— Это бизон, — сказала она. — Он упал, видишь, у него подвернулась нога. А этот стоит, а этот наверно убитый.

— А вот дикая свинья.

— Я знаю, зачем у нее столько ног, — сказал Альба. — Чтоб видно было, что идет. А эта бежит. Ух, волк какой страшный!

— А это бизон ревет. Сразу видно.

Альбе очень понравились олени.

— Прямо хочется их погладить, — сказал он. — А это кто?

— Это лань. Видишь, тут не хватило места. Сперва нарисовали бизона, а потом сверху — лань.

Что-то круглое попалось Альбе под ногу, он нагнулся и поднял палочку красной глины.

— Совсем как карандаш, сказал Альба. — И конец оточен.

Он приложил палочку к рисунку на стене. Такого же цвета. Наверно эту лань рисовали этим карандашом.

— Тридцать тысяч лет назад, — добавил Марселино де Саутуола.

Альба долго вертел в руках палочку глины.

— Можно, — спросил он, — можно, я возьму ее с собой? Я хочу показать ее ребятам… и падре.

— Можно, — сказал Марселино де Саутуола.

Большая часть этих рисунков была открыта в 1879 году дочерью испанского ученого Марселино де Саутуола в пещерах Альтамиры в Испании, в округе Сантандер. Они воспроизведены с цветных фототипий из книги Герберта Кюна «Живопись ледникового периода». Обложка К. А. Шифрика.

То, о чем рассказано в этой книжке, не сказка, а правда. Правда, конечно, не то, что было именно такое племя улов, про которое тут говорится, и не то, что среди него жили именно эти охотники с именами Нао, Гав и другие. Нет, но правда, что самые старинные люди жили именно так, как тут описано. Было это очень давно. С тех пор прошло тысяч сто лет. Потому этих людей мы и называем древнейшими. Нам трудно даже и представить себе тогдашнюю жизнь. Но о ней говорят нам разные находки, которые удалось сделать при раскопках глубоких слоев земли в пещерах и других местах. Кое-что о ней напоминают нам и обычаи у теперешних диких племен. Именно только напоминают, потому что теперь уже нет ни одного самого дикого племени, которое не умело бы добывать огонь.

Но древнейшие люди не знали и этого. Сила огня была им уже хорошо знакома: они видели ее при лесных пожарах, при вспышках от ударов молнии. Они умели ценить тепло и свет, которые приносил огонь. Они любили есть обожженные огнем тела животных, а больше всего ценили то, что огня боялись звери. А звери в лесах и на полях постоянно угрожали им. В те далекие времена водилось много таких зверей, которых теперь совсем нет; например, тогда жили огромные, покрытые густой шерстью слоны, их называют мамонтами; жили большие пещерные львы; жили огромные пещерные медведи и другие звери. Их кости в разных местах сохранились до нашего времени, и по этим костям ученые узнали, каковы были эти звери. Для борьбы же со зверями у древнего человека были только руки да камни, да дубины, срубленные и обтесанные теми же камнями. Тогдашние люди не умели добывать железа и других металлов. Камень да дерево — вот и все, что служило им оружием. Лука и стрел они тоже еще не знали. Легко понять, как важно было этим людям оберечь себя кострами от ночного нападения зверей.

Древнейшие люди и камни-то свои обрабатывали плохо: они грубо оббивали и обтесывали их. Только значительно позднее появились у них тонко выделанные острые каменные ножи и хорошо обработанные каменные молоты. На местах, где жили древнейшие люди, мы при раскопках находим только неуклюжие, грубо оббитые ручные топоры и резцы.

Ну, а собака разве не помогла древнейшему человеку оберечь себя от диких зверей? Разве не извещала она лаем о их приближении? В том-то и дело, что ни собаки, ни каких-либо других животных у тогдашних людей не было. Такие древнейшие люди скитались, кочевали небольшими ордами-племенами, ища лучшего места для охоты, для собирания разных съедобных диких плодов, орехов, кореньев. Они не имели постоянных жилищ, не знали домашней утвари.

Каково же им было при такой жизни вдруг лишиться лучшего защитника от зверей и врагов, готовых подкрасться в ночной тьме, лишиться тепла и света, одним словом — огня. Добывать его древнейшие люди не умели: они получали огонь случайно и после того свято берегли. Следы этого оберегания остались еще кое-где и теперь у диких племен. У некоторых из них огонь день и ночь поддерживают на очаге в доме начальника племени, и все другие могут зажигать свой огонь только от этого. Так велит обычай. А обычай этот произошел еще от той поры, когда огонь берегли как зеницу ока. В некоторых местах Белоруссии в самое недавнее время постоянно поддерживали огонь в избе, а когда семья переходила в новое жилище, то впереди несли огонь из домашнего очага. В некоторых местах нашего Союза до сих пор еще старики требуют к огню почтительного отношения, как к чему-то священному: в огонь нельзя плевать, разводить его надо умеючи, по старинному обычаю, и так далее.

Об этой седой старине рассказывает наша книжка. Кто захочет узнать подробнее и поточнее о жизни древнейшего человека, пусть прочтет книжки о первых людях на земле, о великом ледниковом времени и о том, как научился человек побеждать природу.

Улы готовились к бою. Еще утром разведчики известили о приближении врага — чужое незнакомое племя бродило в окрестностях и, как видно, готовилось напасть на орду (племя). Мужчины спешно вооружались: кто готовил новый каменный топор или нож, кто выламывал и обтачивал крепкую дубовую палицу. Ударяя камнем по камню, они обтесывали его со всех сторон вроде того, как обтесывают кол, — на одном конце заостряли, а другой делали немного круглым, чтоб удобнее было держать в руке. Ножи делались тоньше и острее топоров; некоторые были так остры, что, брошенные ловкой и сильной рукой, с разлету глубоко втыкались в грудь врага. Ни один охотник-ул не выходил за добычей без палицы и каменного оружия.

Солнце садилось; понемногу наступали сумерки. Лес зашевелился: это звери выходили на ночную охоту. Улы расположились на лесной лужайке посреди огромных ясеней, дубов и тополей. Горящий костер отгонял диких зверей: хищники боялись огня и не смели близко подходить к людям. Они слишком хорошо знали, как огонь больно кусается, — лесные пожары научили их этому.

Орда давно бродила по этому лесу, переходя с места на место, — уж очень хороша была здесь охота. Немало водилось здесь сохатых — лосей, кабанов, ланей и другой живности. Вся жизнь улов проходила в охоте. Мясом животных они питались, а шкурами прикрывали тело в холодную осеннюю пору. Без охоты они бы пропали. Их тяжелые деревянные палицы и острые рогатины, их каменные топоры и ножи мало годились для чего другого. Как же тут было не дорожить богатыми дичью местами.