Заявление Скоблина сопровождал отчет Ковальского: «Генерал пошел на все и даже написал на имя ЦИК просьбу о персональной амнистии. По моему мнению, он будет хорошо работать. Жена генерала согласилась работать на нас.
Подписка Скоблина написана симпатическими чернилами «пургеном» и проявляется аммоняком (летучая щелочь). Беда в том, что когда аммоняк улетучивается, то снова письмо теряется. Пусть у нас его проявят какой-либо другой щелочью после первого чтения. Визитная карточка служит паролем. Генерал будет разговаривать с любым посланным от нас человеком, который предъявит такую визитную карточку».
Москва немедленно ответила: «Вербовку генерала считаем ценным достижением в нашей работе. В дальнейшем будем называть его “Фермер“, жену — “Фермерша“. На выдачу денег в сумме 200 американских долларов согласны. Однако деньги ему надо выдавать не вперед, за следующий месяц, а за истекший, так сказать, по результатам работы. Пять тысяч франков выделены.
Однако, прежде чем мы свяжем “Фермера“ с кем-либо из наших людей, нужно получить от него полный обзор его связей и возможностей в работе. Пусть даст детальные указания о людях, коих он считает возможным вербовать и составит о них подробную ориентировку. Возьмите у него обзор о положении в РОВС в настоящее время и поставьте перед ним задачу проникновения в верхушку РОВС и принятия активного участия в его работе. Наиболее ценным было бы, конечно, его проникновение в разведывательный отдел организации.
В докладе “Сильвестрова” упоминается о том, что она (Плевицкая. — А. Г.) также дала согласие. Однако мы считаем, что она может дать нам гораздо больше, чем одно “согласие“. Она может работать самостоятельно. Запросите, каковы ее связи и знакомства, где она вращается, кого и что может освещать. Результаты сообщите. В зависимости от них будет решен вопрос о способах ее дальнейшего использования».
Обратите внимание на странность. Скоблину тут же сокращают жалованье. И это ценнейшему агенту, пусть он пока ничего не сделал! А если он огорчится и откажется? Чем его шантажировать? Письмом, которое само исчезает?
Налицо откровеннейший дилетантизм. Даже школьница, начитавшаяся детективных романов про шпионов, знает, что о них надобно заботиться. И обижать их в первый же день работы не следует. Или кто-нибудь считает, что авторы легендарного «Треста» впали в маразм и решили действовать в этот раз от противного? Дескать, в эмиграции полные дураки собрались, которых семь лет водили за нос, а они этому радовались. А сейчас мы глупости будет делать, а они и это проглотят. Потому что дураки!
Что значит «полный обзор связей»? В Москве хоть понимали, кто такой Скоблин? Да корниловского генерала в эмиграции каждая собака знала! Николаю Владимировичу легче было бы отправить на Лубянку «Очерки Русской смуты» и тома, изданные фон Лампе в серии «Белое Дело» с дарственной надписью: все фамилии, которые вы найдете на этих страницах, — мои связи. Изучайте, товарищи. То же самое относится и к Плевицкой. Ей что — надо было составить поименный список тех, кто обожал «Занесло тебя снегом, Россия»?
Прекрасный момент — «проникновение в верхушку РОВС»? Авторы этой «липы» могли бы и полюбопытствовать, что есть такое Корниловский ударный полк. Его командир — сам по себе уже составная часть руководства Русского обшевоинского союза. Человек, пользующийся уважением и доверием всей эмиграции.
Вы верите, что такой документ мог быть составлен в то время?
Дальше — больше! Скоблин, демонстративно наплевав на все неписаные законы конспирации, простейшим шифром составлял письма Ковальскому, который пересылал их в Москву. Вот одно из них: «Главную роль во всем РОВС играет генерал Шатилов, который, пользуясь своим влиянием на генерала Миллера, держит все и всех в своих руках. Практически РОВС — это он. Миллер лишь представительствует. Среди эмигрантских организаций Шатилов не пользуется симпатией. Опирается на нас — корниловцев…»
В этой книге я рассказывал, что французская полиция изъяла дома у Скоблина массу документов. Почти все они были зашифрованы. Больше того, сложнейшим шифром. Настолько мудреным, что некоторые документы так и не смогли расшифровать. Может быть, кто-нибудь возьмется объяснить, почему это Скоблин, который использовал сложный шифр в переписке с соратниками по «Внутренней линии», свои рапорты в Москву отправлял чуть ли, не открытым текстом?
