Кэш оглянулся и поймал взгляд Энн. Увидев выражение его глаз, она вздрогнула. Потом он неожиданно улыбнулся. Это была странная улыбка.

С трудом переведя дух, Энн взглянула на мужа, но тот разговаривал с Ангусом и ничего не заметил.

«Это нервы», – подумала она. Да и что ей за дело до того, как Уэзерли посмотрел на нее?

Она подошла к Коко, чтобы вести ее к алтарю, и прошептала:

– Извини, Коко.

– За что?

– За то, что некоторые горожане были так жестоки.

– Наплевать. Милая, ты забыла, что я родилась рабыней. Некоторые белые не могут себе представить, что негры имеют право находиться в одном с ними помещении. Но ведь есть и такие белые, как ты. Энни, все случилось очень быстро, и я бросаю тебя на произвол судьбы. – Коко понизила голос. – Далси проводит время с Джои, но, похоже, на ранчо Уэзерли все изменилось, и Джои теперь не знает о планах отца. Я тоже не могу тебе помочь.

– Коко, ты любишь его?

– О да! – Ее черные глаза заблестели.

Она всегда была красавицей, а сегодня выглядела просто неотразимо и светилась от счастья, как и положено невесте.

.– Он такой сильный, уверенный в себе. Ты знаешь, у меня было много мужчин, и ни один из них не затронул мою душу. Это сделал Ангус. Он любит меня, знает, кто я такая, и никогда не попрекнет меня прошлым. О, Господи, я люблю его всем сердцем, Энни.

– Коко, я очень за тебя рада, ведь многим так и не удается найти свое счастье.

– А что теперь будешь делать ты?

– Не волнуйся, я справлюсь.

– Энн, ты не собираешься прекратить свою вендетту и жить нормально? Ведь с тех пор, как приехал Иен, многое изменилось, и ты играешь с огнем. Если он узнает…

– Коко, пожалуйста! Думай лучше о свадьбе, тем более, что нас давно ждут у алтаря.

Коко сжала ее руку.

– Я останусь с тобой. Буду здесь, пока…

– Пока?

– Не знаю. Мы все чего-то ждем. И я буду здесь… пока… пока ты не разделаешься с Кэшем Уэзерли.

Глядя на стоящих перед священником Коко и Ангуса, Энн улыбнулась. Как она не заметила того, что происходило у нее под носом? Ведь у них все на лице написано.

Во время церемонии Энн несколько раз ловила на себе взгляд мужа, и ей казалось, что они думают об одном и том же. Только у них с Йеном было по-другому. Теперь все изменилось, но это лишь усложнило ее жизнь и еще больше терзает ей душу. Коко – стойкая, отважная, но Коко влюблена. И ради своего мщения Энн никогда не причинит ей боль. С сегодняшнего дня Коко будет вести непорочную жизнь, осуществит свою мечту. В качестве жены Ангуса ей предстоит совсем иная роль, даже если она и останется здесь.

Далси тоже очень изменилась. Как бы Энн хотела увидеть свою подругу замужем, но чем ей помочь?

– Друзья мои, – торжественно провозгласил Элдридж, – объявляю вас мужем и женой!

Ангус поцеловал Коко, присутствующие в церкви захлопали, и Йен пригласил их в салун. Кроме нескольких добропорядочных горожанок, все с радостью согласились.

Когда гости устроились за столами, Макшейн пошел в бар к Гарольду, а Энн направилась в кухню. Не успела она надеть передник, как появился муж с бутылкой шампанского.

– Давай устроим пикник, – предложил он.

– Пикник? Ты чуть не сломал мне в церкви руку…

– Я никогда не делал ничего подобного.

– Ты силой заставил меня сесть.

– Не надо было так вести себя.

– Но я имею право…

– Церковь не самое подходящее место для сражений с Уэзерли, и если чего-то делать не стоит, ты этого делать не будешь.

– Я не желаю ехать на пикник с диктатором.

– У меня есть право защищать собственную жену.

– Йен, я могу сама защитить себя.

– Энн, давай ненадолго уедем отсюда.

– А как же свадебный обед?

– Они вполне обойдутся без нас. Я припас вина, а ты позаботься о еде.

– Я… – начала Энн.

Как странно, что после этой мрачной недели он вдруг приглашает ее на пикник. Йен с улыбкой смотрел на жену. Эта улыбка, шляпа, сдвинутая на сторону, придавали ему милое и лукавое выражение. Хотя Энн не покидало смутное ощущение тревоги, одно присутствие Йена уже делало ее счастливой.

