— Именно это я и собирался тебе сказать, — спокойно ответил он.

— Ну и какой же из них нам выбрать?

— Тихо! Не шевелись!

— Что ты?..

— Ш-ш-ш! — И Дарк резко вскинул вверх руку со своим факелом.

В трещине, прямо над ними, «сидел» еще один филин. На этот раз высеченный из камня. Глаза у него были закрыты, но пернатые ушки стояли торчком.

— Ложись и ползи как можно тише, — сказал Дарк.

«Каменный» филин вдруг открыл глаза и свирепо зашипел на Ренн.

Она с криком упала на землю, оттолкнув Дарка. Факел вылетел у него из рук. Но прежде чем вокруг воцарилась кромешная темнота, Ренн успела увидеть, как филин, раскрыв громадные крылья, беззвучно скользнул прочь.

В полной тишине послышался какой-то отдаленный всплеск.

— Это наш факел, — пояснил Дарк.

— А второго у тебя нет?

— Нет.

Ренн, задыхаясь, поднялась на ноги.

— И что же нам теперь делать?

— Не знаю.

Она в ужасе закусила костяшки пальцев. Где-то там, в глубинах этой ужасной Горы, Торак пытается в одиночку противостоять Эостре…

Чья-то холодная рука коснулась ее запястья.

— Это ты? — шепотом спросила она.

— Что? — удивленно спросил Дарк, явно находившийся от нее на расстоянии нескольких шагов.

Чей-то ледяной палец ласково провел по ее щеке.

— Прекрати немедленно! — крикнула Ренн.

— Но я ничего не сделал!

Она крепко зажмурилась, потом резко открыла глаза и увидела… В такой темноте, правда, было невозможно что-то увидеть, но все же она… увидела.

— Ты тоже еевидишь? — еле слышно выдохнула она.

— Да, вижу, — шепотом ответил Дарк. — Но я не знаю, кто это.

А Ренн знала. Видение было неясным и расплывалось, точно клок тумана, но при этом от него исходило некое слабое свечение. Так светятся духи мертвых. И страх Ренн куда-то испарился, остались лишь легкая горечь да ощущение утраты.

Теперь она видела более отчетливо: перед ней стояла, слабо светясь, та, против кого она бунтовала всю свою жизнь. И на этот раз — видимо, последний в ее жизни — она жадно смотрела в это древнее лицо, стараясь навсегда запомнить твердый, как кремень, взгляд и рот с провалившимися от старости губами, который никогда не умел улыбаться.

Призрак старой Саеунн, двигаясь совершенно бесшумно, вытянул хрупкую, бесплотную руку и указал ею на туннель с каменным «копьем» посредине.

— Благодарю тебя, — прошептала Ренн. — О, благодарю… И пусть наш хранитель всегда летит рядом с тобою! — И она, приложив обе руки к своему амулету из перьев ворона, низко поклонилась старой колдунье.

А когда выпрямилась, дух Саеунн уже исчез.

Ренн решительно вскинула на плечо лук и колчан со стрелами и сама взяла Дарка за руку.

— Идем, — уверенно сказала она. — Теперь мы знаем дорогу.

Торак покатился вниз, и на него обрушился целый водопад камней, а земля стремительно кинулась ему навстречу. Боль одновременно взорвалась и в плече, и в черепе.

Некоторое время он лежал неподвижно. Боль в разбитой скуле была почти невыносимой, но руками-ногами двигать он все-таки мог. И, как ни странно, ухитрился не потерять свой нож.

Осыпь, обрушившаяся на него подобно каменному водопаду, уходила куда-то вверх, во тьму. Нечего было и думать по ней взобраться. Нет, назад ходу нет, это ясно. «Хорошо хоть, Волка здесь нет, — подумал Торак. — Может, он еще все-таки сумеет выбраться отсюда живым».

Ему казалось, что он находится в какой-то огромной темной пещере. Судя по ощущениям, камень здесь некогда тек, точно жидкий мед — капал, собирался в озерца, а потом застыл и снова стал твердым. Каменные потеки, похожие на чьи-то кривые клыки, свисали с потолка пещеры; другие такие же «клыки» торчали из пола, готовые сомкнуться с первыми.

