Байнгер шёл неуверенно, шатаясь, при этом по лицу было видно, что ему сейчас очень плохо, но он держался, крепко прижимал свою дочь к груди и шёл в сторону людей в белых халатах, что бежали к нему на встречу. Подбежавшие врачи разложили на земле две пары носилок. В первые они уложили Лоснина, над которым тут же начали колдовать, переговариваясь на своём языке, а во-вторые уложили бьющуюся в истерике Найлу. Когда они попытались унести девушку к своей машине, что виднелась между домов, она попыталась выскочить из носилок, но крепкие руки врачей удержали её.

— Отпустите! — кричала девушка, глаза которой уже опухли от пролитых слёз. — Папа! Отпустите!

— Найла, — Байнгер подошёл к дочке и на его бледном лице появилась грустная улыбка. — Прошу тебя, успокойся. Всё закончилось.

— Ренэро, — схватив отца за руку и смотря ему в глаза прохрипела Найла. — С ним всё в порядке?

— Жить будет, — кивнул Байнгер, чувствуя, как его ноги становятся ватными. — Прошу, поезжай в больницу, я скоро туда приеду.

Больше ничего не успев сказать, люди в белом аккуратно уложили её обратно и понесли к машине. Едва носилки с Найлой скрылись в машине, ноги Байнгера подкосились, но упасть ему не дал Рэмир, что всё это время стоял рядом и молча наблюдал.

— А напарник то твой смельчак, каких поискать надо, — удерживай Айто с усмешкой проговорил Горнер. — Бросится на хранителя с голыми руками, не каждый решится.

— Да, — выдавив улыбку сипло отозвался следователь. — Действительно, молодец.

Сказав это Байнгер обмяк в руках своего коллеги, уронив голову на грудь. Дыхание его было ровным, словно он спал, а на лице выскочила едва различимая улыбка.

Ренэро пришёл в себя чуть больше десяти минут назад, но открывать глаза пока не спешил. Первая его попытка закончилась тем, что в глаза ударил яркий свет, словно из прожектора, а комната, с голубыми стенами и белым потолком, начала кружиться так, что его затошнило. Поэтому оставив попытки понять, визуально, где он находится, Лоснин решил прислушаться к окружающим звукам и самому себе. Первое, что почувствовал Ренэро, это что его правое плечо что-то сильно сдавливает и то, что оно явно увеличилось в размерах. Грудь тоже что-то опоясывало, но не так сильно, как руку. Голова гудела, тело было лёгким, словно пёрышко, а язык при прикосновении к нёбу отдавал лёгкой волной неприятных ощущений. Попытка пошевелить правой рукой закончилась для Ренэро неожиданно, он почувствовал, что в его руку что-то воткнуто, а при попытке потянуть рука начинала ныть, поэтому попытки шевелить конечностями он пока оставил.

Звуков окружающего мира Лоснин почти не слышал, единственное, что он смог разобрать, это тихий звук кондиционера, работающего где-то вдалеке, а также приглушённые звуки, которые едва до него доносились, и которые шли скорее всего с улицы. Значит по правую руку от него было окно. Переведя всё своё внимание на левое ухо, Ренэро сосредоточился. Вначале он ничего не слышал, словно он был в очень большой коробке, где было лишь одно окно, но после он всё же смог уловить тихие голоса, только вот разобрать о чём они говорят он не смог.

Когда голоса окончательно затерялись где-то за стеной, Лоснин наконец решил предпринять новую попытку открыть глаза, правда в этот раз он делал это немного медленнее. Вначале он открыл один глаз, свет с потолка ненадолго ослепил его, но комната осталась на месте, затем он открыл другой, стены также стояли недвижимыми. Оглядевшись по сторонам, Ренэро понял, что находится в больничной палате, на плече толстый слой бинтов, на груди чуть меньше, а в руку воткнута капельница.

— Вот же, — подумал Лоснин. — Значит тот урод меня всё-таки задел? Или это его хранители постарались? — Ренэро усмехнулся. — А мистер Байнгер был прав, когда сказал, что у убийцы их может быть два.

Когда Ренэро вновь прикрыл глаза, в надежде вспомнить все последние события, в коридоре вновь послышались голоса. Вначале они были глухими и неразборчивыми, но они неумолимо приближались и в конечном итоге начали раздаваться за дверью. Лоснин открыл глаза вместе с дверью и на лице его вылупилась лёгкая улыбка. Первым в палату зашёл седовласый мужчина, немногим за пятьдесят, одетый в белоснежный халат, а в след за ним Байнгер, лицо которого было бледным, под глазами синяки, а левая рука, от кисти до локтя, покрыта бинтами.