– Я… возьму цыплят.

– Жду тебя у входа.

Энн смотрела ему вслед, качая головой, немного рассерженная, но улыбающаяся. Что она наделала?

Быстро сняв передник, она положила в корзинку жареного цыпленка, сыр, свежеиспеченный хлеб и несколько салфеток.

Выйдя с черного хода, Энн направилась к месту встречи и увидела, что Йен оживленно беседует с Ральфом Ренинджером.

– Добрый день, Энни. – Ральф вежливо приподнял шляпу.

– Не хотите присоединиться к нам?

– Благодарю вас, у меня дела в городе. Йен взял жену за руку.

– Мы поедем на моем гнедом.

– Но…

– Мы отлучимся на пару часов, Ральф.

Он подвел Энн к лошади, помог ей сесть в седло, а сам устроился сзади. Выехав из города, Йен пришпорил гнедого, и они понеслись к старой индейской тропе, шедшей через скалы к ручью, вокруг которого образовался настоящий оазис: берега, покрытые густой травой и кустарником, кристальная вода, скалы, защищающие от палящего солнца.

Добравшись до этого райского уголка, Йен помог жене спешиться, привязал гнедого в тени деревьев, потом усадил Энн на лежащее бревно.

– Забыл стаканы, – огорченно сказал он. – Я совсем разучился организовывать пикники.

Она с улыбкой взяла у него бутылку и выпила из горлышка.

– Ты лучший организатор пикников, нашел единственное зеленое место на этой пыльной равнине.

Когда Йен сел рядом, она положила голову ему на плечо, наслаждаясь тишиной и нежным запахом цветущих растений.

– Расскажи об Ангусе, – попросила она.

– Он мой старый друг.

– С войны?

– Да.

– На чьей стороне ты воевал?

– А ты?

– Я была пленницей индейцев. Когда в селение приехал Эдди и освободил меня, война шла уже очень далеко от нас.

– Значит, у тебя нет оснований ненавидеть повстанцев?

Энн отрицательно покачала головой.

– Будь я постарше, то вполне могла оказаться на их стороне. Иногда мне кажется, что с тех пор прошла целая вечность.

– Откуда ты родом?

– Из Сент-Луиса. Отец работал там в адвокатской конторе, а потом они с мамой решили перебраться на Запад. Мне нравился Сент-Луис, там было много людей, повозок и карет, все куда-то спешили. Но я почти ничего не помню о той жизни. Прошло столько лет. Тогда казалось, что война никогда не кончится.

– Знаю. Когда-то я чувствовал то же самое, – пробормотал он.

– Мне очень жаль, – быстро сказала Энн. – Жаль растраченного времени, растраченной жизни, людей жаль, но теперь настало время… – Она вдруг замолчала.

– Настало время?

– Идти дальше.

Он сделал глоток из бутылки и задумался, лениво перебирая ее волосы.

– У тебя странное лицо, Энн. Столько житейской мудрости в глазах, такой волевой подбородок. И вместе с тем столько невинности. Как будто, зная… научившись всем на свете уловкам, ты до сих пор…

– До сих пор?

– Чиста, словно девственный снег.

– Была. Когда-то. – Йен улыбнулся, а она сказала: – Давай поговорим о тебе.

– Обо мне?

– Начнем с Ангуса. Ты хотел рассказать о нем.

– Я знаю его почти всю жизнь. В нем течет смешанная кровь негров и индейцев племени чероки. Он учился в специальной школе в резервации, которая находилась рядом с нашим домом.

– А где это?

– В Южной Каролине.

– Но ты же ведь на четверть сиу.

– Да, по линии деда, отца матери. Родители бабушки погибли, когда на их селение напали индейцы. Девочку случайно нашли охотники сиу. Ее воспитало и вырастило это племя, и она вышла замуж за моего деда. Индейцы постоянно торговали с белыми, поэтому бабушка не забыла английский язык. Моя мать тоже выросла среди индейцев, но бабушка научила ее языку и обычаям белых. Наверное, она тоже вышла бы замуж за индейского воина, если бы не встретила моего отца. Он был землемером и работал к северу от Сент-Луиса. Когда отец вернулся в Южную Каролину, мать поехала с ним. Мой дед – человек выдающийся, ты поймешь это, когда с ним познакомишься. В свое время он был смелым воином и сражался против белых, но мой отец ему понравился. К сожалению, в последнее время деда я почти не видел.