«В точности как пасть хищника, — подумал Торак. — А что старо, как времени поток? Зуб, камни превращающий в песок…Так я в пасти Горы», — догадался он.

Замерцал огонек костра. Где-то далеко внизу послышался тихий шепот воды. А гораздо ближе, совсем рядом с Тораком, раздалось вдруг ритмичное клацанье костей, и жуткий знакомый голос пропел:

Торак, спотыкаясь, двинулся к свету. Прятаться смысла не имело. Она прекрасно знала, что он тут.

И вскоре он ее увидел.

Видимо, в результате какого-то давнего подземного толчка огромные камни сложились в некое подобие алтаря высотой в два человеческих роста, накрытого сверху черной каменной плитой. На этой плите горел огонь, а за ней виднелась высокая фигура Повелительницы Филинов. По обе стороны от нее два токорота ритмично гремели костями в такт ее монотонному речитативу.

Казалось, ее одеяние из перьев притягивает к себе тьму, зато чудовищная маска филина так и сияла, разрисованная белой краской. В одной руке, бледной и костлявой, как у мертвеца, Эостра держала посох, в набалдашник которого был вделан огненный опал; другая ее рука сжимала копье-трезубец для ловли душ.

Торак попытался что-то сказать, но язык не повиновался ему, и во рту вдруг совершенно пересохло.

Та, Что В Маске вскинула руки, и ее крылатая тень целиком накрыла пещеру. Токороты рухнули перед нею ниц; их детские лица светились ужасом и обожанием.

— Ты прекрасно знаешь, что я уже здесь, — с огромным трудом, задыхаясь, вымолвил Торак. — И прекрасно знаешь, что я пришел, чтобы остановить тебя.

Та, Что В Маске, ни на миг не прерывая свое монотонное заклинание, взмахнула копьем, и острие копья указало прямо на Торака. И тут же у подножия каменного алтаря зажглось семь пар глаз. Темные тени, вскочив, метнулись к Тораку.

Он едва успел уйти от собачьих клыков. Быстро сунув нож в ножны, он скинул с ног башмаки и мигом взобрался на ближайшую скалу, похожую на торчащий клык. С трудом удерживаясь на острой вершине — с ладонь шириной, — он подтянул ноги повыше. Псы безумствовали внизу: подскакивали, щелкали зубами, тщетно пытаясь до него добраться. Их горячее дыхание обжигало босые ноги Торака, но огромные клыки хватали пустоту. Выждав несколько мгновений, они снова и снова с рычанием бросались на приступ; лютая ненависть гнала их.

Чуть выше, на расстоянии вытянутой руки, скала, на которой он обрел временное спасение, как-то странно изгибалась, образуя выступ, напоминающий торчащий вбок зуб. На этом выступе, пожалуй, было бы удобней — и выше, и безопасней. Но с другой стороны, туда мог спрыгнуть один из токоротов, взобравшись по стене пещеры. Торак вовремя успел заметить, как сверху к нему метнулась какая-то темная тень. Стремительно выхватив нож, он с силой им замахнулся, и филин, резко развернувшись, вернулся к своей хозяйке.

А Торак прижался спиной к скале, чувствуя, как по телу ручьями стекает пот. От едкого дыма костра кружилась голова. Вглядевшись, Торак увидел, что Пожирательница Душ отставила в сторону копье и зачем-то опутывает огненный опал веревкой. Токороты дружно вздохнули и еще яростней загремели зажатыми в руках сухими костями.

В свете костра веревка, которой Эостра оплетала опал, отливала темным золотом, а волокна ее были заплетены, точно женская коса. Торак просто глаз не мог отвести от этой странной веревки и светящегося камня, чувствуя, как неведомая сила словно втягивает его в глубины магического опала.

Он светился алым, точно смертельная рана. И был полон красоты, и страдания, и безумной страсти. Так же сиял и глаз Великого Зубра в зимнем небе, обжигая болью невероятной силы, им же самим и созданной.