— И что же ты предлагаешь?

— Ты возращаешь мне иголку, а я даю вам уйти, через этот самый туннель.

— А я тебе не верю, — возразила принцесса.

— Правда? А сейчас?

Кащей чуть сильнее надавил лезвием на горло. По шее Эйвана потекла тонкая струйка крови.

— Ладно, хорошо! — не выдержала Делла. — Забирай!

Она бросила иголку на пол, подальше от Кащея. Тот проявил немалую резвость, быстро подскочив к месту падения трофея и извлекая его из узкой щели. Делла не менее поспешно подбежала к Эйвану и, вытащив из-за пояса кинжал, перерезала связывавшие его верёвки.

— Ну что ж, — усмехнулся Кащей, распрямляя спину и убирая иголку за пазуху, — теперь поговорим по-другому. — Я, кажется, обещал вас отпустить? Но ты ведь не думала, что я сдержу обещание?

— Нет, — улыбнулась Делла, — не думала. Но ведь и ты тоже не рассчитывал, что я так легко расстанусь со своим козырем?

С этими словами она извлекла из кармана другую иглу, на вид точно такую же, как прежняя.

— У запасливой женщины всегда должна быть при себе лишняя иголка, — заметила она.

Кащей снова вытащил наружу собственную иголку и принялся переводить взгляд с одной на другую.

— А где гарантия, что настоящая игла — та, которую ты держишь сейчас? — хмурясь, спросил он.

— Есть только один способ это проверить, — заметила Делла. — Хочешь, я сломаю свою, а ты — свою, и мы посмотрим, что получится?

— Пожалуй, пока подождём, — не стал торопиться Кащей.

Он сделал осторожный шаг в сторону принцессы, но та взяла иглу двумя руками, показывая, что готова в любой момент разломить её пополам.

— Аккуратнее. Она очень хрупкая, — пригрозила Делла.

Кащей остановился.

— Я же тебя на части разорву, девочка, — процедил он сквозь зубы.

— Не пугай. Я тебя больше не боюсь, — отозвалась принцесса.

— С чего бы так?

— А я теперь всё про тебя знаю, — ответила она. — Страшна неизвестность. А когда у опасности появляется имя, становится не до страха. Проблему надо решать, а не бояться.

— И откуда же, позволь спросить, ты всё про меня знаешь? — поинтересовался Кащей. — Впрочем можешь не отвечать. Игла, туннель, шапка-невидимка. Слишком много всего совпадает. Есть только один человек, чтоль хорошо осведомлённый. Тут точно не обошлось без Лилит.

— Может быть и не обошлось, — не стала спорить Делла.

— Н-да, и всё-таки она меня предала, — не без горечи отметил Кащей, обращаясь скорее к самому себе, чем к окружающим. — Нанесла-таки удар в спину. Ведьма, ничего не скажешь…

— А сам ты, конечно, белый и пушистый. — В Делле взыграла женская солидарность.

— Ну уж и она тоже не ангелочек с крылышками, — отрезал колдун. — А я, между прочим, очень много для неё сделал в своё время. Да что уж там, на всё был ради неё готов. И на край света, и на костёр. Цветы дарил целыми полянами.

Руки Кащея безвольно обвисли и даже слегка задрожали. Лицо вытянулось и как-то резко постарело; сейчас он и вправду выглядел двухсотлетним колдуном, уставшим от жизни и заблудившимся среди чрезмерно длинных дорог.

— Всё было только ради неё; какие уж там сеновалы! — продолжал он, глядя в пол. — И что же она? Не поняла, не оценила, потом и вовсе прогнала, как мальчишку.

Делла тоже опустила руки, не желая более выставлять перед собой иглу наподобие стяга.

— Что ж ты ни разу не поговорил-то с ней по душам? — мягко спросила она. — Может, что-то бы изменилось.

Эйван, по-прежнему стоявший рядом, бросил на неё неодобрительный взгляд, но вслух ничего говорить не стал.

— Пробовал, — печально ответил Кащей. — Ещё как пробовал. И не раз. Так нет, это же не женщина — скала. Решила — как отрезала. Был Кащей в её жизни, а потом раз! — и нету. И хоть головой об стенку бейся, хоть в болоте топись — всё без толку.

