– Он что, мертв?!

Девушка рассмеялась.

– Нет. Этот придурок всего лишь испытал на своей шкуре, что такое электрошокер. Он скоро очнется.

Она показала художнику черный пластиковый цилиндр длиною примерно двадцать и диаметром около трех сантиметров с двумя электродами на конце.

– Понятно… – Олег облегченно вздохнул.

Художник уже увидел, что и его противник пытается сесть.

– Уходим. Вы со мной? – спросила она. – У меня машина.

– С вами, – не колеблясь ни секунды, ответил Олег.

– Тогда поехали.

– Поехали… – как эхо повторил художник, не веря своей удаче.

Это же надо – все вышло так просто и естественно. (Если, конечно, не считать драки). Он почти познакомился с этой невероятной девушкой; оставалось лишь представиться. Удача снова была на его стороне…

Они ехали недолго. У девушки была симпатичная новенькая «мазда» сиреневого цвета. Олег боялся, что испачкает кровью кожаные сиденья, поэтому держался скованно.

А еще он думал, что поступил правильно, оплатив заказ в баре заранее. Олегу хорошо были известны трюки официантов «Олимпа».

Дождавшись, пока пьяный клиент перестанет что-либо соображать, они дописывали в его счет такие баснословные суммы, словно в меню значилась не свиная отбивная, а горб американского бизона, даже в Штатах считающийся редким и очень дорогим деликатесом.

Теперь ему не будет неловко перед компанией, потому что в противном случае у них могли быть затруднения и даже неприятности.

– Мне бы… – Он назвал адрес своей квартиры. – Если это вас не затруднит…

– Я не оставлю вас одного, – сказала девушка. – Вам нужна медицинская помощь. Вы посмотрите на себя в зеркало… ужас! А я как-никак в свое время оканчивала курсы медицинских сестер. Едем ко мне. У меня есть все необходимое. Вы не против?

– Что вы! – невольно вырвалось у Олега.

Девушка затаенно улыбнулась; наверное, своим мыслям…

Жила она в центре, в престижном районе. Квартира у нее была небольшая, всего две комнаты (правда, просторные, с высокими потолками), но со вкусом обставленная. Имелась в квартире и просторная кладовка, которую переделали под платьевой шкаф.

– Ну и вид у вас… – сказала девушка с сочувствием. – Вы как будто выскочили из какого-то американского боевика. Глядите…

Она подвела Олега к большому зеркалу в прихожей, и он невольно отшатнулся, увидев в нем не себя, а какого-то грязного, вывалянного в пыли бомжа. Он был весь в крови, лицо в синяках, которые продолжали проявляться, а одежду словно порвали взбесившиеся псы.

«Здоровый, гад! – с внезапно нахлынувшей злостью подумал о своем противнике Олег. – Такое впечатление, что по мне танк прокатился…»

И тут же он сильно пожалел, что согласился заехать к девушке домой. Что она может подумать, глядя на оборванное, грязное чучело?

– Мне бы для начала обмыться, – сказал он хмуро, не глядя на девушку.

– Обязательно. Вот свежее полотенце, а вон дверь в ванную.

Олег не только принял душ, но также постирал рубашку и, как смог, почистил брюки. Когда он разделся, то увидел, что синяки проступили не только на лице, но и на всем теле. А еще он свез левую руку, когда упал на шершавый асфальт, и царапины продолжали понемногу кровоточить.

– Вот теперь совсем другое дело, – с удовлетворением сказала девушка, когда он наконец вышел из ванной.

– Да уж… – смущенно буркнул Олег, не зная, как дальше себя вести.

Его тянуло к этой девушке со страшной силой, и одновременно ему хотелось немедля ни минуты выскочить за дверь и уехать отсюда, чтобы никогда не возвращаться. Эта непонятная двойственность желаний сковывала художника и в словах, и в поступках.

– А вот рубаху вам придется снять, – молвила девушка. – Она вся изорванная. Я попытаюсь ее подремонтировать.

– Что вы, не стоит…

– Но вы же не наденете мою кофточку? – Она рассмеялась. – И потом, я вижу на вашем теле царапины. Их обязательно нужно смазать йодом. Ребра целы?

– Как будто…

– Это хорошо. А синяки до свадьбы заживут. Или вы уже женаты?

