Джози влезла в окно собственного дома и задернула шторы. Она сделала всего несколько шагов, как вдруг почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Ей казалось, что она стоит на краю обрыва и вот-вот сорвется вниз. Впрочем, не было бы большой трагедии, если бы она сгинула навсегда.

Стивен стоял у окна и водил пальцем по парчовым шторам. Прежде чем захлопнуть окно, он заметил, что девушка благополучно спустилась на землю. До его слуха донесся шорох, и он слегка приоткрыл штору. Стивен успел заметить, как округлые ягодицы девушки исчезли в окне соседнего дома, отошел от окна и задернул штору.

Махараджа, все это время сидевший под столом в ожидании команды, подбежал к хозяину и лизнул ему руку. Стивен рассеянно потрепал пса по холке, взял лампу и стал подниматься. Оказавшись на лестничной площадке, он свернул не направо, в свою собственную спальню, а налево. Миновав длинный коридор, по которому он почти никогда не ходил, Стивен остановился перед большим полотном и поднял лампу повыше, чтобы рассмотреть изображенного на нем человека. Джеймс Даблдей, его дед, был настоящим красавцем. На приветливом лице белокурого мужчины с голубыми глазами – именно так выглядели все мужчины в их роду – сияла беззаботная улыбка. Присмотревшись повнимательнее, Стивен заметил, что портрет датирован 1760 годом. В то время его дед и Натан Хейл бороздили моря и океаны, грабя голландские и испанские корабли.

Портрет был написан за три года до смерти Джеймса Даблдея. Интересно, чему так радовался мужчина, изображенный на нем?

Стивен напряженно вглядывался в портрет, но как ни старался, не смог обнаружить сходства между собой и изображенным на холсте молодым мужчиной. В молодости – тут Стивен вынужден был печально рассмеяться, ведь в свои тридцать два года он уже не был молод – ему часто говорили, что он копия собственного деда. Его брат Джеймс был похож на деда внешне, зато Стивен унаследовал от него силу духа и жизнелюбие.

Но это сравнение не всегда носило позитивный оттенок. Отец Стивена, покойный лорд Уэстман, называл развратный, авантюрный и разгульный образ жизни младшего сына позором семьи. Его мать со слезами на глазах читала в утренних газетах пикантные подробности о похождениях сына. В те годы она никогда не называла его позором. Ей не нужно было этого делать. Родители могли ненавидеть его за то, что он позорит семью, но Стивен предпочел бы их отвращение безразличию, с которым они относились к нему с самого детства. Джеймс был золотым мальчиком, чего не скажешь о Стивене.

Стивен успокаивал себя тем, что честно пришел к своей распутной жизни, унаследовав ее отдела. Друзья его любили, женщины обожали, да и о чем судачили бы великосветские сплетницы, если бы не он со своими скандальными выходками? Однако зной, болезни и грязь Индии могли кого угодно избавить от пагубного пристрастия к скандалам и всеобщему вниманию.

Когда умер его брат, Стивен вернулся в Англию, но уже совсем другим человеком. Он был готов унаследовать титул и связанные с ним обязанности и желал только одного: заслужить уважение общества.

Он хотел забыть о своем прошлом и стать таким, каким его всегда хотели видеть родители. Стивен обрадовался возможности вернуть семье Даблдей доброе имя и состояние. Общество не верило, что ему это удастся. И неудивительно – ведь именно он спустил все состояние за игральным столом. Но Стивен, как никто другой, знал, сколько глупцов в высшем свете. Отец Стивена нажил состояние, и именно Стивен должен был вернуть его в семью.

Стивен опустил лампу, и портрет тут же погрузился в темноту – самое подходящее для него место. Стивен не позволит какой-то девчонке с внешностью феи обольстить его. И уж тем более заставить гоняться за несуществующим сокровищем. Инвестиции и поместья семьи Даблдей – вот что принесет ему богатство.

Стивен миновал длинный коридор, распахнул дверь спальни, поставил лампу на стол и упал на кровать. У него не было камердинера – хотя теперь он мог позволить себе подобную роскошь, – поэтому он не волновался о том, что его кто-то побеспокоит.

