— Тогда спокойной ночи, — вежливо прощаюсь я.

Амбал испуганно кивает и я ухожу, так и оставив его стоящим на одном колене под лестницей. Очень надеюсь, что это можно считать за минус один. Сил у меня еле хватает, чтобы поднимать ноги, в глазах темнеет и сводит внутренности, словно это меня скрутили.

По одному я еще справлюсь, но вот если на меня толпой нападут… Мечтая о том, чтобы недоброжелатели сами организовывались в очередь и действовали строго по расписанию, я и добираюсь до кровати.

Отправляю сообщение домой о том что «есть успехи», промахиваясь по буквам и едва удерживая веки от того, чтобы они закрылись.

Засыпаю я расстроенным. Нет сил принять душ и добычу свою в виде пирожка я потерял. Пришлось от него избавиться, выкинув в мусорку. Нет, следующего, кто посмеет меня лишить жратвы, точно убью.

***

Кажется, ночью приходила Пуся и скреблась ко мне в дверь. Сквозь сон мне показалось, что и в окно что-то билось, тихо чирикая. И даже вопль Вити звучит тихо, еле подняв меня утром.

Сонливость прогнать не удается и до начала занятий я брожу как зомби, не обращая внимания на окружающих. Но, как только мы заходим в аудиторию, на теорию целительства, я просыпаюсь.

Каритский не выдерживает и громко ржет. А я стою и пялюсь. Примерно треть студентов, сосредоточенная возле наших центральных мест, выглядят как… я. Точнее одеты в большемерные пиджаки с подвернутыми рукавами. Уверен, что и их задницы сейчас страдают, стиснутые узкими брюками.

— Что за… — обалдело бормочу я.

— Гыы, — рыжий окончательно забывает на манеры, от души потешаясь. — Ты у нас теперь законодатель моды, Игорек. Бессмысленной и беспощадной.

Великая девятка Иуну, да тут все психи. Удерживаясь от того, чтобы сплюнуть и дать себе по лбу, сажусь на свое место, не обращая внимания на приветствия. Надеюсь, одержимость в моду не войдет?

Разумовская со свитой является в последний момент и тоже немало удивляется, но в руки себя берет моментально, воспитано прыснув в кулачок. Я только мотаю головой, видя что она собирается мне что-то сказать.

А вот наш преподаватель, высокий мужчина в невозможно пестрой клетчатой рубашке с потертыми рукавами, обладает слабой выдержкой. Он заходит в аудиторию и следует к кафедре очень целеустремленно. И только там замечает этот упоротый показ мод.

Его брови медленно ползут вверх, он снимает очки, тщательно протирает их и водружает на место, вжав с силой в переносицу. Но чудное видение не пропадает.

— Кто-нибудь потрудится мне объяснить, что с вашей формой?

— Там что-то у прачек случилось, — лениво отвечают ему откуда-то из первых рядов.

— Вот как, — хмурится он, расстроенно качая головой. — Что же, надеюсь, такая вольность будет касаться лишь вашего внешнего вида, а не прилежности.

Вот интересно, если начну в открытую тупить, получая при этом благосклонные улыбки принцессы, сумею я сильно обрушить общую успеваемость? Хочется довести этот абсурд до его предела, видят боги.

К прачкам я успеваю заглянуть перед обедом. Как ни странно, женщины выглядят очень довольными. И я подозреваю, что без крупного подкупа тут не обошлось. Меня заверяют, что форма моего размера вот-вот будет, еле сдерживая улыбку. Ладно, придется продолжить этот цирк. Они, похоже, хотят еще навариться на тех, кто не успел подсуетиться. Натравить бы на них Сашу и стрясти свою долю.

И лекции, и полигон проходят без происшествий. Нас ставят парами, меняя противников и мне не попадается ни один желающий придавить силой. Я лишь замечаю внимательный взгляд мастера, наблюдающего за мной пристальнее, чем за остальными.

Друзья зазывают меня в книжный клуб после ужина и приходится отмахиваться без объяснений. В конце недели нам всем предстоит определиться с дополнительными предметами и клубами по интересам. Но обсуждение литературы в мои планы не входит, хоть я и обещаю настойчивому Володе обязательно подумать.

