Бесси неохотно вышла. Оливия ждала, когда Калпеппер заговорит. Но он ждал, пока за Бесси закроется дверь. Потом, не говоря ни слова, побродил по библиотеке, нервно поправил манжеты, подол пальто, зачем-то переставил чернильницу на письменном столе. При этом избегая встречаться с ней взглядом.

— Итак? — поторопила его Оливия. — По-моему, вы еще не пожелали мне счастья.

Он еще больше расстроился, но продолжал мерить шагами библиотеку, переставляя все с места на место.

— Прошу прощения, миледи. Я… я не могу. Не могу, будучи в здравом уме, пожелать вам счастья, зная… Прости, Господи, какая же тяжелая участь выпала на мою долю! — Последние слова он произнес с таким чувством, что невозможно было заподозрить его в неискренности. Душа Оливии ушла в пятки. Она схватилась за спинку стула, ноги отказывались ее держать.

— Почему вы не поместили в газеты объявление о моей помолвке? — требовательно спросила она.

Калпеппер снял очки и принялся протирать их носовым платком:

— Вам это кажется странным?

— Разумеется.

— Я счел это неразумным. Вам следует расторгнуть помолвку. — Он откашлялся. — В сложившихся обстоятельствах.

Кроме беспокойства, она ощутила еще и гнев.

— В каких обстоятельствах? Предупреждаю вас, мистер Калпеппер, если вы хоть единым словом попытаетесь опорочить лорда Райвала…

— Леди Оливия, вы ошибаетесь. То, что я должен вам сообщить, не имеет ни малейшего отношения к лорду Райвалу. Это касается вас.

Она в замешательстве уставилась на него:

— Меня?

— Да. — Он тяжело вздохнул. Наконец он посмотрел на нее, и она с удивлением заметила, что глаза его покраснели и увлажнились. Казалось, он сейчас заплачет. А когда он заговорил, в голосе его звучала несвойственная ему нежность.

— Сядьте, леди Оливия, — грустно сказал он. Боюсь, мое сообщение станет для вас настоящим ударом.

Часы на каминной полке едва пробили десять, когда она услышала внизу голос Джорджа. Оливия тупо посмотрела на часы. Вряд ли Джордж приехал так рано. Ей, наверное, показалось. Она слишком устала, ей могло померещиться все, что угодно. Но она услышала его смех, а потом слова:

— Я сам доложу о своем приходе, спасибо.

Его легкие шаги раздались на площадке перед комнатой, а она еще не успела подготовиться. Но не все ли равно, когда этот разговор состоится.

Она не успела нацепить на лицо веселое выражение. Дверь отворилась, и он появился на пороге, такой красивый , такой дорогой! У нее, как всегда, захватило дух. И как всегда, он заполнил собой дверной проем, а ее гостиная казалась чересчур тесной.

— Вот и я, — произнес он игривым тоном. — Ты ждала меня во тьме, любовь моя?

Только сейчас она заметила, что забыла раздвинуть занавески. Джордж опередил ее и сделал это сам, разговаривая с ней, как ни в чем не бывало.

— В Рай-Вейл без тебя было скучно, Айви. Я закончил все дела и отправился в Лондон еще ночью.

Комнату залил свет, и Оливия прищурилась. Она не поднялась из-за стола, не сказала ему ни слова. Это было выше ее сил.

Он приблизился к ней сзади и ласково произнес:

— Я не мог дождаться, когда наконец увижу тебя. — Он положил руки ей на плечи, и Оливия, дрожа, напряглась. Ее сердце разорвется, если он еще раз коснется ее.

— Джордж, — выдохнула она, голос ее звенел от слез, — не надо!

Руки на ее плечах замерли, потом подняли ее со стула, и она оказалась с ним лицом к лицу. То, что он увидел в ее глазах, стерло усмешку с его губ. Он нахмурился:

— Бог мой! Что случилось? Она заставила себя улыбнуться:

— Плохие новости.

Он попытался обнять ее и, почувствовав ее сопротивление, прошептал:

— Что случилось? — Голос его от волнения стал хриплым.

Она оттолкнула его и прошептала:

— Пожалуйста. Не надо. Думаю, тебе стоит сесть.

Он не послушался, но отпустил ее и обошел стол с другой стороны. Она откинулась на стуле, пытаясь унять дрожь.

— Новости настолько ужасны, что мне нельзя тебя обнять? Не может быть, чтобы ты передумала.

