Лена повторила жест алхимика, натягивая плотнее шляпу, подумала, не расстегнуть ли стянутые поверх тульи поля, опустив их как науши, для защиты от холодного ветерка. Хотелось подпрыгнуть, бежать, может даже взлететь. Ощущение необыкновенной легкости и прыгучести овладело лекаршей. Это сказывались штаны и ботинки, в них Лена чувствовала себя атлетом, который долгое время тренировался с отягощениями, и теперь, наконец, избавился от них. Подумалось, что ради этой легкости определенно стоило согласиться на риск. И будь, что будет.

Караван уходил от Врат на северо-запад, по широкой дуге, огибая одно из небольших озер, тянувшихся цепью почти до самого океана.

Было очень тихо. Прямо-таки до невероятия тихо, как будто придорожная трава ловила в свои сети и глушила все сторонние звуки. Дорога довольно быстро закончилась, и лошадка бодро зачапала по степи тщательно проверенными накануне подковами. Колеса чуть поскрипывали, время от времени с хрустом ломая подсохший за зиму ковыль. Бизо с магическим фонариком сидел на облучке, пользуясь своим правом проезда - ехать в телеге мог лишь он, да еще тяжело раненые (если таковые случатся). Все остальные шли своим ходом, оберегая лошадь от лишней нагрузки. Сантели выдвинулся вперед, Кай замыкал шествие со своим неизменным клинком на плече, все остальные рассредоточились по бокам телеги неровным редким эллипсом.

Ветер усиливался. По внутреннему ощущению Лены уже наступила «последняя четверть луны», то есть предрассветный час, однако тьма не торопилась уступать в правах. Все еще хотелось бежать и прыгать, однако девушка старательно подлаживалась под ритм спутников, которые шагали с кажущейся неторопливостью, но без остановок и задержек.

На несколько минут ветер превратился в легкий ураган, от которого в лицо полетел всяческий мусор, так что пришлось закрываться высоким воротником и рукавами. Даже лошадь забеспокоилась, и алхимик накрыл ей морду специальной маской. Сантели коротко и зло выругался, подумав. что вот оно, фатальное невезение, похоже бригада попала в неожиданный и несезонный дождь. А значит скорость передвижения упадет наполовину, может и больше.

Но тут ветер стих, так же резко, как поднялся. Луна таки выглянула из-за разбегающихся туч. Бизо погасил фонарик, чтобы сберечь заряд. Елена открыла рот и забыла закрыть его, пораженная открывшимся видом.

Это было красиво. Хотя нет... «красиво» - неудачное слово. Правильнее наверное было бы сказать «необычно». Или даже «волшебно». Потому что на Земле увидеть такой пейзаж нельзя физически.

Пустошь оставалась пустошью, то есть унылой степью, которая тянулась покуда взгляд достает и еще дальше. Врата оставались за спиной бригады, по правую руку раскинулось озерцо, слева поднимались далекие горы, окаймлявшие равнину. Все обычно. Но, как говаривал отец, фотограф-любитель с большим стажем, «главное - это свет!». Огромная луна, зависшая над линией горизонта, строго на высоте собственного диаметра, заливала равнину холодным синим светом, похожим на отблеск магического кристалла, однако сильнее в миллионы раз. Лунный свет казался полной, абсолютной антитезой солнечному, как будто холод обрел собственный образ. Словно воздух обратился чистейшим льдом, подсвечивающим самое себя. Во всей окружающей вселенной не осталось никаких иных цветов, кроме синего, разложенного на бесчисленные оттенки, от почти белого до непроглядно темного.

В безветрии озеро успокоилось, легло зеркальной гладью, отражая лунного двойника с идеальной точностью, но чуть-чуть сглаживая оттенки, так, что поневоле хотелось подойти к воде и зачерпнуть себе кусочек этой волшебной луны.

Это было ... величественно.

Да, вот самое правильное определение, подумала девушка. Величественная картина чуждого мира, которую нельзя нарисовать, нельзя сфотографировать. Можно лишь увидеть на считанные минуты, пока наступающий рассвет не добавил в цветовую палитру крошечную долю бледно-розового, размывая холодное совершенство теплой ноткой.

