— Капитан Моррис, лейтенант-коммандер Гастингс, позвольте познакомить вас с хорошими ребятами, — продолжал он и указал на Людмилу. — Полковник Людмила Леонова, прошу любить и жаловать. Нет, она не русская, — поспешно добавил он, прочитав это предположение в глазах обоих слушателей и вспомнив, как он сам отреагировал впервые на это имя. И вновь ему захотелось рассмеяться, но он пересилил себя. — Она даже не землянка. Видите ли, она прилетела из системы Сигмы Дракона…

— …такая вот история, — часа через три закончил свой рассказ Эстон, и оба офицера разведки одновременно покачали головами. То, что поведали им Эстон и Людмила, было невероятно, абсурдно, немыслимо… И тем не менее это было похоже на правду.

— Боже мой, — негромко произнес Моррис, открыв рот впервые за последние полчаса. — Боже мой!

— Аминь, — откликнулась Гастингс так же тихо, и вид у нее был донельзя встревоженный. Несколько мгновений она сосредоточенно потирала кончик носа, а потом бросила пронзительный взгляд на Леонову:

— Простите, полковник… — начала она.

— Пожалуйста, называйте меня просто Людмила. Или Мила, — перебила ее Леонова.

— Хорошо, Людмила, — согласилась Гастингс. — ужасно хочется задать вам два вопроса.

— Только два? — спросила Людмила со странной улыбкой.

— Эти два — самые срочные, — сказала Гастингс, едва заметно улыбнувшись в ответ. — Первый — и самый важный — вопрос касается вашего симбиота… Вы говорите, что он передается при переливании крови?

— Да.

— В таком случае я думаю, что мы столкнемся с проблемой, — негромко сказала Гастингс. — И, возможно, очень серьезной.

Людмила вопросительно приподняла брови, приглашая ее продолжать.

— Комары, — тихо произнесла Гастингс и почувствовала, как напрягся Моррис.

— Не волнуйтесь, — быстро ответила Людмила. — Поверьте, «нормальные» люди моей эпохи опасались того же самого, но мы не обнаружили ни одного случая передачи симбиота через насекомых.

— Почему? — резко спросила Гастингс.

— По двум причинам, — невозмутимо ответила Людмила. — Во-первых, нашему симбиоту укусы насекомых не по нраву: он выделяет нечто вроде естественного репеллента. Вторая причина существеннее: человек, инфицированный симбиотом, в среднем достигает критической стадии заболевания примерно за двенадцать часов, но на другие формы жизни симбиот воздействует значительно быстрее, и выжить им не удается. Любое насекомое, которое меня укусит, погибнет раньше, чем вытащит свой хоботок из моей кожи. И уж во всяком случае не проживет столько, чтобы успеть передать симбиот кому бы то ни было.

— Вот как… — Гастингс на мгновение задумалась, затем кивнула. — А как же насекомые на вашей родной планете? — с любопытством спросила она. — Ведь они обладают иммунитетом к симбиоту, так как состоят из другого набора аминокислот?

— Коммандер Гастингс, — ласково проговорила Людмила, — Мидгард привлекает туристов, в частности, тем, что местные насекомые не любят вкуса человеческой крови.

— Да, это в самом деле звучит заманчиво, — с улыбкой согласилась Гастингс, и Людмила поняла, что настроение у нее улучшается. В этой улыбке она прочла не только доверие, но и веселье. Какое-то мгновение Людмила опасалась, что Гастингс начнет относиться к ней с параноидальным страхом. В свое время она не раз сталкивалась с таким отношением к себе, хотя причин для этого было не в пример меньше, чем теперь.

— Но у вас, кажется, было два вопроса? — напомнила Людмила через минуту.

— Да-да. Я, конечно, не специалист в этой области, но мне пришло в голову, что вся эта история представляет собой… гм… причинно-следственный кошмар.

— Я с вами полностью согласна, — искренне сказала Людмила.

— Так вот — если мы вообще принимаем причинность, то, мне кажется, перед нами расхождение интерпретаций копенгагенской школы и школы множественных миров, — сказала Гастингс. — Весь вопрос в том, что происходит, когда суперпозиция сходится и…

— Джейн, — строго перебил Моррис, — я тебя предупреждал: не говори слишком умно!

