– Лок'ай'хера не сказка. Это была моя родина.

Эр'рил замер, представив собственный дом. Воспоминания об отце вызвали в его памяти целую вереницу старых образов, картины, которые он так старательно пытался забыть: они с братом играют в прятки в поле; праздник урожая, когда он впервые поцеловал девушку; ему тогда казалось, будто долине нет конца и края.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Что случилось с твоим домом?

У нее поникли плечи.

– Это длинная история о временах еще до того, как твой народ появился на этих землях. На наши волшебные деревья было наложено проклятие злым народом под названием элв'ины.

Ни'лан ушла в себя и словно покинула грязную комнату. Эр'рил уловил в голосе старую боль, которая жила в ее сердце.

– Ты сказала: элв'ины, – проговорил он, – я слышал истории про призраков с серебряными волосами. Я думал, что они существа из мифов.

– Время превращает любую правду в мифы. – Она подняла на него глаза и снова опустила голову. – Ты лучше других должен это знать, Эр'рил из Станди. Для большинства людей сегодня ты – миф.

Эр'рил молчал.

А она продолжила свой рассказ:

– Невозможно сосчитать, сколько лет мы искали способ спасти наши деревья от смерти. Но болезнь, древнее проклятие элв'инов, распространялась. Листья рассыпались в пыль прямо у нас в руках, ветви провисали под тяжестью личинок. Наш могущественный дом, древний лес, превратился всего лишь в несколько деревьев коа'кона. Но и им суждено было умереть. А потом пришел маг из вашего народа и сохранил последние деревья при помощи благословения Чи. Когда же сила Чи покинула эти земли, болезнь вернулась. Наши дома снова стали умирать. На деревьях, которые цвели с незапамятных времен, исчезли цветы. Крепкие ветви склонились к земле. И вместе с деревьями умирает наш народ.

– Твой народ?

– Мои сестры и наши духи. Мы связаны с нашими деревьями, как ты со своей душой. И не можем жить друг без друга.

– Ты нифай?

Она слегка искривила губы:

– Так назвал нас ваш народ.

– Но отец говорил, что вы не можете жить дальше чем в ста шагах от своего дерева. Как же ты оказалась здесь, на другом конце света?

– Он ошибался. – Ни'лан положила руку на лютню. – Мы должны находиться рядом со своим духом, а не с деревом. Мастер-краснодеревщик из Западных Пределов вырезал эту лютню из умирающего сердца последнего дерева… моего дерева. Его дух живет в лютне. Ее музыка – это песня древних деревьев. Она обращается к тем, кто все еще помнит магические заклинания.

– Но почему? Время магии давно прошло.

– Ее песня притягивает к себе таких же, как она, тех, кто обладает хотя бы частичкой магии, так магнит притягивает железо. Я путешествую по стране, исполняю музыку и ищу тех, у кого есть магическая сила. Музыка позволяет мне заглянуть в мысли слушателя. Я увидела твои воспоминания, пока играла: башни в долине А'лоа, поля твоего родного дома в Станди. И поняла, кто ты такой.

– И чего же ты от меня хочешь?

– Исцеления.

– Для кого?

– Для Лок'ай'херы. Я осталась последней. Когда я умру, умрет мой народ и наш дух. Я не могу этого допустить.

– И чем же я могу тебе помочь?

– У меня нет ответа на этот вопрос. Но самый древний из наших духов и его хранительница имели видение на смертном одре.

Эр'рил вздохнул и потер рукой висок:

– Я устал от видений и предсказаний. Посмотри, к чему они меня привели.

– Они привели тебя ко мне, Эр'рил из Станди. – В ее голосе прозвучала надежда.

– Ты придаешь слишком много значения нашей случайной встрече.

– Нет, этот вечер полон знаками.

– Какими, например?

– Наша старейшина видела, что Лок'ай'хера возродится к зеленой жизни из красного огня – огня, рожденного магией. – Она показала на окно. – Пожар. И ты – человек, наделенный магией, – находишься здесь.

– Я не являюсь человеком, наделенным магией. Я самый обычный мужчина. И меня можно покалечить, как любого другого. – Он показал на отсутствующую руку. – Я могу умереть, как и все остальные. Только… мне не дано благословенного дара стареть. А это скорее проклятие, чем благо.

