Александра сделала вид, что не поняла намёка, и поджала губы.

— Разумеется. Спасибо за совет. Передам твои слова обоим Вознесенским. — Звягинцева упрямо сжимала челюстью, чувствуя, как по ней идёт мелкая предательская дрожь. — Они сами решат, что с ними делать.

Ростислав ничего не ответил: молча вернулся к столу и рухнул на стул тяжёлым мешком с картошкой. Незнакомый Александре мужчина, чьё имя она так и не спросила у Дементьева, однако попрощался с ней взглядом и понимающе улыбнулся, словно ему тоже приходилось иметь дело с напыщенными идиотами. Хотя, если он действительно работал в «Лихоборах», то это была его рутина.

Дверь хрустнула за спинами Александры и Андрея, и Звягинцева тут же опустилась на стоящий рядом стул без сил. Морозов обеспокоенно переминался подле неё, на что Александра рассеянно рявкнула и кивнула на стул напротив. Они сидели молча, вслушивались в тихие щелчки клавиатуры и тиканье часов. Александра даже не могла сказать, почему она сейчас без сил: глаза засаднило, во рту пересохло, а руки тряслись. И как бы Александра не сжимала по очереди кисти — дрожь продолжала пробивать ее тело. Даже ноги вибрировали. Александра не спала еще ни часа и почувствовала это только сейчас.

— А тебя не смутило то, что он проверял документы на русском?

Резонный вопрос Андрея расшевелил маленького червячка внутри Александры, но Звягинцева только медленно и глубоко вздохнула, успокаивая бешено колотящееся в груди сердце. Ей только сейчас не хватало заниматься таинственными иностранцами в управлении «Лихобор», пока дома без сил лежит Стас.

Которому помощь была нужна больше, чем Ростиславу.

— Это точно нужное нам место?

— Абсолютно. Асмодей именно его написал.

Улыбающийся седовласый мужчина, похожий на товарища Троцкого, игриво взирал на Александру и Андрея со своего плаката, приглашая в мир чревоугодия и грехопадения. И аромат жареной курицы, доносящийся через приоткрытое от летней жары окно, не помогал бороться с возникающими соблазнами. Вечер уже опустился на город сумерками, и неоновая вывеска разрывала собой устанавливающуюся тишину вместе с гулкими хлопками отбывающих на север электричек.

Кафе оказалось пустым и грустно перемигивалось лампочками и экранами автоматов для заказа еды. Кондиционер гулко жужжал, а несколько посетителей расселились по его пространству, как жители России: редко, но метко, — заняв все лучшие места у окна и за столиками с мягкими диванчиками.

— И как мы поймём, кто именно нам нужен? — остановившись посреди небольшого зала и быстро осмотрев помещение, понизил голос Андрей. — Твой этот Асмодей мог бы и оставить более чёткие инструкции. Дамблдор блин. Пойди туда, не знаю куда, Гарри. Найди то, не знаю что, Гарри. Убей древнее чудище, Гарри. Заплати за коммуналку, Гарри. Сдай вышмат на пять, Гарри. Что значит «я гуманитарий»? От этого зависит судьба мира!

— Тихо.

Александра шикнула на Морозова не слишком громко, чтобы об этом узнали сотрудники, работающие на кухне под шум кипящего масла, но достаточно для настороженных взглядом кассиров на выдаче заказов.

Мило, насколько смогла, Александра улыбнулась парню за кассовым аппаратом, жестом показав, что они с Андреем пока думают над заказом, и повернулась к Андрею, поправив воротник куртки. Пальцы с силой вцепились в мягкую ткань, и Звягинцева слегка притянула Морозова к себе.

— Во-первых, я уже говорила тебе не называть имён. Это… — Александра устало вздохнула, — может быть опасно. Во-вторых, ты нам так все…

— Не волнуйся, он ничего не испортит.

Насмешливо-издевательский тон за спиной, так нагло прервавший приготовившуюся к воспитательной тираде Александру, заставил обернуться к себе. Карамельно-каштановые волосы, трёхдневная щетина и журнал по вязанию крючком — развалившийся на красном диванчике человек определенно умел привлечь к себе внимание. Кожаная куртка и три ведра куриных крыльев на столике дополняли образ. Как и ехидная ухмылка, когда мужчина заметил, что Александра смотрит на него.

