Марта сидела в кресле, не поднимая глаз. Всю легенду, которую придумали люди Фуггера, за один взгляд развеял один старый импотент, которому, можно подумать, некуда было больше посмотреть.

Кокки тем временем аккуратно подходил к сути дела.

— Как Вы, мой юный друг, относитесь к ограблению караванов?

— Как проводник караванов, крайне отрицательно.

— По личному опыту?

— В том числе.

— То есть, Ваши караваны есть, кому защитить.

— Не жалуюсь.

— Полагаю, люди, владеющие искусством защиты, неплохо осведомлены об искусстве нападения?

— Правильно полагаете, — Борух вздохнул, — У меня такое чувство, что еврей здесь Вы, а не я.

— Отчего же?

— От того, что вопросы задаете Вы, а я не могу ответить вопросом на вопрос.

— Любезно предоставляю Вам такую возможность.

— Я правильно понимаю, что Вы с дамой хотите ограбить некий караван, но у вас остро не хватает верных людей? Судя по Вашей осведомленности в некоторых делах, у Вас есть немалый список, к кому обратиться. Но Вы выбрали старого Боруха, которого не видели минимум года три. Это значит, что Вам обязательно нужны люди, которые гарантированно сохранят все в тайне. Единственное преимущество, которое имеют в плане Ваших интересов всеми обижаемые евреи над гордыми и свободными браво.

Кокки дернулся, чтобы встать и пройтись по комнате по своей домашней привычке. Марта положила ладонь ему на руку, и он остался сидеть.

— Я правильно понимаю, что такой человек, как Вы, при нормальном ходе событий не занимается кражами, грабежами и разбоями? — продолжил Борух, — То есть, здесь либо что-то личное, либо заказ от очень значимых фигур, которым нельзя отказывать. Фрау может символизировать как первый, так и второй вариант.

Теперь дернулась Марта. «Фрау», не «сеньора». Легенда «вдовы Пескатори» лопается по всем швам.

— Я правильно понимаю, что в обоих случаях ваше обращение к нам даже не переход к запасному плану, а спасительный бросок костей на удачу? Очевидно, что, дожив до Ваших лет, мастер меча обрастает верными друзьями и надежными партнерами, а не беспокоит случайно попавших под руку евреев.

Кокки собрался ответить, но, пока он подбирал слова, Борух продолжил.

— То есть, подводя итог. Я правильно понимаю, что Вы с вашими планами, покровителями, ресурсами и связями провалили несвойственную Вам задачу и хватаетесь за соломинку? Потому что моя скромная семья никак не может предложить Вам того же, что у Вас уже было, только лучше.

— Нет, — ответил Кокки.

— Вот как? Не говорите пока ничего. Я что-то не учел.

Борух поднялся, подошел к окну, почесал подбородок.

— Монеты. Монеты только что из чеканки, но уже могут накликать беду. Вы получили их не от заказчика. Вы их украли. В Генуе или по пути из Генуи. Не далее, чем вчера, или мы бы здесь уже знали. И это определенно не таможня с прошлой недели, хотя и там вы причастны. Это золото французской королевы-матери!

— Что?

— Вы выехали из Генуи сильно позже того, как Лис Маттео зарезал две еврейские семьи и украл хранившееся у Абрама золото королевы. Обращаясь за помощью к евреям, вы думали, что мы еще об этом не знаем? Учитывая, что Вы тот самый Антонио Кокки, за голову которого Лис Маттео давал тысячу дукатов, надо полагать, что Вы с ним не в сговоре. Вы преследуете тех, кто ограбил наших братьев. Налегке. Но с горячими дукатами. Я правильно понимаю, что часть добычи вы отбили?

— Да.

— Мы идем по следам Лиса Маттео и золота королевы?

— Про золото верно, а Лиса Маттео французы уже поймали и выпотрошили.

— Но золото французы не получили. Если бы оно шло с настоящей охраной, Вы бы ко мне точно не обратились. Есть еще какие-то охотники? Да, конечно, есть. Как только предмет украден, его перестает охранять закон, и любой желающий может невозбранно переукрасть его себе. Должно быть, за этим золотом сейчас идет настоящая охота, и к нам в Тортону скоро пожалуют все генуэзские головорезы и все разбойники с большой дороги, сколько их бегает по этой дороге.

— Пока не слышал. И золотой обоз идет не в Тортону.

— Парпанезе или Пьяченца?

— Я смотрю, Вы достойный потомок старого Боруха.

