Да, я знал, что это ненадолго, и скоро мир опять напомнив о себе, заявит, что пришел конец света. Но посреди этой эпидемии и тех ужасов, которые она с собой принесла, небольшая передышка была для меня хорошей возможностью собраться с мыслями, и восстановить душевные силы, которых с каждым днем сидения взаперти, без связи с внешним миром, без воды и без электричества, оставалось все меньше и меньше.

— Извини, что так пыльно — сказала Александра Семеновна. — Сам понимаешь без воды трудно с пылью совладать. Я пойду, поставлю чайник, у меня керосинка есть, все хотела выбросить да рука не поднималась, а вот теперь пригодилась.

Я сел за стол и осмотрелся. На стенах висели фотографии выпускных классов из них, только две были цветными. На стеллаже стояли книги отечественных и зарубежных классиков. Некоторые из них я даже когда-то читал. Одна деталь показалась мне странной. Никак не ожидал увидеть на столе учителя советской закалки, библию. В тот момент, когда я с удивлением разглядывал небольшую черную книжицу, из кухни появилась Александра Семеновна и, уловив мой взгляд, с улыбкой сказала:

— Столько лет прожила, многое в жизни видела, а не думала, что так страшно будет умирать. В этой есть ответы на многие вопросы, которыми я задавалась от самого рождения.

— Зачем же умирать?

Я спросил это только для того, чтобы что-то сказать. Хотя еще каких-нибудь пять-десять минут назад, сам думал о том, что смерть по многим причинам не самый худший выход из сложившейся ситуации.

— Ты думаешь, я ничего не понимаю? — вопросом на вопрос ответила Александра Семеновна, ставя на стол поднос с чашками, сахарницей и баранками — Я старая и физически немощная, но из ума еще не выжила.

Двигалась она и вправду с трудом. Говорила медленно, но когда я посмотрел в ее глаза, то понял, что соображает Александра Семеновна, ни чуть не хуже, а то и лучше, чем я. В такие моменты начинаешь понимать, что глаза это не просто орган зрения. По ним мы можем определить: бодр человек или устлал, грустен или весел, как на душе у него — легко или наоборот что-то давит и не дает спокойно жить. Или, что немаловажно болен ли человек, потерял ли рассудок и насколько он голоден.

Неожиданно, в стену со стороны соседней квартиры что-то стукнуло. Александра Семеновна вздрогнула и чуть не выронила из рук блюдце с баранками, которое она взяла с подноса и хотела поставить на стол.

— Так уже второй день — сказала учительница и, выходя на кухню, добавила — То все тихо, то вдруг рычание и стук в стену.

В соседней квартире жила пожилая пара. Они недавно переехали в наш дом. В общение с соседями они вступали неохотно и только в случае крайней необходимости, но всегда были вежливы. Я совсем недавно начал с ними здороваться при встрече на лестничной клетке и до сих пор не знал, как их зовут. Теперь, по всей видимости, и не узнаю.

И не узнаю, еще много вещей. Как это ни странно, но сейчас в моей голове закружились мысли не связанные с людьми, если их еще можно так называть, которые бились, возможно, головой о стену с той стороны. Я не думал о тех, кто ждал меня на этаж выше и даже о своих родителях, с которыми я надеялся все в порядке, а думал о тех, с кем еще совсем недавно меня связывала виртуальная сеть Интернет и социальные сайты. О тех, многих из которых никогда не видел вживую, но с кем, не смотря на это, каждый вечер общался как с хорошими знакомыми или даже друзьями.

Остались ли соседи Ольги по коммуналке, такими же спокойными и покладистыми, как и раньше? Или ей пришлось спасаться бегством через балкон. Хорошо, что она живет не очень высоко и иногда занимается альпинизмом. Удалось ли Анжеле сделать со своей бабушкой то, о чем она всегда мечтала, или наоборот старушка, зараженная вирусом, доконала-таки внучку. Как теперь Ира будет жить без своего любимого занятия, просмотра видео и фотографий на разных сайтах? Совсем недавно она клялась, что не знает, как бы она вообще существовала на этом свете, если бы ни Интернет. И какую роль теперь отводит деньгам в своей жизни Марина и сколько ей потребуется заплатить обезумевшим людям, чтобы они не употребили ее в пищу?

