— Куин Флетчер? — остолбенел Алек. — Ты — Куин Флетчер?

— Она самая, — ответила Касси. — Куин — мамина девичья фамилия.

Он присвистнул от удивления.

— Я только сегодня видел твою книжку в киоске, где покупаю газеты.

— И не догадался, что это я!

— Сердечно поздравляю тебя, Касси. Я бесконечно рад за тебя. — Алек с почтением разглядывал ряды книг. — Признаться, я не слишком увлекаюсь этим жанром, но теперь ты составишь для меня исключение.

— Надеюсь! — улыбнулась Касси. — Давай вернемся в ту комнату, там нам будет удобнее. Чем так, урывками, лучше уж выслушай все подряд. — Она посмотрела на него с вызовом. — Если, конечно, ты непременно хочешь это слышать.

Алек внимательно смотрел на нее.

— Конечно, хочу, Касси. Давно уже хочу.

Касси остановила на нем взгляд, на мгновение утратив дар речи, потом резко повернулась и пошла в другую комнату. Она стала доливать в чашки кофе и взбивать подушки кресла, прежде чем снова взгромоздиться на них. Не отрывая взгляда от цветов, поставленных на камин, спросила Алека, с чего ей начинать.

— С самого начала. Все, что было, начиная с того дня, когда ты родилась, — решительно ответил он.

Касси покачала головой.

— Нет надобности заходить так далеко. В раннем детстве у меня событий было мало. Я жила в обыкновенном симпатичном доме на окраине Пеннингтона. Отец возглавлял там небольшую строительную фирму. Все было хорошо и приятно до тех пор, пока мне не исполнилось шестнадцать лет и отцу не предложили место получше в бирмингемской фирме.

Ричард Флетчер отправился на новое место без семьи, и его потрясенной жене пришлось объяснять Касси и ее восьмилетнему брату, «до их отец хочет получить развод, чтобы жениться на своей секретарше. Мужественно поборов свое горе, Кейт Флетчер сообщила детям о том, что их отец желает, чтобы они наведывались к нему как можно чаще после того, как он обзаведется домом.

— Ты бывала у него? — спросил Алек.

Касси покачала головой.

— И не подумала! В шестнадцать лет человек еще не ведает, что такое терпимость. Я была вне себя от возмущения. Полине, этой секретарше, было всего двадцать четыре года. А отца я считала стариком. Слишком старым, чтоб спать с девчонкой, которой нет и тридцати лет, да и вообще с кем бы то ни было. — Она горько усмехнулась. — На самом деле ему было всего сорок восемь лет, а маме только тридцать девять.

— Она догадывалась, что он так поступит?

— Нет. Мама не сомневалась в крепости своего брака, как вдруг — бац! — и нет его. Позднее она говорила, что впервые об этом узнала, когда отец уже стал с ней прощаться.

Кейт Флетчер не жалела сил, чтоб создать для своих детей благополучную жизнь, но худшее было еще впереди. Ее муж обещал, что у нее не будет материальных затруднений, а всего через несколько недель после того, как он покинул домашний очаг, им сообщили о его скоропостижной смерти от сердечного приступа.

— Отец не утруждал себя составлением завещания, — продолжала Касси, — хорошо хоть страховка досталась маме. Что же касается всех прочих денег, их прибрала к рукам эта другая женщина. Без маминого ведома он оформил вторичную ипотеку на наш дом. Мама выручила сколько смогла от его продажи и сняла гораздо меньший дом. — Касси покраснела. — Ты, наверно, помнишь его.

— Как сейчас, — отозвался Алек с непроницаемым лицом. — Рассказывай дальше.

Касси постаралась сделать свой рассказ покороче: мать поупражнялась, чтоб восстановить свои секретарские навыки, и устроилась на работу. Касси бросила думать об университете и, окончив школу, поступила на работу в патогностическую лабораторию. Что касалось юного Бена, ошеломленного и огорченного предательским поведением отца, он все же скорее всех свыкся с положением вещей: пока у него есть Касси и мать, он не пропадет.

— А ты не пропала? — спросил Алек.