— А Вы еще успеваете на свою долю жениться и стать фигурой уровня того же старого Боруха. Я в деле. Что там за караван?

— Три телеги золота с очень скромным сопровождением.

— Подробнее.

— Три рыцаря. В каждой телеге возчик и два охранника. Возчики не бойцы.

— Бог Вам судья, уважаемый, если три рыцаря Вам скромное сопровождение.

— При старом Борухе у вас было кому натягивать арбалеты.

— Арбалет отлично помогает от рыцарей, но…

— Никаких но. Садимся побыстрее на лодки. Сплавляемся по течению в Парпанезе без остановки на ночь. Встречаем их на левом берегу. У вас есть кто-то, кто в состоянии устроить стрелковую засаду?

— Есть.

— Первым залпом снимаете хотя бы одного рыцаря. Лучше двух. И не даете охранникам путаться у меня под ногами, пока я уберу третьего. Дальше очевидно.

— Ваши слова да Богу в уши. Извините, что интересуюсь, но насколько велик и успешен Ваш опыт ограбления караванов?

Кокки высыпал на стол с десяток дукатов.

— Как Вы мудро догадались, вчера у них было четыре телеги.

— А убирания рыцарей?

— Последний раз одного вчера в Изола-дель-Кантоне.

— Без последних двух ответов я бы мудро отказался, но, учитывая их, я в деле, — сказал Борух.

Тем временем, обоз из Тортоны в Геную, вышедший вчера из Изола-дель-Кантоне, прошел перевал Джови и заночевал в Миньянего, а к середине дня добрался до городской заставы Генуи.

Перед городской заставой Петер и Симон со своей телегой отделились от остальных. Дальше у каждого своя дорога.

— Телегу эту не видишь ты, — сказал Петер начальнику смены восточных ворот, вертя в пальцах монетку.

— Не надо тут этих штучек, — отмахнулся стражник, — Это мэтр Кокки так может сказать. От него и без того мороз по коже. А все остальные должны показывать груз для досмотра.

— Я Пьетро Фуггер и еду в торговый дом Фуггеров по особой надобности.

— Груз покажите и проезжайте, не задерживайте.

— В чьей счетной книге твои долги?

— Антинари, — стражник сначала ответил, потом задумался, надо ли было отвечать.

— У тебя нет долгов, — сказал Петер, — Как тебя зовут?

— Паоло Публикани старший. Только с младшим не путайте.

Петер стегнул лошадей.

— Сеньор, а что записать про груз?

Петер остановил телегу.

— Смерть французским оккупантам, — тихо-тихо сказал он на ухо стражнику. И добавил, как послышалось Симону, несколько имен.

— Проезжайте, — махнул рукой стражник, — Но насчет Антинари мы договорились!

— Вот жопа так жопа, прямо адского содомита огнедышащая жопа, — в сердцах выругался Петер. По-итальянски, но в своей северной традиции. Местный бы непременно для усиления эмоций присовокупил к жопе какого-нибудь святого. Или даже совокупил бы.

— Где? — удивился Симон. Никакой особенной жопы на протяжении всей миссии он пока не заметил.

— Мы оставляем столько следов, как будто у нас из жоп течет понос с ароматом аниса! Я оставляю! Мне осталось еще табличку на груди повесить «Я, Петер Грубер, граблю короля и королеву-мать».

— Можно было не оставлять? — спросил Симон, — Я просто не знаю.

— Господи, да ты-то еще бы знал. Ничего не было, ни планов, ни подготовки. Чертов рыцарь вытащил свою жопу на дорогу, и понеслась жопа по кочкам! Еще и смена на заставе не та, что должна была быть! Жопой они свой график соблюдают, или головой?

— И что делать?

— Ноги делать! Сдавать груз и делать ноги из Генуи. Бежать быстрее, чем дорогу видишь.

— Куда?

— Да хоть к дьяволу в жопу! И пока не закончится конклав, носа из этой жопы не высовывать.

Симон вздрогнул. Он, конечно, тоже беспокоился. Нельзя не беспокоиться, имея на руках шестьдесят тысяч дукатов краденого золота. Но, судя по поведению до сих пор невозмутимого Петера, поводов для беспокойства существенно добавилось. Сначала Петера узнали те контрабандисты. Стоит им спросить, вернувшись домой, какие есть свежие новости, им расскажут что? Про французского рыцаря и золото королевы-матери. А стражник будет ли молчать? Про свою счетную книгу будет, а про Пьетро Фуггера с загадочным грузом?