Лена вздохнула, подавленная нечеловеческой красотой увиденного. И вновь нахлынувшим осознанием того, что она так далеко от дома...

И они пошли дальше.

В дороге не происходило ровным счетом ничего, о чем стоило бы упоминать отдельно. Удачный поход хорошей бригады, которая тщательно собралась в путь. Бизо путешествовал в телеге, плетя между делом веревку из травяных волокон, грубую, но прочную. Потому что веревок много не бывает, а сэкономленный грош, это считай заработанный грош.

Ночевка прошла без эксцессов, но к следующему утру Айнара прошибла мощная диарея, да так и не отпускала весь день, накатывая приступами. Елена боялась, что дезертир отравился, но иных симптомов не обнаружилось. Лекарша быстро развела горячей водой нужную микстуру и в дополнение выдала пациенту жевательный корешок, обладающий сильным закрепляющим свойством. Ну и посоветовала больше пить, восполняя потерю жидкости.

Сантели набычился и порекомендовал бойцу идти дальше без штанов, не тратя время на их снятие и надевание обратно, каковая процедура следовала с удручающей регулярностью. Лена вспомнила, что вроде бы первые конкистадоры в Южной Америке поступали так же. Они, страдая животами от непривычной диеты, ходили в бой в одних лишь доспехах поверх нижней рубахи. И поддержала бригадира. Айнар, кажется, обиделся не на шутку, однако двойной рекомендации внял, избавив бригаду от выбора - раз за разом останавливать лошадь или позволять спутнику опасно отстать.

Дважды ватагу пытались скрадывать тагуары, надеясь, что удастся отловить неосторожного. Первый хищник сам отстал, растворившись в траве. Второго пугнул стрелой Зильбер.

Ночевали, как и прежде, без происшествий. Луна выдалась особо светлой, так что алхимик до утра выложил под ее свет магический кристалл, напитывая волшебный хрусталь энергией «солнца мертвых». Сантели, нервный и злой, малость успокоился, но лишь самую малость. Он все время ожидал какой-нибудь неприятности, яростно грыз бороду, не снимал руку с топора. И даже спал в кожаном доспехе.

Ближе к середине второго дня бригада счастливо избежала очень больших неприятностей. Впереди идущие вовремя заметили маленькие черные точки, что кружили над травой, словно черные осы. Кай своим острым зрением издалека опознал равнинных шершней, и бригада сразу двинулась в обход солидным крюком. Говорили шепотом, идти старались плавно, без резких движений. Крюк стоил компании нескольких часов потерянного времени, однако никто не сказал бы, что потеря напрасна.

После того как бригада вернулась на прежний маршрут, Шарлей негромко спросил у Лены, что все это значило, девушка так же негромко объяснила.

Равнинные шершни, они же «осы пустошей» были одним из самых кошмарных порождений магической трансмутации животного мира. Подобная тварь достигала в длину размеров указательного пальца и более. В отличие от, например, Серых Теней шершни были, в общем, не агрессивны и даже не являлись хищниками (впрочем, охотно объедали падаль). Проблема заключалась в том, что жили они колониями в подземных гнездах, которые внешне были почти незаметны. А того, кто по неосторожности и невнимательности подходил слишком близко к убежищу, осы-переростки атаковали без предупреждения, всем семейством. Лошадь погибала от десятка укусов, человеку хватало пяти или даже меньше.

Также неудачной идеей было убийство одинокого шершня, пусть даже случайное. В этом случае все осиные колонии, зачастую на расстоянии десятка переходов, начинали атаковать без разбора все, что двигалось по степи. Местные считали это колдовским зовом, Лена полагала, что все дело в феромонах. Так или иначе, единственным спасением было успеть раскидать вокруг сушеный борщевик и замереть в неподвижности до заката, молясь Пантократору, пока шершни не вернутся в колонию ночевать.

Некоторые «смоляные» при помощи разных магических ухищрений добывали крылатую гадость, и этот товар был крайне ценным. Яд черных ос долго хранился, и ювелиры с готовностью покупали его для гравировки по металлу. Однако, несмотря на все ухищрения, промысел был настолько опасным, что занималась им от силы человек двадцать на всех Пустошах.