— А ну-ка! Брысь!
От меня исходит словно бы тугая волна, которая как порыв ветра сдувает все эти сумрачные тени. К сожалению, этот безмолвный крик высосал из меня остатки сил. Я буквально почувствовал, как стал терять целостность, словно бы растворяясь в дымном воздухе.
Картинка видения начинает плыть, но в какой-то момент я осознаю, что у меня в руке тот самый канат, за который меня то и дело сдергивали на кровать в реанимацию, а на конце этого самого каната, как крохотная шаровая молния сгусток электричества, размером с грецкий орех, которым пытались завести мое сердце. Мне первому это больше не нужно. Может тебе, парень, поможет. Не задумываясь, пока картинка бедного парнишки совсем не скрылась в тумане, бросаю этот электрический сгусток прямо ему в грудь.
Сильный разряд выгибает тело дугой, а в живот, прямо в солнечное сплетение, словно бы молотом стукнули. Лежащее на камнях выгнутое тело скручивает и пронзает острой болью выворачивая «мостиком». Во сне таких ощущений не было, да и в реанимации все чувства пробивались словно сквозь ватную стену. А тут, такая палитра самых ярких и сильных ощущений, и я уже, на мгновенье, пожалел, что сделал это.
Окружающий мир обрушился на меня всей гаммой ярчайших звуков и запахов. Колючий и кислый от дыма воздух ворвался в грудь, пронзая легкие острыми иголками. Мышцы скрутило судорогой, да так сильно — казалось, будто у меня трещат кости. На глаза навернулись слезы от невероятно ярких впечатлений и ощущения другого тела. Из пересохшего горла вырвался сдавленный судорожный вопль, больше похожий на хрип.
Теперь, это был не сон. Я мог прочувствовать каждый миллиметр плоти, каждую пору на коже, каждую клеточку. Теперь это было мое тело.
Куда теперь делся тот мальчишка? Я не знаю. Возможно умер, и его душа отправилась к его Светлым богам. А быть может я, как матерый диверсант, просто захватил ее в плен, поглотил, растворил и вытолкнул ее из собственного тела? Чего только не бывает на грани между жизнью и смертью!
Мне достались в наследство его память, его знания, но только не он сам. То есть, это только файлы с неосвоенной еще информацией. Во сне, когда осознавал себя лишь сторонним наблюдателем, я чувствовал его ауру, она была почти осязаемой, а сейчас ее не стало. Теперь, я один в этом теле. Больше нет никого.
А тело было очень холодным и ужасно твердым. Такое впечатление: словно оно отлито из свинца. Тело прошибает озноб, руки и ноги трясутся от холода, каждый миллиметр кожи натирают мелкой теркой, а в груди разгорается пожар. Просто огненный шторм. Под кожей все пылает и требует выхода, прожигая раскаленным металлом нервы и вены. Огонь буквально растекается по телу не находя выхода. Я только, что не дымлюсь от таких болезненных и жарких ощущений. Больно, очень больно! В то же время сознание переполняет какой-то дикий восторг. Чувство бесшабашной эйфории от происходящего со мной на фоне полного хаоса вокруг. Понятия не имею, чего это я так радуюсь? Тому, что больше не испытываю тупой боли умирая в реанимации… или тому, что несчастный парень погибший на этой стене, оставил мне в наследство свое тело? Но нервный смех сам, помимо моей воли, вырывается наружу.
Я лежал все на той же стене, где совсем недавно ополченцы ворочали большой чан и, к которому, я таскал дрова. Место то же самое, вот только время суток другое. Солнце висело над горизонтом, где-то по правую руку от меня, а ведь я точно помню, что, когда поднимался по лестнице, солнце было совсем в другом месте, не справа, а слева. Значит то короткое мгновение, на которое меня выдергивали в мой прошлый мир, здесь растянулось на целый световой день? Да, собственно, какое это имеет значение. Что случилось, то случилось. Главное в том, что я больше не чувствую этого самого «страховочного каната», за который меня выдергивали из этого яркого, но в то же время ужасного сна. Словно я разозлился, вышел из себя, вырвал этот чертов канат, и перенесся в другой мир. Может так оно и есть. Теперь моя душа привязана к этому мальчишке. Я перенес якорь своей души в его тело.