— Не я. А ты!

Он смотрел на нее, как громом пораженный. Оливия отвернулась:

— Я ввела тебя в заблуждение, сама того не желая. — Она судорожно сглотнула. — Но я ничего не знала до вчерашнего вечера.

— О чем ты? — спросил он. — Скажи наконец, Айви. Я не могу видеть твоих страданий.

Она тяжело вздохнула:

— Я не богатая женщина!

Оливия украдкой бросила на него взгляд.

— Это шутка?

— К сожалению, нет.

Он опустился на стул напротив нее.

— Конечно, не шутка, — произнес он. — Но думаю, это чепуха.

— Знаю, в это трудно поверить. Но прошу тебя, вспомни о том, что отец указал мне на мое место.

Он поднял голову:

— Ты имеешь в виду, что он запретил говорить тебе об источниках твоих доходов?

Оливия кивнула. Ее охватил бессильный гнев. Чудовищно. Несправедливо.

— Если бы я знала, могла бы хоть как-то распоряжаться своими деньгами или хотя бы повлиять на попечителей… — Она осеклась и, помолчав, продолжила: — Но нет смысла плакать над разлитым молоком. Я ничего не знала и в результате осталась без денег. — На ее губах появилась ироничная улыбка. — Похоже, Калпеппер выплачивал мне ежемесячное содержание из своих собственных денег. Оттягивал Судный день, надеясь, что однажды ситуация улучшится или одно из вложений принесет прибыль. Но обману пришел конец. — Она уставилась на свои руки. — Последнее прибыльное вложение, думаю, его можно назвать вложением, — это текстильная фабрика. В Массачусетсе. Кажется, вся собственность, которую доверил мне отец, находится за границей. Чтобы мне было сложнее управлять ею или продать, если я как-то выведаю, что именно у меня есть.

— А Калпеппер знал, зачем твой отец это затеял? — спросил Джордж.

Она невесело рассмеялась:

— Сомневаюсь. Но мне-то все ясно. Я прекрасно знаю, как мыслил отец. Фабрика не была застрахована и в прошлом году сгорела. Попечители использовали весьма небольшой доход от этой фабрики, чтобы покрыть убытки от другой собственности. А сейчас… — она подняла глаза на Джорджа, — я банкрот.

Лицо его стало бесстрастным. Она вдруг подумала, что с таким выражением он, наверное, играет в карты. Но такой шквал эмоций он скрыть не мог. Тем более от нее. Его мозг лихорадочно работал. Он пытался избавиться от постигшего его несчастья, но пока не осознал, что сделать ничего нельзя.

— Ты не могла лишиться богатства за одну ночь, — сказал он. Голос его звучал хрипло и напряженно. — Это невозможно.

— Я же сказала, что обанкротилась. Я не нищая, — тихо сказала она. — Могу продать кое-какое имущество, например, этот дом. И многое из того, что в нем находится. Но я больше никогда не буду богатой.

Она должна облегчить его участь. Его ошеломленный вид придал ей сил. У нее была целая ночь на раздумья, а он пока до конца не осознал последствий произошедшего и пребывает в шоке. Она должна объяснить ему как можно деликатнее.

— Я не смогу оплатить все то, что мы заказали и сделали за эти три дня, — сказала она. — Денег для Рай-Вейл не будет. У меня хватит средств, чтобы скромно жить в Челси. Но я не смогу восстановить твое поместье. — Она выпрямилась и заставила себя говорить спокойно. — Калпеппер, зная ситуацию, сохранил нашу помолвку в тайне, предполагая, что мы захотим еще раз все обдумать.

Ради него она должна притвориться храброй. Сказать то, чего он не хочет сейчас слышать. Сегодня он, быть может, станет возражать. Но потом испытает облегчение и будет благодарен ей.

— Джордж, пойми же наконец, нет никакой помолвки. Наше обручение оказалось построенным на лжи. Я освобождаю тебя от обязательств.

Он уставился на нее все с тем же бесстрастным выражением лица.

— Ты освобождаешь меня от обязательств, — словно эхо повторил он.

— Да.

В его глазах сверкнула боль. Он поднес руки к лицу, словно пытаясь отогнать кошмар.

— Нет денег, — пробормотал он и повернулся к ней. — Они уже дергают сорняки. Завтра примутся за крышу. Я должен вернуться и остановить их.