Версия, что он был вне подозрений и потому так себя вел, — не проходит. «Внутренняя линия» в те годы тоже была вне подозрений, однако все свои письма там шифровали. Неужели в Москве были настолько уверены, что ничего Скоблину не грозит и позволяли ему так беспечно себя вести? Сильно сомневаюсь в этом, зная, как в ГПУ во время операции «Трест» относились к легкомыслию своих агентов. За это критиковали и наказывали. Отсюда вывод: если был все-таки сложный шифр, а нам рассказывают, что простой, то возникает вопрос — а почему нужно скрывать такую незначительную подробность? Маленькая ложь всегда рождает большое недоверие. А если шифр все же был простой — то это халатное отношение к своим обязанностям, если не сказать — вредительство! И значит, товарищ Сталин был совершенно прав, когда пустил под нож весь цвет Иностранного отдела ОГПУ в 1937 году.
Но и это еще не все: а в чем ценность такого донесения агента? Что в нем содержится такого, что Москва не знала? Или на Лубянке не читали газету «Правда», которая частенько перепечатывала новости из жизни эмиграции? Читали, и очень внимательно. И получив такое сообщение, должны были бы «вломить» Скоблину по первое число! Ты один из лидеров крупнейшей белогвардейской организации! Ты нам точные давай сведения, кто и когда готовится к засылке в СССР, кого будут убивать или что планируют взорвать, какие другие козни затеваются… А кто и на кого имеет влияние, мы и в ваших парижских газетенках прочтем, благо они только об этом и пишут.
Однако этого почему-то не произошло. Только через шесть месяцев получения подобных донесений Москва возмутилась! Но, что характерно, начала обвинять не Скоблина, а себя. В экстренной шифровке Ковальскому указывалось: «Возможно, все дело в том, что он не получил от нас точного наставления относительно его работы?»
То есть, завербовав командира Корниловского ударного полка, одного из лидеров РОВС ему даже не удосужились объяснить, что от него требуется!!! Ты, Николай Владимирович, нам пиши хоть что-нибудь, почаще пиши, не забывай нас, сиротинушек, каждой весточке от тебя мы счастливы…
Вы верите, что такое было возможно?
Вместо того чтобы наконец-то донести до сведения своего ценного агента, что же от него ждут на Лубянке, Скоблина попросили подписать два ценнейших документа, которые были немедленно подшиты к делу:
1. «Постановление Центрального Исполнительного Комитета Союза Советских Социалистических Республик о персональной амнистии и восстановлении в правах гражданства мне объявлено. Настоящим обязуюсь до особого распоряжения хранить в секрете».
2. «Настоящим обязуюсь перед Рабоче-крестьянской Красной Армией Союза Советских Социалистических Республик выполнять все распоряжения связанных со мной представителей разведки Красной Армии безотносительно территории. За невыполнение данного мною настоящего обязательства отвечаю по военным законам СССР».
Вас ничего не удивляет? Кому мог бы сказать в Париже Скоблин, что ему необычайно повезло и он заслужил персональную амнистию от власти рабочих и крестьян? Что ему ответили бы на это соратники по Русскому общевоинскому союзу? Молодец, Николай Владимирович, не останавливайся на достигнутом?
Скоблин, о чем убедиться можно на протяжении всей этой книги, не был наивной курсисткой и прекрасно должен был понимать: те распоряжения, которые ему предстояло выполнять согласно этому документу, никакого отношения к разведке Красной Армии не имеют по определению. Или оттого, что Шатилов расценивается всей эмиграцией как лидер РОВС, повысится боевая мощь Мендюкинской кавалерийской дивизии? Или советско-иранская граница станет теперь охраняться двойным нарядом?
