Я почувствовал в словах директора насмешку. Конечно, он намекал на педагогические способности фрейлейн Фрей: не могли разобраться собственными силами!

— Ничего серьезного не случилось, — сказала Линда. Мальчики немного поссорились.

— А ты? Что ты делала? — спросил директор Линду. — Была судьей?

Линда заметно смутилась.

— Учительница Фрей послала меня с мальчиками, потому что я староста класса.

— Ах, так, — сказал директор. — А ты видела эту ссору с самого начала и до конца?

— Видела, — ответила Линда.

— А я, к сожалению, не видел, — продолжал директор. Но староста класса — помощник руководства школы, поэтому я опираюсь на твое мнение. Какое бы наказание ты им назначила?

Линда покраснела:

— Я должна подумать.

— Подумай.

Линда задумалась, и в это время мы все гадали, что она изобретет. Судьба каждого из нас была сейчас в руках Линды. Лично я не имел ничего против этого. Я уже заранее был согласен с любым самым суровым наказанием, которое Линда соблаговолит мне назначить.

Наконец Линда заговорила:

— Олева и Юло я оставила бы на час после уроков, — сказала она. — Пусть подумают. А Гуйдо и Атса я не стала бы наказывать — они уже получили свое во время ссоры.

— Пусть так и будет, — сказал директор, и я обратил внимание, что он едва заметно усмехнулся. — Теперь возвращайтесь в класс и скажите учительнице Фрей, что вопрос решен.

Мое сердце плясало от радости. Это было великолепное решение. Гуйдо и Атс остались не наказанными, потому что получили свое от нас! Это должно было подействовать на них лучше, чем письменное замечание или даже вызов родителей в школу. А мы с Олевом отделались самым легким для такого случая наказанием. Но не это было важным. Важным было то, что Линда все-таки придумала нам наказание, хотя все понимали, что в душе она на нашей стороне.

Когда мы шли по коридору к своему классу, Линда произнесла одно-единственное слово:

— Мальчишки!

Олев на это немного нахохлился, а я засмеялся. Мне вдруг вспомнилась одна случайная встреча, и я обрадовался, когда понял, что Линда тоже помнила об этой встрече.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЛИНДЫ

Наступила весна. За городом в лесу первые анемоны уже высунули из земли свои головки. В газетах начали писать о предстоящем большом летнем наступлении фрицев на Восточном фронте.

В школе учителя только и говорили о том, что мы должны напрячь все силы, что мы должны хорошо закончить первый большой и серьезный этап в нашей жизни — шестиклассную начальную школу. Но такие же речи они ведут каждой весной и называют важным этапом окончание каждого класса. Правда, на сей раз я отнесся к делу все же серьезнее, потому что после окончания школы предстояли вступительные экзамены в гимназию.

Я сидел дома за столом и думал.

В другой комнате мама гладила белье.

— Мама! — крикнул я в открытую дверь. — У меня к тебе большая просьба!

— О чем же ты хочешь просить?

Я встал из-за стола и подошел к маме.

— Хочу попросить у тебя коробку из-под серебряного половника, — сказал я голосом послушного мальчика. — Пожалуйста, отдай мне эту коробку!

Мама немного удивилась.

— Что ты с ней сделаешь?

— Одна девочка из нашего класса пригласила меня на день рождения, я хочу положить в эту коробку свой подарок.

— Ах, вот что, — сказала мама. — Что же ты собираешься подарить этой девочке?

— Я подарю ей куриные яйца. В коробку из-под серебряного половника помещается точно десять штук. Так плотно, что не болтаются.

— Ты уже попробовал?

— Да, попробовал.

— Ну что же, возьми, — сказала мама.

Читатель, который серьезно и внимательно относился к моему рассказу, конечно же, помнит, что осенью я привез из деревни молодую курицу породы плимутрок, которую назвал Кыка. Если же это обстоятельство почему-либо не удержалось в памяти, прошу еще раз внимательно прочесть главу «Возвращение в город». В этой главе довольно детально рассказано о вышеназванной курице.

