Проклятая сука! Для нее всегда существовал только Ролло. Даже когда она приехала к нему на Луару и стала его женщиной, то вместе они были лишь тогда, когда этого хотела она. Конечно, и без нее у него были женщины. Сколько угодно. Но было в Снэфрид нечто, что его притягивало, как чарами. И он злился на ее холодность и безразличие. Один раз хотел даже побить. Опомнился лишь, когда почувствовал ее кинжал у горла. И тогда он сказал, что убьет ее. Видел презрение в ее глазах. А на другой день она уехала. Это хорошо, ибо он ее убил бы и в самом деле. И вот встретились опять – и он готов биться за нее со своими. Хотя ей и дела до этого нет.

За окном с пением проходили монахи. Надо было уходить. Но тут Ролло вдруг заметил, как один из викингов роется в сундучке Эммы, торопливо надевает на мизинцы ее кольца. Обычное дело для обнаружившего добычу викинга. Но Ролло сейчас это показалось отвратительным.

– Не смей! – тихо сказал он, наступая на того.

Викинг взглянул на него удивленно. Потом в глазах сверкнула злость. Упрямо сжал губы и взялся за меч.

Ролло пришлось сдержаться.

– Позже, не сейчас. – Но он запомнил этого викинга с бородавкой над бровью.

Уже шагнул к двери и вдруг замер.

– Тихо!

Деревянные ступеньки поскрипывали под чьей-то тяжелой поступью. Уж никак не Птички.

– Назад! – приказал Ролло. Нельзя, чтобы их сейчас обнаружили, нельзя, чтобы подняли шум.

Встал за выступ камина, прижав к груди меч. Двое из викингов спрятались за ширмой. Олаф, викинг с бородавкой и Рагнар присели за возвышением постели. Рагнар хмуро заметил, как Снэфрид стала рядом с Ролло, прильнув к его плечу. Он лишь поглядел на нее, ничего не сказал. Лодин же заметался по покою, пока, не найдя, где бы укрыться, не сел за крышку открытого сундука.

Вошла женщина. Огромная, мощная. Поначалу ничего не заметила. Что-то пробурчала, помянув Эмму. Хотела было выйти. Но заметила открытый сундук и направилась прямо к нему. При свете одинокой свечи она сразу заметила неладное. Лишь закрывая крышку, замерла, увидев сидевшего за сундуком Лодина. Какую-то секунду глядела на него, но едва он пошевелился, охнула и что есть силы опустила крышку ему на голову. Норманн рухнул. И тотчас Дуода хрипло вскрикнула, кинулась к двери. Не успела. Бородатый Олаф, перебежав широкую кровать, вмиг настиг ее, рывком вонзил в широкую спину несчастной меч.

Крик замер, оборвавшись на самой высокой ноте. Но она еще стонала, упершись обеими руками в дверной косяк. Опустив голову, словно с изумлением глядела на торчащее сквозь ткань платья на груди острие. Потом меч резко вырвали, и из раны брызнул фонтанчик крови. Это было последнее, что она видела. И когда Олаф толкнул ее, хрипя стала оседать, все еще цепляясь за дверь, потом затихла, припав головой на ступеньку порога.

Норманны перевели дух. Какое-то время прислушивались. Тихо. Снэфрид скользнула к окну, выглянула. Потом сделала знак, что все спокойно. Толстые стены флигеля заглушили испуганный голос Дуоды.

И тут Лодин глухо застонал. Поднимался, пошатываясь и держась за голову.

– Не будь на мне этой кожаной шапки франка, эта корова прошибла мне лоб до мозгов.

Потрогал пальцем тяжелую резную крышку, потер темя, поморщился. Олаф вбросил меч в ножны, хотел было помочь Лодину встать, но так и согнулся в три погибели, зажимая ладонью рот, чтобы сдержать хохот. Остальные тоже давились от смеха. Надо же, Лодина, такого великого ярла, непобедимого потрясателя стали, Ньерда брани[53] – и едва не пришибла крышкой от сундука, как таракана, франкская женщина. Они так и корчились, сдерживая смех, задыхаясь, тыча пальцами в хмуро глядевшего на них Лодина. Об убитой женщине уже забыли.

Ролло тоже кусал губы, чтобы не рассмеяться. Этот инцидент несколько развеял его напряжение. Но он первый взял себя в руки.

– Нам надо быть осторожнее. И пора уходить. Лебяжьебелая, ты проведешь нас?