Хорошо сейчас, наверное, только Вите, который с нетерпением ждал апокалипсиса и мастерил для этого случая арбалеты. Ему не терпелось пустить свои разработки в дело, и он постоянно советовал мне заняться тем же самым и еще часто чуть ли ни кричал, большим шрифтом, что нужно обязательно пойти в секцию по выживанию в экстремальных условиях. И почему я его не послушал? Может, оттого что мне казалось, будто мобильный телефон это средство от всех несчастий и стоит только набрать номер экстренной службы, как мне на помощь примчаться специально обученные люди?

Не успев дать себе ответы, на возникшие вопросы, я положил в чашку две ложки сахара и недолго думая, добавил еще одну. Может это последняя чашка чая в моей жизни и не стоит себя ограничивать. В стену снова, что-то стукнуло. На это раз Александра Семеновна не вздрогнула, а наоборот улыбнулась и, подмигнув мне, сказала:

— Они мне никогда не нравились.

Я тоже невольно улыбнулся и, откусив кусочек твердой, как сухарь баранки, запил его чаем. Еще раз обратил внимание Александры Семеновны на то, что не стоит тратить воду на гостей, ведь теперь посреди города, это дефицитный и самый необходимый ресурс.

— Скорее всего, это последний раз, когда я угощаю гостя чаем. Так что пей и не думай об этом — назидательным тоном сказала учительница.

По небольшому глоточку раз в пять минут, я уменьшал количество уже давно остывшего в кружке чая. И не потому, что мне было жалко учительницу, и я из вежливости слушал ее воспоминания о военном времени и репрессиях, когда страх, которым пропитался воздух, откладывался неприятным осадком в душе, как раз где-то в районе легких, а потому, что сам хотел подольше задержаться в этом уголке мира и спокойствия.

— Страшные были времена — говорила Александра Семеновна. — Но сейчас еще страшнее, во время войны люди старались держаться вместе, помогать друг другу, не все ведь опускались до людоедства и строчили доносы. Сейчас же не понятно, кто друг, кто враг. Каждую минуту даже родной, близкий человек может кинуться на тебя и начать рвать зубами.

Последние ее слова вызвали у меня внутри не самые лучшие мысли и воспоминания. Учительница поняла это по моему лицу и сменила тему, начав рассказывать о том, как было хорошо во времена пионеров и комсомола, о летних походах, о нравах и целях советской молодежи. Многое из того, что она говорила, отвлекло меня, и заинтересовало. Я допил чай, сжевал последнюю баранку, но уходить не торопился, а сидел и спокойно слушал.

Посреди одного из таких рассказов реальный мир, бесцеремонно ворвался в эту уютную комнату звуком разбивающегося стекла. Магазин, в который мне сегодня довелось забраться не самым цивилизованным образом, находился как раз пол окнами этой квартиры. И сомнений в том, что это бьют стекла, которые я пожалел, у меня не было. Вслед за звоном падающих осколков, раздались вполне осмысленные крики, основным содержанием которых являлись нецензурные выражения. В ответ звучали не менее красноречивые фразы. В одном из таких криков узнавался голос Колька.

Я подошел к подоконнику, заставленному цветами, и выглянул в окно. На тротуаре, рядом с магазином стояло человек десять, и все они спорили о том, кто первый должен залезть в магазин, а кому придется ждать своей очереди. И к моему удивлению им удалось договориться. Главным аргументов в разрешении спора стали слова человека, которого я не смог рассмотреть, так как он ближе всех стоял к стене дома и чтобы его увидеть, мне пришлось бы высунуться из окна. Чего я делать не стал.

Этот человек говорил о том, что их сейчас мало, воды и продуктов хватит на всех и что надо быстрее с этим заканчивать, пока не набежало еще больше людей или тех, кто уже перестал ими быть. В связи с этим он предложил выстроиться в очередь. Напоминание о том, что в любую минуту могут появиться зараженные, отрезвило спорщиков, и они приняли этот вариант.