— Выжила. Но у меня возникло совершеннейшее отвращение и недоверие ко всему мужскому роду. В то время за мной ухаживал парень, бывший одноклассник по 6-й школе, совершенно безобидный, но отец нанес мне такую душевную травму, что я прогнала Дейвида. Я не могла допустить, чтоб мужчина когда-нибудь обидел меня так, как мой отец обидел мою мать.

— Теперь многое стало понятным, — мрачно произнес Алек. — Хотя и не все. Если тебе так досадили мужчины, почему ты позволила мне войти в твою жизнь? Касси смущенно посмотрела на него.

— Я не хотела, но ничего не могла с собой поделать. Ты… ты был не такой, как все. И я тогда очень нуждалась в том, что произошло между нами. Не только в любовных встречах, хотя я так же, как и ты, стремилась к ним. Мне нужен был близкий человек, те отношения, которые установились между нами. Я буквально жила ради наших встреч.

Алек вскочил, заставил ее встать и посадил рядом с собой на диване.

— Так какого черта ты не давала мне познакомиться с твоими родными?

— Не забывай, я была очень молодой, неопытной, немудрено, что я стала стесняться своего дома, когда узнала, где ты живешь. Кроме того, я просто не в состоянии была безоговорочно, довериться тебе после того, как поступил с матерью мой отец. У меня тогда было глубокое эмоциональное потрясение. И, что важнее всего, мама была тяжело больна, — закончила Касси. — Я не хотела взваливать все это на тебя.

Алек насупился.

— Но, Касси, черт возьми, я же врач. И почему это могло отразиться на моем отношении к тебе?

— Ты же сам первым делом сказал, что в твоей жизни нет места ни ответственности, ни прочным узам. К тому же ты вот-вот собирался уехать в Лондон. Вспомни. — Она повернула голову и посмотрела на него. — Дело было не в каком-нибудь гриппе или аппендиците. У мамы были неприятности с щитовидной железой — гипертиреоз. Она так тяжело болела, что бабушка переехала к нам, чтоб я могла остаться в лаборатории.

— Твоя мама знала обо мне?

— Да, конечно. Они с бабушкой обе были очень рады, что я наконец пришла в себя после папиной выходки, чтоб найти себе кавалера.

— Так что же случилось?

— Когда я пришла домой в то воскресенье после… после грозы… маме было хуже. На следующий день ее положили в больницу, а мы с Беном переехали к бабушке, потому что она жила гораздо ближе к больнице. Она и так с тех пор, как отец ушел, хотела, чтоб мы у нее жили. — Касси глубоко вздохнула. — Алек, мама очень тяжело болела. Она даже была в критическом состоянии. В патогностической лаборатории сжалились и предоставили мне отпуск.

— Черт бы тебя побрал, Касси, почему ты мне ничего этого не говорила? Он был взбешен.

— А что было говорить? Тебе не нужно было ответственности. А у меня ее было по самое горло. Бабушка была уже старой. Родители отца умерли. Если бы и мама умерла, у Бена никого, кроме меня, не осталось бы. Могла ли я все это взвалить на тебя?

Он сжал ее руку.

— Твоя мама выздоровела?

— Выздоровела, со временем. Она никогда не теряла присутствия духа. Не только выздоровела, но и вышла замуж за человека, у которого работала. Майкл Уитли был вдовцом. Он решил уйти в отставку пораньше и поехал с мамой жить в доме с видом на Кардиганский залив. Она буквально возродилась к жизни. Ей во многом повезло.

Когда Касси кончила рассказ, в комнате воцарилось молчание, такое долгое, что ей стало неловко. Она попыталась освободить руку, но Алек крепко держал ее.

— И ты от меня все скрывала, — наконец произнес он. — Касси, тебе, наверное, говорили, что я заходил на Альма-стрит? Я добился от одной твоей сотрудницы, чтоб она дала мне твой адрес, но никто не открыл, когда я стучался к тебе. Я пытался расспросить твою соседку, но она сказала, что ты уехала, чтобы поскорее отделаться от меня.

Касси засмеялась.

— Ты имеешь в виду миссис Плятт? Она решительно осуждала твою шевелюру и серьгу, не говоря о потертой кожаной куртке. Она мне сказала, что я наверняка не захочу иметь дело с такой сомнительной личностью.

— Выразилась она недвусмысленно, — кисло заметил он.