Жрец встречает меня с растерянностью. Смотрит пару минут, словно видит в первый раз. И лишь чириканье демона возвращает его на землю. Лекции факультета одержимых еще не начались, и Нармер полностью ушел в изучение этого странного создания, позабыв обо всем.

— Ммм, Белаторский, — вспоминает он меня и тут же сообщает: — Отлично, проведем эксперимент!

— Что на этот раз? — с опаской спрашиваю я.

— Мы с Дарьей обсудили проблему привязки и подпитки питомцев. Все-таки, потрясающе интересный дар у Демидовых! — не забывает восхищаться жрец. — Но неважно. В общем, если вы создадите демону свой собственный источник из вашей силы, то он сможет существовать и без вас.

— А он не одичает? В смысле, демон же станет неуправляемым, нет?

Пусть он и безобидный, но если эта «птичка» начнет тут порхать как ей вздумается, то на острове может и паника начаться.

— Ну, во-первых, я обладаю хаосом и смогу его контролировать, — поучительно объясняет Нармер. — А во-вторых, нет. С чего ему дичать? Тут еда и убежище. Ему тут нравится!

Шоколадки его аргумент? Ну да ладно, жрец знает, что делает. Наверное. Я уже совсем не хочу избавляться от хаоса, но лучше это сделать, пока я не натворил дел. Не нравится мне желания, которые он вызывает.

— Хорошо, рассказывайте, — сдаюсь я.

Ничего у нас не получается. Жрец в итоге выходит из себя, раскричавшись. Но правда тут же извиняется за несдержанность. Создать источник у меня не выходит. Отделить силу и воплотить — легко, но не замкнуть ее в какой-то «автономный контур».

Все усложняется еще и тем, что для жреца это тоже теория, причем придуманная только что. Ему кажется, что он объясняет доступно, тыкая меня в какие-то схемы на бумагах. Для меня же это не меньшая хрень, чем сила как таковая.

Мы возимся долго и безуспешно. И расходимся ни с чем. Сил на то, чтобы учиться, у меня не остается. А у расстроенного жреца желания. Когда я ухожу, он сидит, понуро опустив плечи, что-то бормоча и перебирая бумаги.

Рассказать ему про то, как я парализовал Эратского, я не решаюсь. Хотя эта техника меня очень заинтересовала. Но сомневаюсь, что Нармер обрадуется тому, как я быстро начал пользоваться хаосом против людей.

Ночью остров совершенно безлюден, будто и нет тут толпы студентов. Прогулка до жилых корпусов через всю территорию придает мне немного сил и освежает голову.

У лестницы меня никто не поджидает и я расслабляюсь, поднимаясь на этаж. Длинный коридор в поздний час освещен лишь парой тусклых светильников в конце, у душевых и уборных.

Но и этого света хватает, чтобы увидеть человека, стоящего у моей двери. Судя по размеру фигуры, это не амбал пришел за добавкой. У меня новый гость. Я шумно вздыхаю, проклиная весь остров с его обитателями, которые никак не дают мне выспаться.

По мере того, как я подхожу, становится все неприятнее. Мурашки пробегают по спине от того, что силуэт вообще не двигается и никак не реагирует на мое приближение. Там вообще человек?

Остается несколько шагов и тут вдруг просыпается сила проклятия, отзываясь на ночного гостя. От неожиданности я останавливаюсь, не веря своим ощущениям. А они прямо таки орут, что стоящий передо мной напичкан такой же темной силой, причем под завязку.

Ну а ты еще кто такой?

— Ну а ты кто? — неожиданно для себя рявкаю я.

Нервы уже шалить начинают, надо бы найти легальный способ успокаиваться. Но фигура тут же оживает и начинает шевелиться, прогоняя чувство, что это неживой человек. Только вот темная сила никуда не девается.

— Ты чего орешь, Белаторский? — глухо удивляется неизвестный гость.

Слабый свет прямо за его спиной и мне не разглядеть, кто передо мной. Ясно только, что парень. Где бы найти фонарик, с собой носить? А то, чувствую, мне эти ночные похождения по острову еще аукнутся.

— А ты чего тут в темноте стоишь?

— Задумался, — отвечает мне парень спокойно. — Ну так что?

— Что? — теряюсь я.