Об отдыхе в таком доме мог мечтать любой работающий человек: месяцы уединения, во время которых можно заниматься, чем душе угодно. Список намеченных ею мероприятий оказался на удивление длинным. Высокой стопкой у кресла лежали «Декамерон» Боккаччо, «Происхождение видов» Дарвина, «Ярмарка тщеславия» Теккерея и многое другое, что надо было когда-нибудь прочесть.

И это было только начало! Она привезла с собой самоучители по вышиванию, оригами и кулинарии.

Аромат пекущегося хлеба позвал Джорджиану на кухню. С торжествующей улыбкой она вытащила из духовки горячий золотистый батон.

«Для первой попытки неплохо!» — подумала она, постучав по корочке и услышав глуховатый звук пропекшегося хлеба. Вот и выпечка значилась в ее списке. Она заварила чай, вернулась в гостиную. Поворот выключателя — и пластинка легла на диск стереосистемы. Мгновение спустя полились причудливые звуки музыки Вивальди.

— Вот это жизнь, Джорджи! — бормотала она, грациозно опускаясь на медвежью шкуру перед камином. Это был полярный медведь, убитый в старину кем-то из семейства Роудс, — белый мех с головой и когтями. Когда она впервые увидела этот ковер, то вскрикнула от неожиданности: ей показалось, что нечто с таким количеством оскаленных зубов не может не быть живым. Однако она сразу решила, что нечего проливать слезы над медведем, который погиб в то время, когда она еще даже не родилась. А сейчас, потянувшись за книгой, она погрузила босые ноги в мягкую шерсть и замурлыкала от удовольствия.

Вытягиваясь перед огнем и с наслаждением прихлебывая чай, Джорджиана решила, что в какой-то прошлой жизни была кошкой. Она до неприличия любила комфорт и, если ничто не мешало ей потворствовать этой любви, чувствовала, что готова стать настоящей лежебокой. «Все обстоит просто великолепно. Большего и желать нельзя», — подумала она.

Звонок телефона диссонансом ворвался в нежную мелодию «Времен года» и заставил Джорджиану неохотно встать. Роудсы не захотели ставить аппараты в каждой комнате, и телефонные звонки доносились сюда из кухни.

— Алло!

Джорджиана зевнула в длинный черный микрофон, прижимая к уху старомодный деревянный раструб, похожий на воронку.

— Миссис Джорджиана Манчестер? — вежливо осведомился мужской голос. — Это Алан Берд.

— О!

Разочарование, прозвучавшее в ее отклике, не укрылось от собеседника.

— Вы ждали звонка от кого-то другого, миссис Манчестер?

Джорджиана покачала головой, словно звонивший мог ее видеть.

— Нет, только надеялась. — Она вдруг взбодрилась. — Что-то произошло?

— Увы, обычный звонок. Сообщить мне нечего. Вы обещали проявить терпение, миссис…

— Меня зовут Джорджиана, — нетерпеливо перебила его она. — Зовите меня по имени, черт побери!

На другом конце наступила недолгая тишина, после чего Алан сказал:

— Я предупреждал вас, ожидание — самое трудное. Вы убедили меня, что предпочитаете ждать в одиночку. Если вы передумали…

Джорджиана снова покачала головой:

— Нет-нет, я не выдержала бы постоянного общения. Я люблю уединение. Вы еще не знаете даты?

— Увы. Со времени нашего последнего разговора ничего не изменилось. — Тон Алана Берда сменился: он говорил уже не бодро и официально, а озабоченно. — Вы уверены, что не нуждаетесь в общении? Зимы в Коннектикуте бывают долгими, холодными и темными.

— Пришлите мне двойника Эдварда, — парировала Джорджиана. — И чтобы размер был его — сорок восьмой!

— Не думаю, чтобы вашим соседям это понравилось. — Его смех звучал несколько натянуто, но Джорджиану это не смутило. — А что, если я заеду к вам в эти выходные?

— Ни за что! — ответила она. — Вы правы. Мне действительно надо заботиться о своей репутации, а миссис Уолтон и так зорко за мной наблюдает. Я сегодня упала в ее глазах из-за того, что не дождалась заправщика. Кстати, а что вы знаете о старинных отопительных системах?