— Мне кажется, если бы она знала, что ты так к ней относился, поступила бы по-другому, — возразила Делла. — А ты вместо этого девушек начал похищать. Вот она и решила, что в тебе только гордость уязвлённая говорит, и ничего больше.

— Нет уж, дурочку из неё делать не надо, — слабо улыбнулся Кащей. — Всё, что угодно, но только не дурочку. Если бы она так со мной тогда не обошлась, может, и не было бы всех этих женщин. Всё бы по-другому могло сложиться.

— Ну, виноватого найти — это всегда святое, — заметил Эйван, которому всё никак не удавалось расчувствоваться. То ли мешала до сих пор ноющая шея, то ли просто природный эгоизм.

— Не будь таким циничным, — вполголоса попеняла ему Делла.

Эйван примирительно выставил вперёд руку, дескать, ладно, не буду.

— Да что сейчас об этом говорить, — махнул рукой Кащей. — Я ведь знаю: вы то, за чем пришли, всё равно сделаете. Иначе как через эту иглу наш спор не разрешить. Шума поднимать не буду, стражу не кликну. Но будет и у меня к вам одна просьба.

— Какая? — подозрительно нахмурилась принцесса.

— Не бойтесь, ничего сложного, — невесело улыбнулся Кащей, заметив её сомнения. — Вы ведь увидите ещё Лилит? А если и не собирались с ней встречаться, дойти отсюда до её дома — невеликий крюк. Так вот, когда увидите, отдайте ей вот это.

Он снял с мизинца широкое серебряное кольцо с тонким, искусно выполненным узором.

— Это её кольцо, — пояснил он. — Точнее сказать, я ей когда-то его подарил. А потом она его вернула, и обратно принимать уже не захотела…Но, может быть, хоть теперь возьмёт.

— Хорошо, — медленно кивнула Делла и вытянула вперёд руку.

Кащей ещё раз взглянул на кольцо, грустно улыбнулся какому-то своему воспоминанию, глубоко вздохнул и поднял глаза на принцессу. Было очевидно, что расстаться с дорогой сердцу вещью ему тяжело. Эйван хотел было предложить Кащею сэкономить нервы и кольцо покамест не отдавать: они вполне могут снять его потом с бездыханного трупа. Однако царевич подумал, что в этом случае его опять обвинят в цинизме и промолчал.

Кащей, наконец, протянул кольцо Делле. Она шагнула вперёд, чтобы принять украшение. В следующий миг колдун схватил девушку за запястья и принялся быстро выворачивать ей руки. Позабытое кольцо со звоном покатилось по полу.

— Немедленно отдавай мне иглу! — злобно прошипел он, сдавливая запястья ещё сильнее.

Делла вскрикнула от боли, но инстинктивно лишь сильнее сжала пальцы.

— Ты уже никуда не денешься, — заверил её Кащей с азартом хищника, загнавшего свою добычу. — И это ничтожество тебе не поможет, он вообще уже не жилец. По-хорошему ты отдашь иголку или по-плохому, мне уже без разницы, всё равно я вас обоих буду медленно резать на кусочки.

Внезапно хватка колдуна ослабла. Делла вырвалась и отбежала на несколько шагов, хватаясь за ноющие запястья. Кащей же и не думал её догонять. Вместо этого он весь затрясся, прижав руку к груди и глядя перед собой испуганно и в то же время недоверчиво. Его губы зашевелились, словно колдун пытался что-то сказать, но наружу вырвался только громкий, жутковатый хрип. Кащей пошатнулся и рухнул на каменный пол, даже не попытавшись выставить перед собой руки, чтобы смягчить падение. Больше он не шевелился.

Делла обернулась к Эйвану. Царевич стоял, держа в каждой руке по половинке только что разломанной иглы. Вытащить иголку из пальцев Деллы он успел несколько минут назад, в самом начале задушевного разговора с Кащеем.

— Сострадание — это хорошо. И всё-таки к нему всегда должна прилагаться в довесок капелька здорового цинизма, — заключил он.

— Он…умер? — негромко спросила Делла, не решаясь приблизиться к Кащею.

— Похоже на то.

Эйван склонился над колдуном. Никаких признаков жизни тот не подавал. Пульс не прощупывался.

— И что делать дальше?

Теперь, когда всё было кончено, принцесса вдруг почувствовала себя совершенно растерянной.

— Хоронить с почестями точно не будем, — безапелляционно заявил Эйван. — Предоставим это его слугам.