— Здравствуйте. — первым подал голос помощник следователя.

— О, вы пришли в себя, — с улыбкой на лице воскликнул доктор. — Это замечательно. Как ваше самочувствие?

— В целом неплохо, — пожав плечами Ренэро скривился, забинтованное плечо неприятно заныло. — Небольшая слабость, да под бинтами чешется.

— Это значит тело заживает, а слабость это от лекарств, мы всё же сшивали вам место укуса, — успокаивающе произнёс доктор. — Нус, молодой человек, разрешите вас осмотреть.

Врач подошёл к койке и придвинув табурет, что стоял за белой тумбой, уселся на него и начал колдовать, в это время следователь оставался у двери и наблюдал за процессом храня молчание. Доктор проверил пульс, замерил давление, послушал сердцебиение и дыхание, после чего задал ряд стандартных вопросов: голова не кружиться? Ничего не болит, не тошнит? Утолив своё любопытство, врач встал и добродушно посмотрел на своего пациента.

— Рука шевелиться? — кивнув в сторону забинтованного плеча спросил доктор.

— Бинты мешают, — Лоснин пошевелил рукой, насколько позволила перевязка, при этом старался не особо морщить лицо, — но в целом руку я прекрасно чувствую.

— Это замечательно, — улыбнувшись ответил доктор. — Вам очень повезло, хранитель укусил вас в кость, так что кроме кожи и мышц ничего особо не пострадало, так что всё должно зарасти за считанные недели, — после этого доктор повернулся к Байнгеру. — Ну что могу сказать, ваш напарник отделался лёгким испугом. Сегодня он пусть ещё побудет у нас, а завтра может идти домой. Всё-таки родные стены лечат. Когда приходить на перевязку я ему скажу, выпишу таблетки и мази, чтобы всё хорошо срослось и шрамы были почти незаметны.

— Спасибо, мистер Нирс, — кивнул Байнгер. — Разрешите поговорить с ним?

— О, конечно, — улыбнувшись ответил доктор, — если конечно пациент не против. Только не долго, мальчику нужно отдыхать.

После этого мистер Нирс ушёл, а Айто, нерешительно постояв у кровати, наконец занял освободившееся табурет. Лицо его было как мел, глаза красные от усталости, вид немного осунувшимся, но при всём этом он смог посмотреть на своего напарник очень уверено, можно даже сказать с уважением, и выдавить лёгкую улыбку.

— Ты герой, — заговорил Байнгер. — Мало кто решался броситься на хранителя, да к тому же столь опасного, с голыми руками.

— Оно как-то само получилось, — немного смутившись ответил Ренэро. — Стрелять в них бесполезно, а какой-то палки или железки я не нашёл, вот и решил обнять котика. Правда ему это видимо не особо понравилось.

— Если шутишь, значит действительно идёшь на поправку, — Айто глухо рассмеялся, а после непродолжительного приступа смеха, посмотрел на Ренэро как-то странно, от чего у Лоснина по спине пробежали мурашки. Байнгер взял руку своего помощника и крепко сжав сказал одними губами. — Спасибо, что спас мою дочь. И прости, что тогда на тебя накинулся.

— Насчёт вашей вспышки гнева не переживайте, — кивнул Ренэро смотря в глаза своему наставнику и удивляясь тому, куда могла пропасть то количество льда, которое обычно было в зелёных радужках. — Думаю тогда вы были правы. Будь я отцом, я бы отреагировал точно также, — когда Айто высвободил руку Лоснина, тот, почесав щеку, неуверенно произнёс. — Как Найла?

— Она дома, — ответил Байнгер. — К моей большой радости, она не пострадала физически, пара синяков да ссадин, но вот успокаивать её пришлось очень долго. Причём больше всех она переживала за тебя.

— Вот как, — Ренэро даже не видя себя в зеркала, прекрасно чувствовал, что весь покрылся краской, хотя при этом чувствовал лёгкую злобу на самого себя, из-за того, что заставил кого-то так сильно за себя переживать. — Тогда мне стоит перед ней извиниться. Ей не стоило так из-за меня беспокоиться.