— Вам не стоит беспокоиться. В них есть термостат, как и в любых других. Джорджиана… вы мне позвоните, если почувствуете, что больше не можете сидеть на одном месте?

— Конечно, — пообещала она. Ей хотелось поскорее закончить этот разговор. — Кстати… у вас не найдется альбома со свадебными фотографиями?

— Что?

Смех Джорджианы звучал искренне.

— Мои соседи хотели бы посмотреть на человека, который бросает свою невесту через пять дней после свадьбы.

Долгая пауза заставила Джорджиану с раздражением подумать, что ее собеседник чересчур осторожен.

— Скажите им, что еще не получили фотографии из ателье.

— Блестяще! — откликнулась она. — Ну ладно. Я что-нибудь придумаю. Если это все…

— Я позвоню через несколько дней.

— Но чтобы это были хорошие новости, — пожелала она. — Спокойной ночи. И спасибо.

Звуки музыки заставили ее снова вернуться в гостиную, чтобы выключить проигрыватель. Огонь в камине уже не манил, и она закрыла стеклянные двери. Книга осталась лежать на медвежьей шкуре, там же была забыта и полупустая чашка чаю. Атмосфера мирного уюта была нарушена.

Она приостановилась на лестнице: в глубине дома вдруг протяжно охнула горелка системы отопления. Когда шум перешел в низкое угрожающее ворчание, Джорджиана вдруг представила себе свернувшегося в подвале дракона. Старая топка казалась недовольной: она беспокойно всхрапывала, выбрасывая пар в трубы, которые со стуком и шипением пробуждались.

«Что-то ты стала очень мнительной и нервной!» — укорила она себя, преодолевая последние ступеньки.

Джорджиана не стала выключать свет в ванной и оставила дверь приоткрытой. Улегшись в кровать, она натянула одеяло до самого подбородка. Последнее, что она увидела перед тем, как закрыть глаза, была фотография красивого молодого человека. Светловолосый и тренированный, в форме офицера военно-морского флота, он, казалось, готовился позировать для плаката с призывом служить на флоте.

Пробормотав тихое проклятие, Джорджиана выпростала руку из-под одеяла и положила фотографию в рамочке изображением вниз.

Позднее утро середины октября было теплым и солнечным. Джорджиана поплелась на кухню, плохо соображая после бессонной ночи. Заморозки последних двух недель сменились последним в году теплом: за окном стояло настоящее бабье лето.

Однако Джорджиана почти не обращала внимания на погоду, угрюмо намазывая маслом тост, приготовленный из испеченного накануне хлеба. Телефонные звонки! Как они ей ненавистны! Ей не удается расслабиться из-за этих слишком откровенных напоминаний о том, почему она оказалась в Плаудене.

Когда полчаса спустя в дверь постучала Кора, Джорджиана успела сменить халат на джинсы, бордовый джемпер и вышитый узорами жилет.

— Входите, я уже готова! — бодро откликнулась она, надеясь, что тщательно наложенный макияж замаскирует следы бессонной ночи.

Взгляд Коры лишь на секунду задержался на лице девушки, но Джорджиана верно прочла его: возможно, тебе удалось припудрить синяки под глазами, но с тусклым взглядом ничего не поделаешь… Однако она была признательна Коре, когда та только сказала:

— Наденьте лучше шапку и перчатки. Тепло имеет привычку исчезать вместе с солнцем, а мы вернемся домой поздно.

Вскоре Джорджиана уже усаживалась в пикап ярко-лилового цвета. Она подозревала, что Кора прячет это чудовище в гараже для того, чтобы не собирать толпы любопытных. Их внимание могла привлечь не только необычная окраска машины, но и цепочка зеленых листьев, нарисованных по периметру внизу. На каждом листке красивой вязью были выведены названия сортов африканских фиалок.

Когда машина задом выехала на улицу, двое малышей прекратили свою игру и стали показывать на нее пальцами, размахивая руками.

Кора широко улыбнулась и помахала им в ответ.

— Дети просто обожают Лилового Билли, — проговорила она, поглаживая руль. — Я купила его прямо в салоне.

— Неужели? А я думала, это индивидуальный заказ, — изумленно отозвалась Джорджиана.