Что сделано, то сделано. Коль занял чужое тело, будь любезен, продолжай им владеть и беречь.
В приключенческой литературе, которую я очень любил читать, когда был в прежнем теле, такое явление называли «попаданец» или, как в моем случае, это скорее рейдерский захват. Особенность таких попаданцев в том, что они из своего мира переносятся в другой, не утрачивая при этом память и навыки, полученные прежде. Благодаря этому, такие книжные герои обычно легко выкручиваются из сложных ситуаций, заводят, например, себе гарем, становятся властителями половины мира, а то и всего мира, нагнув в разные позы всех врагов и недоброжелателей… В общем, все заканчивается хорошо и красиво.
К сожалению, я не такой герой. Не умею многих элементарных вещей. В своей прошлой жизни, я был обычным человеком. Не ветераном сражений в горячих точках, не бойцом особой спецгруппы, не мастером спорта по ногодрыганью и рукомашеству. Я не музыкант, не изобретатель, не великий стратег. Я неправильный попаданец. Какой-то неподготовленный. Читать то я конечно читал, но сам, в то, что такое возможно, не верил. Считал это не больше чем просто литературным приемом, сюжетной завязкой, сказкой для взрослых. И, как правило, у такого героя, было с собой хоть что-нибудь, что бы позволило ему легко и быстро устроиться в новом мире. У меня же нет ничего.
Но я не из тех, кто опускает руки. Разумеется, что стану барахтаться, как-то выкручиваться. Не такой уж я и безнадежный. Ведь оживил же парня, хотя ни разу не врач и не волшебник, однако…
Кстати, о парне. Простой парнишка, на вид лет двенадцати, не больше. Немножко нескладный, худой, светлые волосы, голубые глаза, черты лица вполне правильные, не уродливые. Служил подмастерьем у жестянщика на ремесленной улице. Странно, но родителей парня я вспомнить не могу. То ли у него самого нет этих воспоминаний, то ли он так давно отдан мастеру в подручные, что и забыл их. Относительно достоверно помню события последнего года жизни этого маленького и смелого подмастерья. Почему смелого? А кто еще полезет на стены, когда город штурмуют войска врага? Только храбрец. И пусть его вклад заключался лишь в том, что он подносил дрова к котлу с маслом, это все равно очень достойное дело. Это так же смело, как подносить патроны бойцам в окопах на передовой. Парень не струсил и мне, ни в коем случае, нельзя предать его память и трусливо спрятаться. Помирать два раза на дню, конечно, не хочется. В том, что мое тело в прошлом мире не пережило последствий того несчастного случая, я не сомневаюсь. Там совсем было без вариантов, как еще до больницы довезли — не понимаю. В этом мире, похоже, я вытащил тело парня с того света, сам того не ожидая. Вытащить то вытащил, оживил, но бывший владелец — мальчишка, — «ушел». Саданули чем-то не острым и тяжелым в левый висок и… ага! Надеюсь, что просто сильный ушиб без особых последствий; уродливый шрам и сотрясение не в счет. Башка до сих пор чугунная и звенит словно колокол после удара. И коль скоро парень, то есть теперь уже я, валяюсь среди куч окровавленных трупов, то, стало быть, оборона города пала. Враг уже в городе. А кто у нас враг?
Город называется Саяр, и является столицей королевства Гарфор. Точнее сказать являлся. Король Югор — третий, большими военными подвигами не прославился; политику, как ходили слухи, вел паршивую и недальновидную. В результате чего поссорился с королевством Цисарией.
Цисарийцы пришли с юга и считались очень воинственными и довольно жестокими. Эту страну еще называли морское королевство или пиратское царство. И действительно, само государство расположилось таким образом, что море омывало его границы с трех сторон. С востока Жемчужное море, с юга Море ветров, с запада Бизаринский океан. Само географическое положение обязывало заняться пиратством. Королевство Гарфор тоже маленькой частью выходило к Жемчужному морю, располагаясь на северо-востоке относительно Цисарии. Чего уж там короли не поделили, неизвестно, но факт остается фактом, сейчас в столице лютуют войска южан. Разумеется, что город отдали на разграбление. Право сильного. Если не устояла хорошо укрепленная столица, то и другие крепости, и города тоже падут. Сейчас, самый разгар лета. Самое время, чтобы прихватить себе новые территории.
