Сириус лишь крепче прижал его к себе, он чувствовал, что слова сейчас не к месту. Гарри уткнулся ему в плечо и заплакал, заплакал впервые за двенадцать лет. Он рыдал на плече у своего крестного минут двадцать, не меньше… А Сириус мог лишь крепче прижимать его к себе, мысленно желая всего самого–самого тем подонкам, кто обрек шестнадцатилетнего пацана на это… На прогулку они в этот день так и не сходили…

Последнюю неделю каникул Гарри провел в каком–то странном оцепенении. Вот уже два года, как он живет здесь, в прошлом. За это время он добился много и сумел остаться инкогнито, его планы продвинулись далеко вперед. Он имел возможность убедиться, что события этого года при поддержке статей Риты Скиттер существенно подорвали авторитет Альбуса Дамблдора, и это было лишь начало. Перед тем, как наносить свой финальный удар, что случится еще не скоро, ему надо было лишить директора всего этого капитала уважения со стороны общества, который тот сколотил за свою жизнь.

Вновь наступило первое сентября, вновь платформа 9 ¾, вновь отдельное купе, где они укрылись вместе с Дженифер. Вновь увлеченная беседа по всяким пустякам, которые бы показались большинству одноклассников страшно серьезными, взрослыми и, как следствие, неинтересными темами. Поездка в этот раз не прерывалась разными недоразумениями, вроде обыска поезда дементорами. Прибытие на вокзал, поездка до замка на каретах, Распределение и речь Дамблдора, представившего нового преподавателя ЗОТС — Ремуса Люпина, прошли спокойно. Не было никаких эксцессов и событий, не предусмотренных историей.

Хоть третий год и предполагался быть спокойным, но начался он, все же, с неприятностей. Если на первом уроке по Изучению Маглов и на Трансфигурации все было в порядке, то вот УЗМС с Хагридом, разумеется, не смогло пройти спокойно. Как и ожидалось, никто, кроме Гарри, не сумел найти общий язык с кусачими книжками. Лесничий был в совершенном шоке, что «таких милашек» сажают в клетки или засовывают в тесные папки. После этого он повел учеников Гриффиндора и Слизерина к загону гиппогрифами, и опять, к изумлению гиганта, никто не поспешил знакомиться с чудесными созданиями. Вперед снова вышел Гарри, и в качестве зверушки ему, конечно же, перепал красавец Клювокрыл. Гарри склонился перед зверем в поклоне, не отрывая от него своего, ставшего ныне коронным, железного взгляда. Клювокрыл поклонился почти сразу же после мальчика, то есть гораздо быстрее, чем в прошлый раз. Не дожидаясь слов учителя, Гарри подошел и начал гладить его по перьям. Он вспоминал всю историю своих отношений с этим гиппогрифом, как они с Гермионой спасали его и Сириуса от министерства, как этот зверь защищал его во время поединка с Принцем — Полукровкой. В тот день Клювокрыл, возможно, спас его, ибо Северус Снейп был тогда явно не в себе от ярости.

Гарри движением опытного наездника взлетел на спину гиппогрифу, который радостно взлетел в небо, оставив внизу пораженных такой лихостью учеников с учителем. Они пронеслись над школой, над лесом и над озером, Гарри захватило чудное чувство полета. Как же ему этого не хватало, не хватало этой свободы, когда кажется, что все беды остались внизу, на земле… Так в состоянии легкой эйфории он вернулся назад, и потому, будучи слегка опьяненным этим, еще не прошедшим чувством, он слишком поздно заметил направляющегося к Клювокрылу Малфоя. Гарри кинулся было к ним, но был слишком далеко. Вот зверь вежливо кланяется Драко…

— Проще простого, — вместо ответного поклона, Малфой принялся валять дурака. — Раз уж этот маглолюбец справился, значит, ты просто тупая, безобидная скотина…

Разъяренный гиппогриф кинулся в атаку и Гарри понял, что не успевает, ему не улыбалась перспектива видеть порванного, как тузиком грелка, Малфоя. Он в отчаянии взмахнул палочкой, эффект получился знатный. По воздуху прошла ударная волна, Драко откинуло куда–то в сторону, а распластавшегося в прыжке Клювокрыла закрутило и швырнуло прямо на него.

