки мы сможем определить, кому можно сообщить правду. Мы, разумеется, не будем говорить ничего лишнего никому, кроме тех лиц, без участия которых никак не обойтись. Но ведь с кого-то нужно же начать!

— Согласен с тобой. И, знаешь, нам лучше начать поскорее — на это уйдет немало времени, а нам нужно все закончить до прибытия Мордехая.

— Отлично. — Она отвернулась от иллюминатора и улыбнулась Эстону. — А ты представляешь себе, — фыркнула Людмила, — как на это отреагирует доктор Шу?

— Ох! — Он вздрогнул. — Если бы у тебя была хоть капля совести, ты сама посвятила бы ее в наш план.

— Я бы так и сделала, — с готовностью согласилась Людмила, — но боюсь, что не имею ни малейшего права отдавать ей приказы. Разве не так?

— И тебя это явно устраивает!

— Должно же меня хотьчто-то устраивать, Дик.

За многие тысячи миль от Холи-Лоха безмолвный монстр скрывался на неровном склоне Месеты-де-лас-Висачас среди южных отрогов Анд. Перелет из Антарктики был тяжелым и скучным: пилот не позволял себе лететь быстрее восьмисот километров в час и подниматься выше чем на тысячу метров. Это было ему не по вкусу, но другого выбора у него не было. Приблизившись к мысу Горн, он засек большое количество радаров и был этим неприятно удивлен. Напряженность в отношениях между Лондоном и Буэнос-Айресом снова достигла точки кипения, но Объединенное Королевство твердо решило не допустить повторения войны за Фолклендские острова. Тем не менее британское военное присутствие на Фолклендах было значительно усилено за последние восемнадцать месяцев, и теперь оба государства старательно прощупывали разделявшее их пространство невидимыми лучами радарных установок.

Тролль не знал — да его это и не интересовало, — почему наблюдается такая электронная активность. Для него это была лишь еще одна проблема, которую нужно было решить, и его датчики угрозы и бортовые компьютеры сосредоточенно проанализировали ситуацию. Примитивность земных систем наблюдения заставляла ошибаться систему электронного противодействия тролля, но он решил, что, когда его база данных пополнится, приспособиться будет несложно. А пока что он предпочел спуститься на высоту пятидесяти метров и пополз таким образом дальше, лишь слегка негодуя на унизительную необходимость передвигаться таким образом.

Место, где он собирался скрываться, тролль выбрал очень тщательно: скалистая расселина на склоне горы хорошо прятала его от посторонних глаз. Лишь забравшись в нее поглубже, он отправил на задание трех боевых роботов. На своих антигравитационных двигателях они почти бесшумно унеслись в темноту ночи и обрушились на передвижную радарную установку, которую командование аргентинского воздушного флота разместило неподалеку от мыса Бланко, чтобы следить за «слепым пятном», недоступным для стационарных радаров. Тролль забавлялся, подражая стратегии «отбора живых образцов», которой придерживались его бывшие повелители. Однако результат его разочаровал.

Внутренний визуальный датчик бесстрастно поворачивался, следя за судорогами сжавшейся фигуры на полу тесной «кабины управления». На человеке был мундир капитана Военно-воздушных сил Аргентины, но вел он себя не как воин. Наконец его жалкое хныканье прекратилось. Прекратились, к сожалению, и процессы его жизнедеятельности. Глядя на свою жертву, тролль почувствовал прилив отвращения: в его эпоху люди были гораздо выносливее, чем эта слабосильная падаль. Троллю было неприятно сознавать, что они оба — наследники одного и того же генофонда.