– Да как-то не способился…

Олегу показалось, что девушка посветлела лицом.

– Тогда тем более я должна привести вашу одежду в надлежащий вид, – сказала она решительно. – Ведь это вы из-за меня пострадали. И вообще – я неблагодарная свинушка. Я даже не высказала вам свое большое горячее спасибо. Вы спасли меня.

– У меня есть такое подозрение, что вы и сами с ними справились бы.

– Вряд ли. Я не успела достать шокер из сумочки. Немного зазевалась. А они напали внезапно. Негодяи…

Олег снял рубаху и девушка начал обрабатывать ушибы и царапины перекисью водорода и йодом. Когда ее руки прикасались к его телу, у художника захватывало дух. Прикосновения девушки действовали на Олега как легкий удар током.

Когда медицинские процедуры были закончены, девушка вдруг спохватилась:

– Мадонна! Что это со мной сегодня?!

– Вы о чем?

– А вы не догадываетесь?

– Нет.

– О, времена, о, нравы… Мы ведь так до сих пор и не представились друг другу. Это форменное безобразие.

– Да… вы правы. Меня зовут Олег.

Девушка церемонно подала ему свою узкую, но крепкую ладошку и ответила:

– Маргарита…

Появился иностранец. Он свалился, как снег на голову. Олег как раз заканчивал натюрморт, который заказал ему московский банкир. В последнее время у него вдруг проснулось неистовое желание творить, и художник днями не отходил от мольберта.

Впрочем, разгадка его энтузиазма лежала на поверхности. Работая над живописными полотнами, Олег таким образом убивал время. Дело в том, что Маргарита днем была на службе (она работала в какой-то мутной конторе типа «купи-продай»), и они могли встречаться только по вечерам.

Первое время он места себе не находил, наблюдая за большим циферблатом старинных напольных часов. Он словно издевался над ним. Иногда ему казалось, что движется только минутная стрелка, а часовую заклинило на одном месте.

Тогда Олег и нашел отдушину в виде работы над картинами. А когда он сидел за мольбертом, время даже не бежало, а летело. Это вполне устраивало художника, и он за месяц сделал больше, чем за год.

Он сблизился с Маргаритой в первый же вечер. Она не отпустила его домой, а когда наступило время отойти ко сну, Маргарита, не говоря ни слова, завела его в свою спальню, разделась, и они окунулись в удивительно прохладный и ласкающий китайский шелк простыней.

После, когда они отдыхала, Маргарита сказала:

– Я была замужем…

– Это недостаток?

– Думаю, что нет. Просто констатация факта.

– Почему ты ушла от него?

– Ушла не я, а он.

– Не может быть?!

– Еще как может.

– Ничего не понимаю… Тебя нельзя не любить.

– А он любил. И сейчас любит.

– И тем не менее, ушел. Не понимаю…

– Я не любила его. Этого оказалось вполне достаточно.

– Он оказался чересчур гордым…

– Скорее, страдающим нарциссизмом. До него никак не могло дойти, почему другие женщины от него без ума, а я к нему холодна.

– Тогда зачем ты выходила за него замуж?

– Потому что дура.

– Это не ответ. И на дуру ты никак не похожа.

– Спасибо за комплимент. Между прочим, умные женщины ночами по злачным местам не шастают без кавалеров. В отличие от меня.

– Просто ты устала от одиночества, и тебе нужно было развеяться. Но так, чтобы потом о тебе лишний раз не судачили. Мне это знакомо. А поскольку в других, более престижных, заведениях подобного типа тебя, скорее всего, хорошо знают, ты выбрала бар, который не посещают твои знакомые и друзья. Я прав?

– Да… почти. А вышла я замуж потому, что так захотелось моим родителям.

– Это какой-то нонсенс. В наше время – и патриархальный обычай, давно канувший в небытие. Ну разве что на Кавказе или в Средней Азии… Но ты ведь славянских кровей.

Маргарита рассмеялась грудным смехом.

– Сложный вопрос… – ответила она. – В моем роду были и поляки, и немцы, и даже, как намекала бабушка, французы. Но по паспорту я русская, так как мой отец – сибиряк. А мама – украинка. По крайней мере, она родилась во Львове.