Гарри понял, что уже не сумеет увернуться, отчаянный бросок в сторону… многоцентнеровая туша обрушалась на него, он почувствовал, как острые когти, еще не понявшего что к чему Клювика, вонзаются ему в грудь. Темнота накатилась и тут же отступила, на ее место пришла боль, обычная, земная боль пострадавшего тела. Гарри с усилием приподнялся. Он был весь в крови, весь класс спешил к нему, а рядом тоскливо голосил осознавший свою ошибку гиппогриф. Гарри вновь посмотрел на себя. Раны у него были на руках, плечах и груди, но дыханию ничто не мешало, значит, легкие и грудная клетка в целом не пострадали. Парень вновь взмахнул палочкой, с трудом прошептав: «Ферула», — все его раны оказались покрыты повязками, кровотечение, вроде, остановилось, но зато вернулась темнота. Последней мыслью было: «Этот белобрысый кретин заплатит мне за это!»

Сознание медленно возвращалось, осторожно обследовав свои владения, оно убедилось, что боли больше нет, и вернулось в полной мере. Был уже вечер, он лежал в больничном крыле, рядом с ним кто–то сидел. Вот и все, что он смог различить без очков. Протянув руку, он безошибочно нашел их на тумбочке. Рядом сидела Дженифер, заметив его движения, она иронично улыбнулась.

— Вот и пришел в себя герой, пострадавший за идею, что всех надо спасать именно ему…

— Похоже на то, — хрипловато ответил он. — И долго я здесь прохлаждаюсь?

— Всего несколько часов. По словам мадам Помфри, к завтрашнему дню ты будешь в полном порядке. Кстати, она еще говорит, что твои повязки были весьма неплохи…

— И что, ты сидишь со мной все это время?

— За кого ты меня принимаешь? Я пришла около получаса назад, так сказать, последняя, смена. — Увидев его недоумение, она пояснила. — Сперва проведать тебя пришел чуть ли не весь ваш класс, и слизеринцы, и гриффиндорцы. Потом их сменили Уизли в полном составе, еще позднее заглянула Грейнджер, она не переставала причитать, что вечно ты во все вляпываешься. Кстати, я с ней полностью согласна, и вот уже после нее пришла я. В общем, одного тебя ни минуты не оставляли!

— Приятно слышать, — усмехнулся Гарри. — Наверняка, их братская поддержка помогла мне бороться со смертью… Хм. А что там с этим чистокровным недоноском?

— О, это целая история, ему знатно досталось. Все учителя посчитали своим долгом вкатать ему по взысканию, особенно отличился наш декан. Он загнал его в угол Большого Зала и грозно над ним нависнув, на глазах у всей школы высказал ему все, что он думает о «кретинах, которые даже не знают, что учителей надо слушать». Право, это стоило послушать! Да, его еще выставили из команды по квиддичу. И еще вызвали в школу родителей, думаю, завтра примчится его отец…

— Да, ему крепко перепало, — Гарри ярко представил себе Снейпа, орущего на скорчившегося в углу Малфоя. — Но это только цветочки… Я до него еще доберусь! В самом деле, каким идиотом надо быть, чтобы стоя рядом с гиппогрифом назвать его тупой скотиной! Кстати, а что с Клювокрылом?

— О, он, едва поняв, кого ударил, тут же присмирел и дал себя увести, по крайней мере, так говорят. Не знаю, что с ним будет, он, в конце концов, серьезно ранил ученика, какие–нибудь министерские комиссии мигом налетят… А что?

— Да так, думаю, выручу я его из беды–ы–ы. — Гарри неожиданно широко зевнул.

— Ладно, похоже, тебе следует поспать, если ты так зеваешь среди фразы. Приятных снов. — Дженифер стремительно вышла. А Гарри еще более стремительно провалился в царство Морфея.

Проснулся он рано утром, его наручные часы показывали пол седьмого. Потянулся, пошевелив руками и ногами, определил свое состояние как «в порядке». Он осторожно поднялся и направился к стулу, где висела его одежда.

— Мистер Поттер! — выскочившая из своего кабинета медсестра налетела на него как на цыпленка, которого следовало загнать обратно в курятник, в смысле, в кровать. — Как вы можете вставать? Мне еще надо осмотреть вас! Ложитесь немедленно!

— Я себя прекрасно чувствую, со мной все в порядке… — Гарри попробовал было возразить, но…