Она по-прежнему вглядывалась в темноту за окном. Медленно подняла руку, не оглядываясь, поманила Ролло пальцем.

– Иди, погляди, Рольв. Кажется, ты сомневался в моих словах? В том, что увидишь, ты тоже будешь сомневаться?

У него перехватило дыхание в предчувствии чего-то недоброго. Медленно приблизился, выглянул из-за ее плеча.

– Видишь? – беззвучно смеялась Снэфрид. – Там, у креста?

Да, он видел. В неярком свете лампады два силуэта, один против другого. Повыше и покрепче – мужчина. Длинная темная одежда, на бедре чуть поблескивает рукоять меча. А рядом, вложив свои руки в его, стоит она. Он выхватил из мрака ее моментально. Тонкий и темный силуэт с золотистым контуром от огня. Ни у кого больше не встречал он столь горделивой осанки, такой изысканности форм. Он узнал эту горделивую головку на длинной шее, и волосы, завязанные на скандинавский манер – высоким узлом на затылке со спущенным длинным хвостом. Ее волосы, в которые он так любил запускать пальцы.

Мужчина у креста положил руки ей на плечи, и силуэты сблизились, слились в один. Ролло остолбенел. Даже словно не дышал. Только глядел. Теперь он убедился в том, во что принуждал себя не верить.

Резко повернувшись, он пошел к выходу. Он еще не знал, что сделает. Был словно в ослеплении. Не заметил, как вышел, как подошел к ним. Удары собственного сердца оглушали.

Первым его заметил Ги. Потом повернулась она. Выдохнула лишь:

– Ты?

Этот момент длился вечность. Они глядели друг на друга. Лицо Ролло стало каменным, по обеим сторонам рта залегли глубокие складки, губы сжались.

– Отныне я знаю, что только дурак может довериться женщине.

Эмме казалось, что сейчас душа ее вспыхнет от боли и страха.

– Нет, Ролло, нет!

Если бы Ги не удержал ее, она сама бы напоролась на его меч. Но словно не заметила этого.

– Ролло!

Теперь она рвалась в руках оттаскивавшего ее Ги. Ролло медленно наступал, сжимая меч. Она что-то выкрикивала, звала его, словно не видя, в каком он состоянии, словно не замечая оружия в его руках.

– Ты предала меня!.. – зарычал он.

– Нет, Ролло… Ты пришел, ты здесь! О, выслушай меня!..

Маленькая дрянь! Она всегда лгала ему, всегда ей удавалось как-то извернуться, обмануть его, схитрить, очаровать…

– Грязная тварь!

– О, выслушай меня, Ру!

Ги оттаскивал ее дальше, заслонил, прикрываясь мечом. Он не понимал, о чем они говорят на своем нормандском диалекте, но ситуация была достаточно красноречивой. И Ги испытал страх. Следил за мечом Ролло, с ужасом заметил и других викингов.

Ролло остановился, задыхаясь. Ги с трудом удавалось удерживать Эмму.

И тут кто-то расхохотался громким, визгливым, безудержным смехом. Снэфрид.

– Ну что, Рольв? Я всегда знала, что так будет. О, как я ждала этого часа. Взгляни на нее – и пусть твое сердце изойдет кровью. Насладись этой минутой… и умри.

Она так и кинулась к нему с секирой. Ее остановил Лодин. Резко ударил по руке, выбивая оружие. И тогда она стала кричать, громко взывать к франкам, кинулась прочь, возвещая о том, что здесь Ролло, что здесь норманны.

Ее крик оборвался, когда Рагнар метнул ей в спину нож. Она рухнула, как подкошенная, лицом на землю.

Ги утаскивал Эмму к часовне. Теперь и он кричал, звал на помощь.

– Сюда! Здесь норманны, здесь Роллон!

Замелькали огни, появились вооруженные люди. Ролло бросил взгляд на проем входа в часовню, куда Ги затащил визжащую Эмму. Все! Времени больше не было. На него кто-то налетел, пришлось отбиваться.

Все вокруг словно пришло в движение. Слышались крики, бежали монахи. Норманнам пришлось отступать. Бегом добежали до стены сада, цепляясь за плющ, вскарабкались вверх. Ролло почувствовал, как кто-то схватил его за лодыжку. Цепляясь за край стены, успел что есть силы лягнуть свободной ногой. Рывком вскочил на гребень стены, спрыгнул вниз.

В городе еще не разнеслась весть о случившемся, он казался таким же притихшим и сонным.