Один в квартире, Джонни переживал отсутствие Рейчел. Он съел свой холостяцкий ужин, сандвич по-болонски, – готовить для себя одного не хотелось – и попытался отвлечься у телевизора. Но через двадцать минут, так и не вникнув в суть ток-шоу, с отвращением щелкнул выключателем. Потом попробовал читать, но и это не помогло. Он даже не мог сосредоточиться. Должно быть, сказывалась усталость. У него был трудный день. Трехчасовая поездка в Луисвилл и обратно, да еще три часа, проведенные в делах. За один визит к адвокату он похудел на несколько фунтов. Адвокат оформлял документы, необходимые для подачи прошения о пересмотре дела одиннадцатилетней давности. В случае успеха (а адвокат ожидал именно такого результата) Джонни мог надеяться на отмену приговора. Следующим шагом должно было стать полное восстановление в правах с компенсацией за моральный ущерб. И дело тут было не в деньгах. Джонни волновало лишь собственное доброе имя. Тогда он начал бы новую жизнь.

Казалось, одна эта мысль могла помочь спокойно уснуть, но каждый раз, когда Джонни закрывал глаза, он видел Гленду в день их последней встречи и представлял, что с ней стало потом.

И еще думал о Рейчел.

Он не мог отделаться от ощущения, будто где-то в ночи притаился некто, охотящийся за ней. Это можно было называть как угодно – паранойей, патологическим страхом, но избавиться от жуткого чувства Джонни не мог.

Наконец часов в одиннадцать он оставил попытки отвлечься. Обувшись и ласково потрепав Волка по спине, Джонни взял простыню и подушку и вышел за дверь.

Каким бы глупцом он сам себе ни казался, Джонни твердо настроился расположиться на ночь во дворе Уолнат-Гроува.

На этот раз он был не намерен оставлять свою женщину одну в ночи. Он решил, что будет спать во дворе ее дома каждую ночь, пока не наступит такое время, когда он сможет оставлять ее на ночь в своих объятиях. Только так она могла быть в безопасности.

Ему не впервой было ночевать под звездами.