– Да, солнышко, я тебе верю, это и правда кошмар, – ухмыльнулась Ди.

Дженни вздохнула. Она не разделяла общего веселья.

– Ладно, нужно войти. Думаю, придется немного прибраться – дверь должна быть где-то в дальней стене.

– Эй, погодите. Я принципиально не занимаюсь неинтеллектуальной работой, – заволновался Майкл. – Кроме того, у мена аллергия на пыль.

– Вперед, – скомандовала Одри, потянув его за ухо.

Они протиснулись между чуланом и грудами всевозможного хлама. Дверь за ними бесшумно закрылась и исчезла.

– Кто говорил про клаустрофобию? – прошептал Майкл.

– Cette chambre est une vrai pagaille, – пробормотала Одри себе под нос.

– Что? – переспросила Дженни.

– Я говорю, жуткий беспорядок. Саммер, как ты такое терпишь?

Голубые, как делфтский фаянс, [1]глаза Саммер наполнились слезами:

– Моя настоящая комната не такая ужасная. Это же мой кошмар, дураки.

– Почему же ты выбрала именно его? – спросила Одри, ничуть не смягчившись.

– Мама никогда ничего не говорила мне по поводу комнаты, но однажды к нам в гости пришла моя бабушка и чуть в обморок не упала. Мне иногда даже в страшных снах снится то, как она меня тогда напугала.

– Перестань ее доводить, – шепнула Дженни, наклонившись к Одри. Вслух же сказала: – Давайте расчистим проход вдоль стен и проверим, нет ли там двери.

Кучи хлама отличались пестротой и разнообразием. Тут были кипы мятой одежды, прошлогодние журналы, сломанные солнечные очки, спутанные магнитофонные пленки, растянувшиеся эластичные купальники, стаканчики из-под йогурта, мятые фотографии, разрозненные сандалии, высохшие фломастеры, огрызки карандашей, перекрученные наушники, заплесневелые полотенца, несметное количество белья и целый зверинец грязных плюшевых игрушек. А еще – погрызенная собакой пластмассовая «летающая тарелка», сплющенный коврик для игры в «Твистер» и жутко вонючий кокосовый матрас.

– Да тут целое паучье царство, – проворчала Ди, разворошив одну из куч. – Ты когда-нибудь слышала про такую штуку, как «Тайд»?

– Я верю в жизнь и даю жить другим, – философски изрекла Саммер.

«Это и вправду в некотором роде кошмар», – подумала Дженни.

Но Ди трудилась энергично, без устали, и Одри работала, хоть и с брезгливой гримаской, но тщательно, и вскоре в завале обозначилась тропа. От Майкла же толку было мало – он останавливался полистать каждый попадавший ему в руки журнал.

В следующей куче оказался мусор иного рода – такой, что Одри невольно сморщила нос. Почерневшая кожура авокадо, заплесневелые газеты и пластиковые стаканчики с остатками неопознанных жидкостей.

Подняв коробку со всяким хламом, Дженни увидела под ней, на деревянном полу, что-то вроде раздавленного цветка. Впрочем, для цветка у него была слишком странная форма. Присмотревшись, Дженни разглядела небольшое рыльце и крохотные скрюченные лапки. А-а-а! Это была дохлая мышь.

Дженни вздрогнула.

«Я к ней не притронусь, не могу, не могу!»

Ди соскребла находку с пола календарем за тысяча девятьсот девяносто первый год и выбросила в чулан. Дженни внезапно почувствовала шепоток страха, смутную тревогу, примешивающуюся к отвращению, которое она ощутила при виде мыши.

Мусор становился все более мерзким, напоминающим содержимое свалки, но никак не то, что можно найти в спальне пусть даже самой неряшливой девчонки. Пища на всех стадиях разложения. Всевозможные виды отходов, отбросов, нечистот.

Никто больше не улыбался.

Ди подняла рваную пасхальную корзинку и остановилась. От нее исходил ужасный запах.

Ди поковырялась в искусственной траве своим длинным пальцем и вдруг содрогнулась. В корзинке копошился клубок омерзительных белых личинок.

– О боже! – одним броском Ди отправила корзинку в чулан, корзинка ударилась о дверь, и из нее высыпалось все содержимое.

Майкл с воплем отшвырнул журнал. Одри и Саммер вскрикнули.

