Она дочитала статью, отложила журнал и задумалась над тем, как долго еще будут жить у них Дик Эстон со своей племянницей. Капитан Эстон всегда нравился Роде: с того самого вечера, когда в Иордании лично проводил ее в госпиталь к Мордехаю. Он вел себя так спокойно и рассудительно… О том, что он спас Мордехаю жизнь, она узнала много позже. Приехал он с племянницей как-то очень уж неожиданно, но она все равно была рада гостям. Ей даже взгрустнется, когда они…

Открылась дверь, появился Мордехай, а за ним и врач. Она подняла на него глаза, улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.

— Ну что? — весело спросила она.

— Все в полнейшем порядке, миссис Моррис, — сказал молодой доктор, и она спокойно кивнула. Разумеется, все было в полном порядке!

— Теперь, я надеюсь, ты доволен, Мордехай? — спросила она, открывая сумку, чтобы вынуть солнечные очки.

— Конечно доволен, дорогая, — ответил он, беря ее под руку и направляясь к двери. Она была счастлива: прошло уже двадцать три года, а они все еще обнимались, когда шли рядом! Сколько других супружеских пар смогли бы сказать о себе то же самое?

— Ну и хорошо. — Он открыл перед нею дверь. — Мордехай, по дороге домой нам нужно кое-что купить к чаю.

— Ладно, — ответил Моррис, распахивая перед ней дверь ее автомобиля.

— Скажи мне, — спросила она, когда он закрыл свою дверь, пристегнул ремень безопасности и их автомобиль влился в поток машин, — ты не знаешь, смогут Дик с Милой пойти с нами на концерт на следующей неделе?

— Думаю, что нет. Дика переводят, а Мила уедет домой.

— Жалко, — вздохнула она.

— Да, дорогая, — нежно ответил он и сжал ее колено. Она с легким удивлением взглянула на него, но он ничего больше не сказал. Не мог: в ее альфа-волнах нужного пика не было.

Директор ЦРУ Стэнфорд Лорен был в скверном настроении. Достаточно плохо было уже то, что события на Балканах неуклонно развивались в направлении нового кризиса. При этом никто, за исключением Эла Тернера и самого президента, не был способен по-настоящему понять, что развал страны, некогда называвшейся Югославией, являлся прологом к глобальной катастрофе еще в большей степени, нежели бесконечно тянущийся конфликт между Пакистаном и Индией из-за Кашмира. Наивно было думать, что, не располагая собственным ядерным оружием, балканские государства не смогут раздобыть его на стороне. Стэнфорд был уверен, что некоторые из них уже приступили к торгам. Экономический упадок, прикончивший президентство Ельцина и вернувший России власть над регионами, построенную по старому образцу, лишь способствовал подобным сделкам, а Яколев еще не успел ничего сделать, чтобы изменить ситуацию. Сможет ли он вместе с Джаредом Армбрастером убедить остальные западные страны отнестись к этой проблеме серьезно? Нет, черт возьми! Балканы были европейской проблемой, как язвительно заметил на днях французский премьер-министр, а принятое в одностороннем порядке решение предыдущей американской администрации отозвать войска, уже шесть лет как увязшие в болотах Боснии, лишило теперешнего президента всякой возможности влиять на ситуацию.

Ко всему этому прибавилась чудовищная бойня в Атлантике. Затем разразилась война, которую не предсказывал ни один из аналитиков Лорена, а теперь еще президент помешался на вопросах здоровья! Менее всего Лорену хотелось бросать дела и отправляться в «Бетесду» для полного медицинского обследования. Он и не бросал, надеясь, что президент забудет об этой бредовой идее.

Как бы не так! Министр здравоохранения лично позвонил ему, чтобы напомнить о необходимости обследоваться! И вот он сидел в кабинете врача, ожидая результатов обследования, которое, естественно, подтвердит, что он совершенно здоров, несмотря на некоторый избыточный вес. И это вместо того, чтобы работать в Лэнгли над решением мировых проблем! «Лишь в Стране Чудес над Потомаком возможно такое», — с горечью подумал Стэнфорд.

Дверь открылась — он резко вскинул голову, но язвительная реплика замерла у него на губах, когда в кабинет вошел сам президент.