Пальцы Звягинцевой только сильнее сжали воротник куртки Морозова, и Андрей попытался слабо запротестовать, но Александра шикнула на него снова, не сводя взгляда с ухмыляющегося мужчины за столиком.

— Простите, но некультурно врываться в чужой разговор.

— Некультурно ноги на стол складывать. Как видите — я этого не сделал.

Незнакомец развёл руками, указывая на свои ноги, и хлестнул по воздуху журналом.

— К тому же, это вы ворвались в чужой разговор. А не я.

— Вы ни с кем не говорили, — с нарастающим раздражением процедила Александра.

— Вы не можете этого утверждать.

Пальцы Александры разжались, и Андрей, кажется, затаивший дыхание, наконец грузно выдохнул и оттянул ворот футболки. Скинув рюкзак на пол, Александра громко отодвинула стул, проскрипев ножками по полу, и затем то же самое сделал и Андрей, как рыба открывая и закрывая рот в попытках хоть как-нибудь вклиниться в разговор.

Незнакомец приторно улыбался, но в его улыбке не было ничего приветливого. Наоборот, она напоминала оскал хищника, заметившего свою добычу. И от Александры не ускользнули вспыхнувшие во взгляде огоньки торжествующего безумия, когда мужчина, переложив ногу на ногу, неожиданно хлопнул себя по лбу и охнул.

— Ах да, я же не представился. Как невежливо с моей стороны, — наигранно сокрушился он. — Яков Александрович. И можно на «ты». Так я чувствую себя моложе.

Куда он хотел выглядеть еще моложе Александра не представляла: Яков Александрович — у его родителей определенно было плохое чувство юмора — выглядел ровесником Димы, лет на двадцать пять, но щетина и помятый вид накидывали на него не то чтобы лишние годы, но ощущение бесконечной усталости. Он выглядел помятым, как будто не спал несколько суток, но от этого не менее обаятельным. Александра тут же замотала головой, сбрасывая с кожи липкое чувство внушения, и улыбка на лице Якова тут же сменилась раздражённо поджатыми губами.

Мороз неловко хихикнул.

— Андрей, что-то смешное услышал? — Яков перевёл потемневший взгляд на Морозова, и края журнала хрустнули под хваткой его пальцев.

— Да не. У меня просто в садике был товарищ. — Андрей подавился воздухом от смеха, но звук этот был больше похож на хрюканье. — Так мы его все звали Яша Степаша. Как зайца из «Спокойной ночи».

Александра Звягинцева впервые увидела человека, чьё лицо при всей общей спокойности, каждой своей морщинкой показывало внутреннее раздражение. Тёмная бровь остро изломилась, взгляд карих глаз потемнел еще больше, а под кожей заложили желваки, когда Яков сжал челюсть. Кажется, Александра даже услышала, как заскрипели приправы от крылышек между зубов.

— Андрей, да?

— Ага, — быстро кивнул Морозов.

— Андрей, — Яков опустил ноги на пол, отложил в сторону журнал и, облокотившись о край стола, подался корпусов в сторону стажёра, — а хочешь я покажу тебе фокус из «Гарри Поттера»?

— О-о-о! — Андрей заёрзал на стуле. — Превратите стакан в крысу?

— Нет. Добавлю к твоему образу свиной хвост.

Если бы Яков Александрович мог, он бы отвесил Морозову подзатыльник тем самым журналом про вязание, который уже через мгновение снова оказался у него в руках. Мужчина посмотрел на Александру и уже мягче улыбнулся, не глядя перелистнув несколько страниц.

— Если вдруг кого-то не устаивает «Яков», можете звать меня Жаком. Но не думаю, что это поможет… — его взгляд метнулся на Андрея, — некоторым, находящимся здесь. В крайнем случае — Джеймс. Или Джейми. Если, конечно, у вас нет национальных предрассудков.

— Привет, Джейми. Где твоя Клэр? — снова хрюкнул от смеха Морозов.

— Он у тебя головой слишком часто ударялся? Или его каждый день роняли на кафельный пол по несколько раз?

— Без понятия, — пожала плечами Александра. — Надо у его родителей узнать.

— А тебе… — осторожно поинтересовался Андрей, понизив голос до доверчиво-заговорщицкого тона, — то есть вам плохо не будет?