Дженни ощутила быстрый ледяной укол страха.

– Саммер… а что именно говорила бабушка о твоей комнате? – спросила она.

– О… она сказала, что она зарастает… – Глаза Саммер тревожно расширились. – Она сказала, что в ней заведутся насекомые. Она сказала, что комната выглядит так, как будто произошло землетрясение. Что однажды я сама заблужусь в своей комнате и не найду дороги обратно.

Ди, внимательно наблюдавшая за Саммер, бросила беспокойный взгляд на Дженни.

– Ого! – воскликнула она.

Напряженность в комнате стала почти осязаемой.

– А что тебе потом снилось? – спросила Дженни, едва владея собственным голосом.

– О… – Саммер поежилась. – Ну… как будто я слышу, как кто-то скребется, а потом вижу тараканов… только больших, огромных. Как… как башмаки. А потом я вижу на полу эту гадость. Что-то вроде плесени или грибка, но у него есть рот, и он завывает. Завывающий грибок. – Губы у Саммер дрожали. – Может, это звучит не очень страшно, но я ничего в жизни так не боялась.

В мозгу Дженни промелькнуло неприятное предчувствие. Она переглянулась с Одри, Ди и Майклом.

– Звучит зловеще, – констатировала она. – Давайте поспешим с разборкой.

Майкл вытянул губы, как будто хотел свистнуть.

– Пожалуй, ты права, – пробормотал он, без прежних жалоб подключаясь к работе.

Чулан был уже полон, и им ничего больше не оставалось, как передвигать вещи с места на место, словно они прокладывали туннель. Мусор становился все более омерзительным. Большую часть его составляли вещи, к которым Дженни предпочла бы не прикасаться руками. Она подобрала две мятые футболки и надела их на руки вместо рукавиц.

И тут появились тараканы.

Сначала послышался шорох, тихий звук, напоминающий шелест платья из тафты. Дженни остолбенела, потом медленно повернулась на звук.

Прусак, плоский, коричневый. Только огромный, больше человеческой ступни. Он лениво выполз из вентиляционного отверстия в полу, непонятно как протиснувшись сквозь железную решетку. Его лапки постукивали по кучам макулатуры.

Саммер пронзительно завопила, указывая на него пальцем.

Между тем из вентиляции вылез еще один, за ним еще. Наставленный на них палец Саммер задрожал.

Дженни потянулась за стаканом с водой, чтобы привести Саммер в чувство, но тут же отдернула руку. Стакан был полон сверчков. Их усики слегка подрагивали.

Саммер тоже увидела их. Она безвольно уронила руку и замерла.

Мелкие тараканы побежали из пустой конфетной коробки, выползли из мятых бумажных чашечек.

Лицо Саммер побелело, под глазами появились синие круги.

Блестящие зеленые жуки размером с футбольный мяч карабкались по стенам. Их внешние хитиновые крылья выгибались, а оттуда, словно нижние юбки, свисали внутренние, перепончатые.

Саммер стояла неподвижно, как ледяная статуя.

Дженни подняла голову. С десяток коричневых ночных бабочек, каждая с небольшого бумажного змея, прилепилось к потолку, распластав крылья в темных пятнышках.

– Ну давай же, Саммер, помогай! – отчаянным голосом позвала Одри, вороша груду мусора, откуда во все стороны брызнули потревоженные муравьи, словно широкие черные водопады.

Саммер стояла не шелохнувшись. Она глядела на гигантского жука, замерев, как кролик, выскочивший на дорогу и ослепленный фарами.

Пол затрясся под ногами Дженни.

Сначала она подумала, что он дрожит от падения очередной кучи хлама. Но тут же вспомнила: «Она сказала, что комната выглядит так, как будто произошло землетрясение…»

– Скорее! – крикнула она.

– Давай, давай! – вторила Ди.

Они принялись отгребать мусор от стены, отрывали потрескавшиеся, облупившиеся обои и в очередной раз убеждались в отсутствии двери. На мелкие кучки они уже не обращали внимания, перешагивая через них.

Земля снова задрожала.

Дженни подавила в глубине души беззвучный вопль ужаса.

– Быстрее, – она раскидывала руками мусор на своем пути, – быстрее, быстрее…

Мусорные кучи дрогнули от следующего толчка.