Я ничего не ответила. Лишь крепче прижалась к Мурату и шепнула на ухо, что всё-таки возьму на работе выходной. Шахин только успел сделать крутой разворот и устроиться сверху меня, как послышался топот детских ножек.

— Па-па! — воскликнул Никитка и с разбегу запрыгнул на спину Мурата.

— Доброе утро, папа, — хихикнула я, наслаждаясь смятением, застывшем на лице Шахина.

— Он так всегда делает?

— Не знаю. Раньше у сына не было конкурентов. Мама принадлежала только ему и только он имел право спать с ней.

Подмигнув, выползла из-под Шахина и, подняв с пола халат, стала одеваться.

— Иди сюда, разбойник, — сказал Мурат и Никита стал громко хохотать от щекотки.

Обернулась посмотреть на эту картину и на мгновение перестала дышать, ощущая, как сердце наполняется радостью и теплом.

— Кать, — позвал Шахин, — иди к нам.

Смахнула со щеки одинокую слезинку. Улыбнулась.

— Люблю, — прошептала.

— Я тоже вас люблю. Тебя. Сына. Больше всего на свете люблю, — ответил Мурат.

— Красивое колечко, а что здесь написано?

— Нарисовано, мам.

— Да я же ничего не вижу без очков, Кать.

Я улыбнулась и вышла из кухни, чтобы принести маме «глаза», как она привыкла называть очки.

— Восьмерка, хм… — призадумалась мама, рассматривая моё обручальное кольцо. — А что это значит, Кать? День, когда вы с Муратом познакомились?

— Нет. Это не восьмёрка, мам, а бесконечность. Бесконечная любовь в нашем случае.

— Я рада за вас, дочка, — обняв за плечи, мама поцеловала в щеку. — Как хорошо, что ты дала ему второй шанс. Он прекрасный муж, отец и тебя с Никитой очень сильно любит.

— Я тоже его люблю. Просто мне нужно было время, чтобы отпустить обиды. Ладно, давай чай готовить, а то нас сейчас в розыск объявят.

Разошлись по разным сторонам. Мама пошла разливать по кружкам горячий чай, а я резать большой торт, заказанный по особому случаю. Поставив на поднос посуду, мама вышла из кухни, оставляя меня в одиночестве, но ненадолго — уже через минуту за спиной послышались шаги, а в нос ударил запах мужского одеколона.

— Соскучился, — сильные руки оплели талию, нырнули под одежду и стали гладить живот. — А когда малыш начнёт шевелиться? — спросил Мурат, вызывая улыбку на моём лице.

— Он уже шевелится, но мы пока это не чувствуем. Только двенадцать недель, папочка, нужно еще немного подрасти.

— Поскорей бы, — чмокнул в щеку. — Я теперь ничего не пропущу.

— Да?

— Даже на роды с тобой пойду.

— Вот ещё, — возмущенно буркнула, — нужен ты мне там.

— А что такого, Кать? Я уже всё узнал о партнёрских родах. Во время схваток я массаж тебе буду делать, а ты можешь крепко держать меня за руку и ругаться матом…

— Думаешь, так легко? Да ты в обморок шлёпнешься, когда всё увидишь. Нет. Нечего тебе там делать.

Резко развернулась лицом к Мурату, а он взял меня за руки и поднёс к губам, чтобы поцеловать. Мгновение застыло. Смотрели друг другу в глаза, долго и пронзительно. Он улыбался, я — тоже. Сердце переполнялось радостью и теплом.

— Сейчас я тебе уступаю.

— В смысле «Сейчас уступаю»?

— Потом поговорим на эту тему.

Ухмыльнувшись, Мурат отвёл в сторону взгляд, а мне так и захотелось толкнуть его в плечо, сказав, что знаю эти его «потом». Он уже всё решил, а меня лишь перед фактом поставит, впрочем, как и всегда.

— Давай помогу отнести торт, — сказал Мурат и я отступила назад.

Поспешила в коридор, чтобы открыть перед Шахиным входную дверь. Оказавшись на улице, мы взяли курс к беседке. На календаре середина октября, но погода стоит замечательная, а потому мы собрались большой семьёй во дворе дома моих родителей.

— Ну что, за молодожёнов? — папа поднялся из-за стола и стал наполнять опустевшие бокалы.

— Сания, идите к нам, — Мурат махнул рукой сестре, которая в этот момент учила племянника кататься на велосипеде.

