— Ты сохранил то письмо?

Космоу покачал головой:

— Нет, но это все, что там было. Можешь не сомневаться, этот парень, Гейл Брэндон, не кто иной, как Гейл Брент. Няня клянется, что это так.

— Няня? — Рейчел совсем разволновалась.

— Он заходил к ней пару раз, узнать, когда ты приходишь и как долго у нее сидишь. Она говорит, может поклясться, что это он. Во всяком случае, это легко проверить. Няня рассказывала, что отец сделал ему татуировку на руке, не то имя, не то инициалы. Точно не знаю.

Рейчел прислонилась к спинке кресла.

— Похоже, ты выспросил у няни все подробности.

— Ну вот, теперь ты злишься, — удрученно сказал Космоу. — А зря, дорогая, потому что все это само собой всплыло в разговоре. Ты же знаешь няню. Я собирался тебе рассказать, но потом решил, что лучше не надо. Еще подумаешь, что я лезу в чужие дела. Но теперь, моя дорогая, теперь, когда твоя жизнь в опасности, я был обязан об этом сказать, а ты обязана выслушать. Твой отец рассорился со Стерлингом Брентом, а потом нажил состояние на деле, в котором они были компаньонами. Как по-твоему, мог ли человек, который не получил свою долю прибыли, не затаить обиды и не рассказать потом об этом своему сыну? Ты сказала, что почувствовала ненависть. Разве не мог Гейл Брент тебя возненавидеть за то, что твой отец разорил его отца?

— Он не возненавидел меня.

— Он так тебе сказал? И ты поверила? Послушай меня, дорогая. Кто знал, что ты собираешься к няне и когда будешь возвращаться? Кто был на тропе, когда ты упала?

— Гейл Брэндон. И он меня столкнул, по-твоему? Допустим. Но тогда зачем он меня вытащил?

Космоу протестующе поднял руку:

— Дорогая, неужели ты не понимаешь зачем? Я понимаю. Ты упала со скалы, но не долетела донизу. Ты осталась жива и представляла для Гейла потенциальную опасность. Он попытался свалить тебя и сбросил через пролом в ограде булыжник. Но было темно и ничего не видно. Потом его что-то спугнуло. Чьи-то шаги или свет. Он мог увидеть Луизу с лампой. Она говорит, что какое-то время стояла в начале тропы, поджидая, пока ты покажешься. Возможно, не берусь судить, он одумался. Ненависть ведь нездоровое чувство. Человек теряет самообладание и может сделать что угодно. А может, он увидел Луизу с лампой, и к нему вернулся разум. Он понял, что натворил, стал размышлять. Его автомобиль возле дома няни мог видеть кто угодно. И если бы ты рассказала, что тебя столкнули, он бы попал под подозрение. И что же он решает? Делает то, что и сделал. Якобы первым тебя обнаруживает и галантно спасает, тем самым отводя от себя подозрения.

Рейчел почувствовала, как леденящий ужас сковывает ее разум. Все прежние страхи, к которым она как-то привыкла, померкли перед этим ужасом. Сердце ее сжалось. Рейчел поняла, откуда взялось это выражение. Она явственно ощутила, будто чья-то рука сдавила ее сердце, да еще и повернула. Она не почувствовала, как вся кровь отхлынула у нее от лица. Но Космоу Фрит встревоженно встал и подошел к ней. Склонившись, положил ей на плечо руку, а потом опустился перед креслом на колени:

— Моя дорогая, ненаглядная Рейчел, не принимай это так близко к сердцу. Неужели Гейл так завладел твоей душой, что тебе невыносимо знать, кто он на самом деле? Ты знакома с ним всего несколько недель, а я люблю тебя всю жизнь. Сколько раз я тебе об этом говорил… Увы, наверное, слишком часто. Такова судьба верного влюбленного… Он всегда рядом… и к этому привыкают. Но сейчас, дорогая… сейчас у меня есть шанс реально что-то для тебя сделать… Только разреши. Доверься мне, дай мне возможность избавить тебя от этого ужаса. Мы займемся вместе увлекательными делами, посетим интересные места. Забудь, что я твой кузен, которого ты знаешь всю жизнь. Думай только о том, как давно я тебя люблю и всегда буду любить. И если позволишь, я научу тебя… о, дорогая, уверен, что сумею… научить тебя полюбить меня.

Рейчел была растрогана до глубины души. Это был не тот Космоу, с которым ее связывали родственные отношения. Никогда еще с такой искренностью он не изливал перед ней свою душу. Его вызвала на откровенность грозившая ей опасность, и это не могло не найти самого горячего отклика в ее сердце. После долгого напряжения, грозящей ей опасности, леденящих подозрений так приятно было ощущение родственной близости, доброты и опоры. В такую минуту Космоу мог бы получить все, о чем мечтал, если бы не было… Гейла Брэндона. Рейчел на мгновение прижалась к руке Космоу, но потом снова откинулась на спинку кресла.

— Космоу, дорогой, — с теплотой в голосе сказала она, — я не знала, что ты… так меня любишь. Но… — Она почувствовала, как дрогнула его рука.

— Рейчел!

— Космоу, я не могу. Все напрасно. Ты мне как брат… Всегда им был… и я не могу воспринимать тебя в другой роли.

Он выпрямился, встал и отошел.

— Это твое последнее слово?

— Боюсь, что да.

Наступила жуткая, напряженная пауза. И вдруг зазвонил телефон. Рейчел показалось, что никогда еще она так не радовалась телефонному звонку. Она подошла к письменному столу и подняла трубку. Космоу на мгновение задержался возле нее и взял ее за локоть.

— Все в порядке, дорогая, — тихо сказал он, поцеловал ей руку и быстро вышел из комнаты, закрыв дверь.

С грустью, но и с облегчением Рейчел стала слушать, что ей говорит управляющий банком.