— Не мешай, Мордехай! — огрызнулась его непочтительная помощница, однако все-таки замолчала на мгновение. — Ладно, говоря попросту, проблема в том, каким образом полковник Леонова, я хочу сказать, Людмила, и это чудовище, тролль, могут изменить собственное прошлое. На первый взгляд, эта идея совершенно опровергает понятие причинности.

— Это что, старый парадокс: «может ли путешественник во времени убить своего дедушку»? — задумчиво спросил Моррис.

— Более или менее. Дело в том, что происходящее сейчас является серьезным изменением истории. Людмила, имелись в ваше время какие-то сведения о том, что произошло с двадцать третьим оперативным соединением?

— Нет. А так как моим хобби была военная история, то, поверьте, я непременно знала бы об этом. Знала бы, если бы существовали какие-либо сообщения о твердо установленном факте нападения НЛО на вооруженные силы какой-либо земной страны.

— Таким образом, в вашей истории уже произошел заметный сдвиг, — отметила Гастингс. — И, надо думать, усилия, которые мы предпримем, чтобы что-то сделать с вашим троллем, значительно усилят этот эффект. И, кстати, теперь мы знаем, что существуют канги. А зная это, мы можем с уверенностью предположить, что в будущем мы подготовимся к встрече с ними более серьезно, чем это «было» в вашем прошлом. В результате чего ваш мир вообще не состоится!

— Я это знаю, — негромко сказала Людмила.

— Но если ваш мир не будет существовать, то вы в нем никогда не родитесь, а если вас не будет, то как раз ваш мир и станет реальностью, — медленно произнес Моррис, потирая лоб в мучительном раздумье. — Замкнутый круг.

— Именно тут и вступает в игру теория множественности миров, — сказала Гастингс. — Но если Эверетт был прав… — Она покачала головой. — Не знаю даже, какие вопросы тут нужно ставить, а уж каковы могут быть ответы, даже и отдаленно представить себе не могу!

— Это никому не известно и там, откуда я сюда попала, — сухо отметила Людмила. — Послушайте: теоретическое обоснование трансляции Такешиты — не более чем голая теория. Никто никогда не пытался ее осуществить — во всяком случае, никто не вернулся после, чтобы рассказать, чем дело кончилось, а споры о том, какие явления имеют место быть в момент перехода, продолжаются уже полтора столетия.

Джейн, вы упомянули о копенгагенской школе и теории множественности миров. Мы уже давно не пользуемся этой терминологией, но я понимаю, о чем вы говорите. И должна сказать, что главная проблема так и не решена, потому что нет никакого способа проверить правильность этих теорий.

Эстон и Моррис выразили на своих лицах полнейшее недоумение, и она недовольно поморщилась.

— Потерпите еще минутку, — сказала она, — и я попытаюсь объяснить то, как я сама это понимаю, идет?

Эстон с Моррисом кивнули, и Людмила продолжила:

— Джейн говорит об одной из самых серьезных проблем квантовой механики. С двадцать первого века наука значительно продвинулась вперед, но я ведь всего лишь пилот истребителя…

В общем, спор идет о том, что со времен Эйнштейна мы любовно называем «реальностью». По мнению математиков, любое возможное взаимодействие — точнее, результат любого возможного взаимодействия — является суперпозицией функций, каждая из которых представляет один из возможных исходов взаимодействия. Вы пока следите?

— Ты хочешь сказать, что, с точки зрения математики, любой исход в равной степени возможен?

Эстон был настроен явно скептически, и Людмила шутливо погладила его по лысине.

— Ты не так уж плохо соображаешь, — поддразнила она Эстона. — Нет, не совсем так, но для начала можно принять и такую формулировку. Понимаешь, проблема в том, что при каждом взаимодействии мы наблюдаем один — и только один — исход, в то время как математика утверждает, что в событии заключаются потенциальные возможности всех мыслимых исходов. Так вот, та теория, которую Джейн называет копенгагенской школой, утверждает, что в момент взаимодействия волновая функция… — Она сморщилась и замолчала, а потом продолжила снова, подбирая слова. — В общем, в тот момент, когда происходит взаимодействие, реализуется один из вероятных исходов. Вплоть до этого момента потенциальная возможность разных исходов сохраняется, и ни один из них невозможно с полной уверенностью исключить. Правда, вероятность их можно посчитать и таким образом добиться относительно надежного предсказания осуществления одной из нескольких потенциальных возможностей. Вы следите за ходом мысли?