— За здоровье Шахиных, — сказал папа и заговорщицки подмигнул: — чтобы через год мы все собрались по поводу дня рождения внучки.

— Весной соберёмся, — ответила я и отрицательно кивнула головой, накрывая стакан ладонью. — Мне только сок можно, пап.

За столом повисла недолгая пауза, но вскоре все заулыбались.

— Боже, какая отличная новость, — произнесла мама.

— Поздравляю вас, дети, — добавила мама Мурата.

— Папа, я торт хочу, — потребовал сын, карабкаясь на колени отца.

— Какой кусок тебе дать? С розочкой? Этот?

— Да. да! — закивал сынишка.

— Кать, а кто у вас будет, уже знаете? — поинтересовалась мама.

— Дочка с такими же красивыми глазами, как у Кати, — уверенно ответил Мурат, продолжая кормить из ложечки нашего сына.

— Откуда ты знаешь? УЗИ еще не было, — возразила я.

— Чувствую, — улыбнулся Мурат.

— А если это сын? То, что?

— Отлично. Значит, в третий раз точно будет дочка.

— Господи, дай мне сил, — взмолилась я.

— Да всё хорошо будет, доченька, — сказала тетё Фая. — Я Санию в сорок два родила, так что вы с Муратом к этому времени и четвёртого успеете.

— Это точно нет, — хохотнула я. — Остановимся на двух детях.

Закончив есть, Никита сбежал из-за стола, а я тоже решила прогуляться. Вышла за двор, но вскоре услышала чужие шаги и обернулась. Широкая улыбка расползлась на моих губах, когда в поле зрения появился Мурат. Подойдя ближе, он заботливо укутал мои плечи тёплым пледом.

— Кать, сегодня еще переночуем, а завтра утром домой поедем.

— Дела?

— Да, — виновато пожал плечами, — извини, что так мало времени ты провела с родителями.

— Да всё нормально. Я даже успела соскучиться по нашему дому в столице.

Взявшись за руки, мы с Муратом побрели по улице. Сердце как сумасшедшее стучало в груди, а в голове постоянно всплывали картинки из прошлого.

Дежавю.

Тридцать лет назад Мурат провожал меня после школы домой. Он нёс мой портфель и иногда дёргал за косичку. Тогда мне хотелось его прибить, если честно. А в девятом классе мы начали встречаться, шокировав всю школу.

— О чём задумалась, котёнок?

— Прошлое вспоминаю.

— И? Что-то хорошее?

— Да. Наш первый класс. Ты помнишь? Ты мне тогда юбку облил чаем в столовой.

— Конечно, Кать, — сильнее сжал мои пальцы. — Я помню абсолютно всё.

Вернулись после прогулки. Уже вечерело, и гости засобирались домой. Мурат вызвался проводить маму и сестру, а мы с моей мамой решили убрать стол.

Я мыла в раковине грязную посуду, когда мама подошла со спины и легонько коснулась рукой плеча.

— Кать, смотри, что сегодня папа нашёл на чердаке.

Вытерла мокрые руки о сухое полотенце. Обернулась и удивленно повела бровью, замечая в руках мамы небольшую коробку, обернутую текстурированной бумагой.

— Это моё? — спросила я.

— Не знаю, — пожала плечами мама. — Кажется, это подарок Руслана, который он тебе прислал после того, как ты сбежала. Хочешь, я выкину?

— Нет, — качнула головой. — Это подарок Мурата.

Мама передала мне коробку и тихонько вышла из кухни. Я села на стул. Сдула с коробки пыль и медленно провела пальцами по текстурированной бумаге. Не спеша надорвала уголок, развернула бумагу и открыла коробку, а там кожаный дневник с пожелтевшими от старости страницами.Открыла его и точно перестала дышать.

К горлу подкатил ком, когда глаза наткнулись на фотоснимок с подписью «Катя, второй класс». Перевернула еще одну страницу, а там опять я. Везде я. И стихи обо мне. И обрывки воспоминаний тоже.

Горячие слёзы скатились по моим щекам. Прижала дневник к груди, глаза закрыла.

— Кать, ты плачешь? — его голос вырвал из калейдоскопа воспоминаний и возвратил обратно, в реальность.

Открыла глаза.

— Что случилось, котёнок? Тебя кто-то обидел? — встревоженно спросил он.

— Вот, — показала дневник, и Мурат искренне удивился.