Стивен уставился на темно-пурпурный балдахин, нависающий над кроватью. Он слышал истории о пиратском кладе. Некоторым он верил, но лишь когда бывал навеселе. Он никогда не воспринимал всерьез мысль о том, что клад действительно где-то спрятан и только ждет того, чтобы он его нашел. Стивен потер виски, пытаясь восстановить в памяти слышанную им когда-то легенду.

Предположительно его дед и Хейл украли с испанского корабля целый сундук золотых дублонов. По пути в Англию они спрятали часть награбленного в уединенной бухте, затерявшейся среди скал.

Стивен помнил, как, будучи ребенком, он снова и снова упрашивал нянек рассказать ему эту удивительную историю. Но, как он уже сказал Джозефине Хейл, это была всего лишь сказка. Стивен закрыл глаза и представил себе лицо соседки. Она с такой уверенностью рассказывала о сокровищах, что Стивен внезапно понял, как нелегко ему будет выбросить из головы все эти истории.

Неужели Джозефина Хейл, внучка Натана Хейла, знает что-то, чего не знает Стивен? Что заставило ее забраться в окно его библиотеки? А может быть, она просто имеет обыкновение забираться в окна к мужчинам? Стивен заметил, что она в этом деле отнюдь не новичок. Опыт у нее есть. И опыт немалый.

Она сказала, что пришла, потому что хочет сделать Стивена своим любовником. Мужчина фыркнул. Такой женщине, как она, не нужно лазить в окна, рискуя жизнью, чтобы найти себе любовника. Ведь ее окружают более молодые, более красивые и более богатые мужчины, нежели он.

Если только она не скрыла истинную причину своего визита. А может, она решила, что ему известна тайна сокровища? Стивен сел на кровати и откинул со лба волосы. Он внук Джеймса Даблдея, она внучка Натана Хейла. Тайну сокровища могут знать только они двое. Стивен совсем не помнил деда, в то время как его соседка знала своего очень хорошо. Он прожил еще сорок лет после смерти Джеймса Даблдея. Неужели он и раскрыл ей тайну сокровища?

Стивен знал, что подобное предположение по меньшей мере нелепо. Нет никакого сокровища. Это легенда. Вымысел. А вдруг, черт возьми, а вдруг это правда?

Что, если золотые дублоны до сих пор ждут его? Тогда он сможет не просто вернуть состояние семьи. Он его удвоит. Блеск дублонов поможет вернуть ему расположение общества и, что более важно, семьи. Мать перестанет преклоняться перед памятью его старшего брата. А Стивена будет воспринимать не как повесу и распутника, а как человека, сохранившего доброе имя семьи.

Но Джозефина Хейл…

Разве можно верить этой девчонке, прославившейся своим безрассудством, импульсивностью и выходящим за рамки приличий поведением, свойственным также и ее странным кузинам? Что она за женщина? Ей наверняка нет еще и двадцати, но у нее хватило дерзости влезть к Стивену в окно и огорошить его непристойным предложением.

Стивен вновь рухнул на кровать.

На подобное способна одна из тех женщин, которые всегда его привлекали. Но неужели прошлое так ничему его и не научило? Неужели он забыл о собственных грехах и о тех, кто за них заплатил? Джозефина может свести мужчину с ума. Соблазнительные губы, озорная улыбка, длинные гибкие ноги и огромные зеленые глаза. Именно такой женщиной Стивен мог обладать снова и снова и не пресытиться. Она – источник неприятностей. Стивен понял это с того самого момента, как прижал ее к своей груди. Он сделал это скорее по привычке, а не потому, что возжелал ее. Но вместо того чтобы вырваться и в ужасе убежать, она совершила непостижимое. Джозефина Хейл его поцеловала.

Горячая волна пронзила тело Стивена, когда губы девушки коснулись его собственных. А когда влажный кончик ее языка скользнул между его губ, сердце Стивена учащенно забилось. Напряжение в чреслах было таково, что Стивен готов был опрокинуть девушку на стол, задрать ей юбку и овладеть ею.

Но он этого не сделал. Она готова была ему отдаться. Он обесчестил бы Джозефину Хейл, как ту, другую девушку. Стивен поморщился от пронзившего его острого и всепоглощающего чувства вины.