Кыку я поселил в сарае. Через некоторое время она стала нести яйца, которые были так необходимы моему растущему организму. И теперь, когда Линда на перемене отозвала меня в сторону и пригласила к себе на день рождения, я решил, что отнесу ей в подарок яйца Кыки. У меня было припасено уже девять яиц, и я надеялся, что Кыка снесет еще десятое. Естественно, не мог же я просто сунуть яйца в портфель и потом выложить их на стол перед Линдой или завернуть в простой пакетик и вручить ей. Мне требовалась коробка. И не простая, а такая, куда можно было бы положить яйца рядом, одно к другому.

Еще с довоенных времен у меня сохранилась горсть пастельных карандашей «Викинг». Отыскав их, я принес из кладовки яйца и принялся за дело.

На первом яйце я нарисовал ярко-красную букву «П», на втором — темно-зеленую «О», на третьем — желтую «3» и так далее, пока на каждом яйце не оказалось по букве. Вместе они составляли слово «Поздравляю». Затем я нарисовал еще рядом с каждой буквой маленький цветочек.

Когда я таким образом занимался яйцами, мне вспомнился давний случай. Тогда я рисовал чернильным карандашом пятиконечные звезды. Яйца, на которых я рисовал эти звезды, вовсе не предназначались в подарок — они были награблены фашистами. И рисование пятиконечных звезд было моим первым выступлением против оккупантов. Конечно, это была детская выходка, от которой не было никакой пользы и которая могла кончиться для меня весьма печально. И все-таки этой выходкой началась моя борьба против захватчиков. Теперь вместе с Олевом мы делали гораздо больше.

Олев тоже был приглашен к Линде. Кроме нас, она позвала еще несколько человек из нашего класса. Олев принес в подарок книгу, и я подумал: мой подарок Линда скоро съест, а подарок Олева останется у нее на всю жизнь. Но я утешал себя мыслью, что, может быть, Линда выдует содержимое какого-нибудь из яиц и оставит себе на память целую скорлупу с буквой. Я бы на ее месте непременно сделал так. Я оставил бы скорлупу с буквой «Ю».

На день рождения мы шли с Олевом вместе. Прежде еще сходили на опушку леса, у самой окраины города, и собрали каждый по букетику подснежников: все-таки живые цветы — это совсем не то, что бумажные, которыми в последнее время так бойко торговали на рынке. И, наконец, мы постучали в дверь к Линде.

Честно говоря, мне было немного не по себе, хотя разум подсказывал, что бояться тут совершенно нечего. Верно, ведь странно? Я смело выступаю против немецких захватчиков, спасаю из их рук беглецов, выслеживаю их шпиков. Но сердце мое начинает трепыхаться, когда стучу в дверь своей одноклассницы!

Линда сама отворила нам.

Мы пожелали ей счастья и отдали пакеты с подарками. Но она не развернула их сразу, а унесла в другую комнату. И тут-то начался день рождения, потому что все остальные были уже на месте.

Линда извинялась, что именинный пирог у нее из серой муки, а вместо какао чай с сахарином. Но, по нашему общему мнению, этот пирог со сладким чаем был просто великолепен.

После праздничного стола мы слушали патефон, пробовали немного танцевать и играли в разные игры. Я не буду описывать все это подробно, но об игре в испорченный телефон скажу несколько слов.

Я оказался в самом конце цепочки рядом с Линдой, и Линда должна была шептать мне. Тут-то Линда и шепнула мне на ухо очень странную фразу:

— Я ужасно рада твоему подарку, у меня еще никогда не было такого замечательного подарка.

Я был последним в ряду и должен был сказать вслух, что услышал. Но, к счастью, я сообразил, что эта фраза не предназначалась для других ушей. Поэтому я сказал просто:

— У нашей кошки семь котят.

Все засмеялись, потому что настоящая фраза была совсем другой: «Машина наехала на столб».

После игры в испорченный телефон день рождения Линды стал нравиться мне в сто раз больше, и я подумал, что должен поступить в гимназию хотя бы для того, чтобы остаться в одном классе с Линдой.