– И все же этого достаточно, – твердо проговорила она. – Огонь и магия правят сегодняшней ночью. – Ее глаза сияли так же, как похожие на драгоценные камни цветы одинокого дерева в его потерянной долине А'лоа. – Это начало.

Вопль крылатого чудовища разорвал мрак, как топор мясника. Оно преследовало их всю ночь. Продолжая слышать его крики, Элена помогала брату тащить Дымку вверх по склону высохшего оврага.

Джоак напряг руки и, вцепившись в поводья, потащил лошадь дальше.

– Он знает наш запах, – сказал он сквозь стиснутые зубы. – Давай бросим Дымку и убежим!

– Нет! – сердито выкрикнула Элена и соскользнула вниз по высохшему руслу реки, чтобы подобраться к лошади сзади.

Задние копыта Дымки погрузились в жидкую грязь, которая засасывала ее, но она так устала, что даже не пыталась высвободиться.

Элена подошла к лошади и провела рукой по горячей коже. С дрожащих боков Дымки капал пот, превращаясь в холодном воздухе в пар.

– Мне очень жаль, но я не позволю тебе сдаться, – прошептала девушка.

Элена схватила хвост лошади и, сильно согнув, забросила ей на спину.

– А теперь шевели задницей, девочка!

Она хлопнула Дымку по боку одной рукой, а другой сильно дернула за хвост.

Дымка возмущенно заржала и вырвалась из грязи, отбросив Элену на дно ущелья. Приземлившись на мягкое место, она с удовольствием наблюдала за тем, как Джоак, который тянул за поводья, все-таки вытащил Дымку из капкана.

Вдруг послышался еще один крик чудовища. Ближе.

– Быстрее, Эл! – позвал брат.

Но в этом не было необходимости. Элена уже вскочила на ноги и поднималась по неровному берегу русла.

Оказавшись наверху, Джоак указал вперед.

– Река Милбенд находится всего в нескольких лигах, вон там.

Элена покачала головой.

– Нам нужно спрятаться! Сейчас же! Чудовище слишком близко.

Она схватила у Джоака поводья Дымки и потянула лошадь в противоположную сторону – к пылающему саду.

– Эл, что ты делаешь?

– Дым скроет нас и помешает чудовищу уловить запах. Быстрее! Я знаю место, где мы можем спрятаться и дождаться, когда ему надоест нас искать.

Джоак последовал за ней, не сводя глаз с горящего сада.

– Если только мы сами не поджаримся.

Элена не обратила внимания на эти слова, она пыталась отыскать в темноте знакомые ориентиры, но дым и отчаянно колотившееся в груди сердце мешали ей сосредоточиться. Правильно ли она идет? Ей показалось, что она узнала этот участок сада, но не была уверена. Она тащила Дымку за собой и оглядывалась по сторонам. Да! Вон там! Старый камень в форме головы медведя. Она не ошиблась, это то самое место.

Свернув влево, она помахала брату рукой, зовя его за собой. Впереди, скрытая в старой впадине, находилась их цель. Неожиданно черный полог дыма, закрывавший звезды, заволновался, огромное существо промчалось мимо, на расстоянии броска камня от их голов. Элене даже показалось, что она почувствовала, как громадный вес прижимает ее к земле, когда чудовище пронеслось в сторону ущелья, где они только что находились.

В слабом свете близкого пожара она увидела широко раскрытые от страха глаза Джоака. Если бы они направились в сторону реки, то стали бы легкой добычей для чудовища. Брат кивком показал ей, чтобы она шла дальше, больше не возмущаясь тем, что они направляются в сторону пожара.

Они шли быстро, стараясь по возможности не шуметь, Элена указывала дорогу. Она вздохнула с облегчением, когда заметила Старика. Ведя за собой Дымку, девушка вошла в небольшие заросли леса в глубокой впадине – оазис дикой природы посреди ровных рядов яблоневых деревьев. Они пробрались сквозь кусты и направились к центру впадины.

– О, Святая Мать! – выдохнул Джоак, который впервые увидел Старика. – Глазам своим не верю!