— Доброе утро, Стэн, — сказал Армбрастер, прикрывая тревогу улыбкой. Лорен знал его уже двадцать лет и научился понимать, что означает то или иное выражение лица президента.

— Доброе утро, Джаред, — настороженно ответил он.

— Я знаю, ты думаешь, что я рехнулся, — сказал Армбрастер, подходя к окну и глядя на улицу. — Тебе станет легче, если я скажу, что сейчас в этом же здании находятся Хопкинс и Тернер?

Лорен нахмурился. Флойд Хопкинс руководил Разведывательным управлением министерства обороны, а Эл Тернер считался заместителем директора — на самом деле был главой — Агентства национальной безопасности. Было о чем задуматься директору ЦРУ!

— Долф Вилкинс тоже здесь, — добавил президент со странной усмешкой, и Лорен удивился еще больше, добавив к списку директора ФБР. — И по серьезному поводу, Стэн. Точнее, по серьезному делу.

— По какому? — осторожно спросил Лорен.

— Стэн, — сказал президент, повернувшись и скрестив руки на груди, — я хочу кое-что тебе рассказать. Флойду и Элу я этого рассказать не смогу. А потом я собираюсь навестить Долфа, но мои встречи с тобой и с Долфом нигде не будут зарегистрированы. Я тебя заинтересовал?

— Скорее заинтриговал.

— Вот как? —Армбрастер мрачно фыркнул. — Что ж, Стэн, когда я закончу рассказ, ты будешь более чем заинтригован.

— Похоже, дело сдвинулось с мертвой точки, — сказал Эстон, листая бумаги в папке, которая лежала у него на коленях.

— Наконец-то, — заметила Людмила, не отрывая взгляда от книги. Откинувшись на спинку кресла, она изучала «Руководство офицера морской пехоты».

— Дай нам дух перевести, Мила! — шутливо запротестовал Моррис. — Труднее всего отобрать первый эшелон, а дальше дело пойдет быстрее. Ведь каждый офицер высокого ранга, который успешно проходит проверку, дает нам доступ к своим подчиненным.

— А это увеличивает вероятность утечки информации, — кисло заметила Гастингс.

— Это правда, — со вздохом признал Моррис. Он закурил новую сигарету, и она свирепо сверкнула на него глазами:

— Я расскажу Роде, что ты мошенничаешь.

— Наплевать, — ответил он, глубоко затягиваясь. — И не беспокойся из-за возможной утечки информации. Люди вроде Лорена или Вилкина умеют хранить тайны. Меня больше беспокоят конгрессмены.

— Напрасно, — вмешался Эстон, отмечая галочкой какое-то имя в своих бумагах. — Президент им ничего не расскажет.

Моррис от удивления приподнял брови, и Эстон злорадно фыркнул:

— Ты не слышал? Он принял это решение прошлой ночью. Не хватало нам только спикера с неправильной электроэнцефалограммой и IQ, равным размеру его ботинок! Я доволен. При таком подходе к делу Армбрастер обдурит все контрольные комиссии, гоня им дезу, а мы сможем работать, не опасаясь, что толпа законно выбранных непосед проболтается вездесущей прессе.

— Похоже, ты не очень-то любишь народных избранников, Дик, — сказала Людмила, отрываясь наконец от своей книжки.

— И правильно делает, — ответил Моррис, опередив Эстона. — Кое-кто из них, возможно даже большинство — хотя я не слишком в это верю, — вполне приличные люди. Но некоторые, безусловно, продажные твари. А между тем одной сволочи достаточно, чтобы провалить самую секретную операцию. Вы знаете эту старую поговорку, как это там говорилось… «два человека могут сохранить тайну, только если один из них умер… и то если он не был политиком».

— Так оно и есть, — подтвердила Гастингс и взглянула на Эстона: — Как продвигается набор в ударную группу, адмирал?

— Будете продолжать называть меня «адмиралом», и первый ее удар обрушится на вашу голову, — проворчал Эстон. — Пока — неплохо. У нас уже есть майор морской пехоты, который повредил себе голову во время учений в прошлом году. Его подробно обследовали, и у него отличный большой альфа-пик. Да и человек он вроде надежный.